Двое из ларца

– Вы знаете, я происхожу из старинной купеческой семьи, – заговорила она, глядя куда-то в угол, – «Скобяная торговля Востриковых». У моего прапрадеда был большой магазин в Торговых рядах за Никольским собором. Кроме этого, были лавки в Москве, Нижнем Новгороде и еще где-то…

Не забывая делать внимательное лицо, Леня подумал, что дама вызвала его на встречу, чтобы просто поговорить. Хотя… она же сослалась на Левако. Вот черт, а он не удосужился позвонить старику и уточнить все заранее…

– Был дом на Кирочной улице, недалеко от Таврического сада, – продолжала Виктория Андреевна, – сейчас там внизу бутик, а на втором этаже офисы.

Леня зевнул, не раскрывая рта. Точно, зря он сюда притащился. Вот если бы Лолка услышала по телефону голос потенциальной заказчицы, она бы его отговорила от встречи. И была бы тысячу раз права. Это же надо так вляпаться! Ну ясно же все про нее с первого взгляда – старая дева, слегка помешанная на своих предках! Сейчас-то в ее жизни ничего интересного не происходит, так она вся ушла в позапрошлый век. Нет, надо ретироваться отсюда как можно деликатнее, а то она до вечера будет своих родственников перечислять!

– Прадед родился в одна тысяча девятьсот седьмом году и, сами понимаете, во владение всем этим вступить не успел, – вздохнула Виктория Андреевна, – поскольку в семнадцатом…

– Пришел гегемон и все пошло прахом! – процитировал Маркиз слова героя из старого фильма.

– В восемнадцатом бежали на юг, там всех разметало, прадед рассказывал моему деду, что отец его погиб на какой-то станции неподалеку от Харькова, мать умерла от тифа в деревне под Одессой. Семья была не бедной, но все отобрали еще в октябре семнадцатого – просто заняли дом под какой-то ревком и жильцам велели убираться. Матери прадеда удалось спрятать кое-какие драгоценности, и к тому времени, как она умерла, ничего уже не осталось. Кроме одного камня.

Тут Леня, который безуспешно боролся с зевотой, слушая краткое изложение помеси дамского романа и исторического детектива, встрепенулся, потому что Виктория Андреевна вытащила из сумки старинную фотографию.

– Это моя прапрабабка, – сказала она, кладя твердый картонный прямоугольник перед Леней, – обратите внимание на кулон.

Прапрабабка была хороша. Густые волосы, поднятые в пышную прическу, большие выразительные глаза, длинная шея, глубокий вырез красивого, очевидно парадного платья. И кулон. Скромная цепочка и большой камень в простой оправе.

Фотография была черно-белой, но было видно, что камень удивительно красив. И огромен.

– Это сапфир, – пояснила Виктория Андреевна, – семейная реликвия. По преданию, вроде бы привез его в восемнадцатом веке один из братьев Востриковых, ездивший по торговым делам в Индию…

– Как Афанасий Никитин? – не выдержал Леня.

– Вы мне не верите, – грустно сказала Виктория Андреевна, – но вот, посмотрите…

И она положила перед Маркизом журнал, открытый на нужной странице.

– Вот тут!

Худой палец с коротко обстриженным ногтем без маникюра тыкал в небольшое сообщение о том, что на выставке старинных ювелирных изделий, проходившей в Манеже, был показан сапфир удивительной чистоты. Владелец камня пожелал остаться неизвестным, что неудивительно. Ясно только, что камень из частной коллекции.

– Это он, наш фамильный сапфир! – твердо сказала Виктория Андреевна, и в глазах ее Леня заметил маниакальный блеск.

Он едва удержался, чтобы не отодвинуть свой стул подальше. На всякий случай.

– Не пугайтесь, я не сумасшедшая, – усмехнулась она.

«Все психи так говорят», – опасливо подумал Леня, а вслух спросил:

– Почему вы так уверены? Ведь след камня потерялся почти сто лет назад.

– С чего вы взяли? – холодно удивилась Ленина собеседница. – Этот камень находился в нашей семье до одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года.

– Вот как? – Леня поднял брови. – Рассказывайте.

– Умирая, мать моего прадеда зашила камень ему в одежду и сказала, что он должен хранить его как талисман. Видите ли, в семье бытовало поверье, что с владельцем камня, пока он носит его на себе, ничего не может случиться.

– С ней же случилось… – невольно пробормотал Леня.

– Да-да. Но не знаю уж, камень, Бог или судьба спасли его, но прадед благополучно добрался до деревни в Калининской области, где жила его старая няня.

«Арина Родионовна?» – едва не спросил Леня, но вовремя прикусил язык.

– Там он жил до ее смерти в двадцать пятом году, после чего вернулся в Ленинград, – продолжала его собеседница, ничего не заметив. – Окончил институт водного транспорта, женился. Погиб в сорок втором году на Белорусском фронте. Семья его вернулась из эвакуации, и камень был при них, мне дед рассказывал, прабабка не продала его и не сменяла на продукты, хотя они едва не умерли от голода. Их не грабили. И потом ничего с камнем не случилось – лежал себе в бабушкиной шкатулке, я его видела не раз. Только дед велел никому про него не рассказывать.

– Это правильно… – невольно поддакнул Маркиз и удивился про себя: неужели он верит этой женщине?