Двое из ларца

— Да, — кивнул Гурский. — Обязательно. Заполнив регистрационную карточку, он вошел в лифт и, поднимаясь на свой этаж, прикинул, что дома сейчас все еще девять вечера вчерашнего дня и, значит, вполне можно позвонить Тарасовой домой и выяснить, куда же, в конце концов, девался Сталин. А потом отзвониться Петьке.

Лифт мягко остановился, двери распахнулись.

Александр справился у дежурной по этажу, сможет ли он позвонить из номера в Петербург по автомату. Девушка взглянула на его небритую, опухшую рожу, красные от недосыпа глаза и снисходительно сказала, что у него в номере два телефонных аппарата, один из которых спутниковый, и звонить он может хоть в Гонолулу. Если деньги есть.

— Ну, это мы понимать можем… — сказал Гурский и пошел по мягкому ковролину, поглядывая на нумерацию дверей.

Лена оказалась дома, и от нее Александр узнал, что фигуру Сталина администрация в последний момент решила отправить бригаде, которая стоит сейчас в Петропавловске-Камчатском. «Так вышло, уж извини, я не знала…»

Он позвонил дежурной и спросил, не знает ли она случайно, когда летают самолеты на Камчатку. Она ответила, что, мол, если есть погода — всегда. В частности, сегодня рейс в десять утра, с минутами.

— О'кей, — сказал Гурский и повесил трубку.

Закурил сигарету и задумался.

Потом, собрав волю в кулак, еще раз позвонил дежурной и попросил разбудить его в восемь.

Заперев дверь номера, разделся догола и пошел под душ. Встав под обжигающе горячие струи, он осознал, насколько промерз в продуваемой сквозняками кабине грузовика, ибо отогреваться стал только минут через пять.

Потом он побрился, растерся большим махровым полотенцем и пошел звонить Волкову. Дома того не оказалось, и Александр позвонил на трубку.

Поговорив с Петром, он забрался наконец в чистую постель и поплотнее укутался в одеяло.

«Откуда они могут знать про Камчатку?» — думал он, засыпая.

Глава 39

Аэроплан накренился на одно крыло и, войдя в вираж, стал плавно снижаться, заходя на посадку в камчатском аэропорту Елизово.

Гурский приподнял на окошке шторку и увидел внизу серое водное пространство, покрытое шугой.

«Ну вот и океан, — подумал он. — Все. Дальше не поеду. Как бы там ни вышло. Нет дальше русской земли. Пусть Петька что угодно говорит. Там дальше — страна антиподов, они вниз головой ходят. У меня так не получится. Меня стошнит».

Повесив на плечо дорожную сумку, он вышел из здания аэропорта на небольшую площадь и осмотрелся. Невдалеке, памятником самому себе, возвышался затихший навсегда старый трудяга — грузопассажирский самолет.

— Как в город попасть, не скажете? — спросил Гурский у мужчины, стоящего неподалеку.

— А вон «микрики» в Питер, — кивнул тот на стоянку маршрутных такси.

— А здесь что?

— Елизово.

— Спасибо, — Александр подошел к микроавтобусу и, забравшись вовнутрь, спросил у водителя, где удобней выйти, чтобы поблизости оказалась гостиница.

— До конца езжай, до КП. Там и рынок, и гостиница. Все что надо.

Скоро «микрик» заполнился пассажирами и тронулся с места. Гурский, потеснившись, поставил сумку на колени, откинулся на спинку мягкого сиденья и поглядывал в окно. На Камчатке он был впервые, и все ему было любопытно: и поросшие лесом сопки (вроде и такие же, как те, по которым он ехал в грузовике пару суток назад, но все-таки чуть иные), и бухта с немногочисленными кораблями, которую дорога огибала уже в Петропавловске, и вздымающиеся вдали вулканы (неужели в самом деле вулканы?).

— Это вон там что — вулкан? — спросил он у соседа.

— Корякский. А вон тот, над которым облачко, — Авачинский.

— А чего это над ним облачко? Взорваться хочет?

— Кто ж его знает, — зевнул сосед. — Может, и хочет, ему не запретишь…

На конечной остановке Адашев-Гурский выбрался из «микрика» и сразу увидел закрепленную кусками коричневого скотча на боковой стене торгового павильона афишу выставки музея восковых фигур. Из надписи на ней выходило, что размещается экспозиция в Доме быта.

— А где тут у вас Дом быта? — спросил он у прохожего.

— А вон, на горке, — ответил тот и указал на большое бетонное здание в паре сотен метров.

«Вот прямо сразу мы туда и отправимся, — решил Александр, шагая по дороге. — Либо — да, либо — нет. Но только сразу».

Он поднялся по металлическим ступеням и вошел в вестибюль Дома быта. На стене увидел наклеенный листок бумаги с красивой стрелочкой и надписью: «Выставка». Стрелка указывала в сторону лестничных ступеней.

Гурский поднялся на второй этаж и вновь увидел такую же стрелку, она указывала на некую дверь. Он открыл дверь и оказался в небольшом помещении, в котором находился аптечный киоск и вход в женскую парикмахерскую. На стене висела стрелочка и указывала на дверь, ведущую куда-то во внутренний коридор. Александр вошел и в эту дверь и увидел на стене коридора стрелочку: «Выставка».

«Ну правильно… — думал он, шагая длинным пустым коридором. — Последняя стрелочка укажет мне на последнюю дверь, я ее открою, а там улица. А выставка уехала. И теперь Агасфер мне имя. Такие вот казаки-разбойники. Заколдованная она, эта трубка, что ли? Вот ведь Петр подсуропил…»