Двое лгут: Кто-то должен умереть (ЛП)

На нетвердых ногах, опираясь на комод, я продвигалась к двери. Осталось шесть футов. Пять. Три фута.

Я уже подошла достаточно близко к двери, чтобы видеть кусочек пространства в комнате Фрэнсиса, расположенной в другом конце коридора. Я не могла рассмотреть всю комнату, но конец кровати просматривался. Фрэнсиса там не было. Он не спал в постели.

Два фута.

У меня потекло из носа, а глаза наполнились слезами.

Когда я потянулась к двери, пришлось отпустить левую руку с электрошокером. Я ухватилась за край двери кончиками пальцев и потянула на себя, молясь, чтобы она не скрипнула. Когда до закрытия оставалось не более фута, я подставила ногу, чтобы не позволить двери снова распахнуться.

Я колебалась. Мне очень хотелось знать, где сейчас Фрэнсис. Хотелось понять, что он делает и где находится. Осторожно выглянула, чтобы осмотреть коридор слева. Мне удалось разглядеть торцевой шкаф и спальню Фрэнсиса, но его самого я не обнаружила.

Я должна закрыть дверь, запереть ее и ждать Ноа. Я должна обезопасить себя. Но неизвестность и непонимание, где Фрэнсис и что он делает, пугали меня еще больше. Что, если он затаился и причинит Ноа боль?

Глубоко вздохнув, я повернулась так, чтобы пролезть через щель в один фут и посмотреть в другую сторону. Мои глаза зафиксировали увиденное прежде, чем мозг успел обработать образы. Я спрятала голову обратно внутрь, но не отошла.

В дальнем конце коридора на полу было что-то жидкое.

В кухне, гостиной, коридоре и моей спальне пол сделан из ламината, который защелкивался в пазах. Что бы это ни было за жидкое вещество, оно растеклось по полу в конце коридорав сторону входной двери.

Кухню затопило? Фрэнсис что-то пролил на пол?

Я снова прислушалась, нет ли в доме каких-либо звуков. Ничего не услышав, я взяла электрошокер в обе руки, протиснулась через дверной проем и сделала один шаг в коридор. По стенам плясали тени, а солнечный свет за моей спиной пытался проникнуть во внутреннее пространство.

Выключатель находился в нескольких шагах от меня, но я не решилась зажечь свет. Фрэнсис увидел бы его, услышал бы, как щелкнул выключатель.

Я неуверенно сделала еще один шаг, потом еще один, стараясь ступать вдоль стены, где, как знала, пол меньше скрипел. Пройдя еще два шага, я приблизилась вплотную к жидкости на полу и остановилась у ее края.

Что бы это ни было за вещество, оно тянулось между основными комнатами и уходило в прихожую. Я не могла пройти дальше, не наступив в него, но оставалась слишком далеко, чтобы заглянуть в другие комнаты.

Присев, я опустила палец в лужу. Жидкость была прохладной, почти холодной. Я собиралась понюхать палец, но когда подняла его, то сразу поняла, что это такое. Кровь.

Я резко отпрянула от лужи. Удивленно рассматривая, как далеко она растеклась. Очень много крови. «Слишком много крови», — подумала я, вытирая палец о край футболки.

Мое тело содрогнулось, и я подняла руку, чтобы подавить рвущийся наружу крик. Уставившись вниз на кровь, я не знала, что делать.

«Ноа — парамедик. Он знает».

Но что, если Фрэнсис ранен? Что, если у него нет времени ждать Ноа? Я должна ему помочь, позаботиться о нем. Он мой отец. Я не могу его бросить.

Я попыталась наклониться в сторону, чтобы заглянуть в соседнюю комнату, но находилась слишком далеко от входа. Прикусив нижнюю губу, я шагнула вперед, и кровь покрыла подошву моей ноги. Сделав еще два шага, я пыталась соврать себе, что это всего лишь вода.

Подойдя к краю стены, я увидела Фрэнсиса, который сидел в кресле, откинувшись в сторону и не двигаясь.

Я смотрела на Фрэнсиса, продолжая топтаться в луже.

Его правая рука была приставлена к шее, два пальца все еще оставались сцеплены на рукоятке большого ножа. Лезвие погрузилось под кожу. Кровь залила кисть, руку и, поскольку он опирался локтем на подлокотник кресла, она, должно быть, натекла в лужу на полу.

Я шагнула вперед, протягивая к нему руки, но замерла, когда мое внимание привлекли его глаза. Остекленевшие, туманно-белые глаза. Я уже видела такие глаза. Глаза, которые смотрели мимо тебя, сквозь тебя, не видя ничего. Глаза, затуманенные смертью. Так выглядели глаза моей матери.

— Нет, нет, нет, — бормотала я сквозь слезы, отступая назад, к стене коридора. — Нет, только не это. Этого не может быть.

«Это не по-настоящему, — подумала я, поскользнувшись и едва не упав на мокрый пол. — Я не могу этого видеть. Мне нужно выбраться».

Я бросилась к входной двери. Пока я нащупывала замок, мои мысли кружились в хаосе, ничего не имело смысла.

Мне нужен воздух. Мне нужно выйти из дома. Я не могу быть здесь. Я не могу смотреть на него. На это насилие.

Выронив электрошокер, я сумела зацепиться одним пальцем за задвижку, отперев дверь, а затем распахнула ее настежь.

Спотыкаясь, выбралась на крыльцо.

«Откуда у него нож?»

Спустившись по ступенькам крыльца, я почувствовала под ногами траву. И рухнула на колени.

Мой отец мертв. Его больше нет. Он покончил с собой.

Я завалилась на бок и улеглась в колючую траву, подтянув ноги к груди.