Двое на дороге (сборник)

Волшебник был стар. Стар и немощен. Долгие годы он бродил среди людей, появляясь то в одном месте, то в другом. Он не был злым волшебником, но не был и добрым. Он просто был человеком, который умел делать ЧУДЕСА. Иногда волшебник позволял себе такие маленькие шалости, как наслать дождь на небольшую деревеньку, где ему отказали в куске хлеба. Или одарить горстью золотых монет одинокого пастуха, разделившего с ним последний ломоть черствой лепешки.

Долго так странствовал волшебник, все не находя покоя и утешения. И вот однажды оказался он вблизи небольшой деревеньки, лежащей в тени соснового бора. Сгорбившись и стуча суковатым посохом, волшебник прошел по единственной деревенской улице. Никто не вышел к нему навстречу, и не подал в знак уважения ковшик студеной воды, и не протянул ломоть хлеба. Все были заняты своим делом, и волшебник нахмурился. Тут же на небо набежали темные тучи, и солнце, до этого ярко светившее на небе, вдруг спряталось, как будто побоявшись гнева волшебника.

Он уже поднял посох, чтоб трижды стукнуть им о землю и произнести слова заклинания, как неожиданно увидел девчушку, выскочившую неизвестно откуда. Мелькнув возле странника ситцевым платьицем, она уселась на скамейку и замерла, прислушиваясь неизвестно к чему.

Волшебник сверкнул глазами, сгорбился еще сильнее и осторожно поставил посох на землю. Тут надо сказать, что волшебник от природы был любопытен, хоть и не пристало это волшебникам. Но таким уж он был. Любил заглядывать в души людей и подслушивать их тайные мысли. Вот и сейчас, увидев девчушку, волшебник отложил кару для людей на потом и направился к ней.

– Устала? – спросил, когда тяжело опустился рядом на скамью.

– А чего мне уставать? – девчушка покосилась на неопрятного старика, но ничего не сказала. – Я и не уработалась сильно. Всего и делов-то было, что постирать да по дому прибрать. Еще надо бы в лес сбегать. Но не пойду. Неохота.

– Помогаешь, значит, отцу с матерью?

– А куда от этого деваться? – девчушка вздохнула.

– Тебя как звать-то, девица? – опять пристал волшебник.

– Настенькой меня кличут. Так и маменька зовет.

– Имя хорошее, доброе. А мысли твои черные.

– Это почему…? Ты кто, дедушка?

– Я-то? – волшебник улыбнулся. – Прохожий – человек Божий. Хожу, странствую по белу свету. Людей уму-разуму учу. А кто не хочет учиться – тех наказываю.

– А как наказываешь?

– По-разному. – Волшебник помолчал. – А мысли твои черные от того, что учиться ты не хочешь… Ведь не хочешь? – Волшебник пронзил Настеньку взглядом из-под косматых бровей.

– Не хочу… Вот и маменька с папенькой о том же все время твердят. – Настенька отвернулась от странного старика. Он был ей совсем не страшен, хотя и хотела поначалу убежать. Даже немного интересно стало. – Иди, говорят, учись. А я не хочу. Да и зачем мне? И так хорошо, без учения разного занудного.

Волшебник заглянул в душу Настеньки и не нашел там ничего, кроме пустоты одной. Перед ним словно пахотное поле раскинулось, где не росло ни одной травинки. И мысли ни одной потаенной, все на виду. Волшебник удивился. Давно он не встречал ничего подобного, хоть и повидал людских душ на своем веку немало.

– А больше знать не желаешь? – продолжал допытываться.

– Зачем? Я и так все знаю. Солнышко встает там, – Настенька махнула рукой на восход. – А садится там. За лесом этим есть еще деревенька одна, чуть поболе нашей. Речка, что течет неподалеку, прозывается Светлой. Там мужик в прошлом годе перевернулся с телегой, да аккурат в полынью и попал. Так и потоп… Я все знаю, дедушка. Что я, глупая что ли? – Настеньке стало скучно. Она пошевелилась, собираясь встать. – И вообще, некогда мне, пойду я.

– Сядь, – прошелестело над самым ухом Настеньки, словно легкий ветерок подул. И вмиг ноги отнялись, а сердечко забилось тревожно, тревожно, готовое выскочить из груди. Она и села и глаз на странного старика поднять уже не могла.

– Книжки читаешь ли?

– Ты что? – чуть слышно ответила Настенька, – я и грамоте-то не обучена.

Волшебник засопел, собирая воедино разбежавшиеся мысли. Посох жег руку и подрагивал, словно живой. Волшебник переложил его из одной руки в другую. Сжал нагретую ладонь в кулак, чуть подул, раскрыл, и оттуда вылетела разноцветная птичка и улетела, отчаянно хлопая маленькими крылышками.

– А знаешь ли ты, что мир огромен? И чудес в нем больше, чем ты даже представить себе можешь?

– Шутишь, дедушка? – очнулась Настенька и неуверенно посмотрела на волшебника.

– Я редко шучу. А если случается такое, – волшебник сдвинул брови, – то многие потом перестают смеяться.

– Прости, дедушка, – Настенька вновь склонила голову.

«Ладно, пускай живет, – решил волшебник. – Наградим мы ее знанием, и пусть таскает эту ношу всю жизнь. Узнав малое, захочет познать большее, и не будет этому ни конца, ни края. Так и проживет в вечном поиске. А мы поглядим, что из этого получится. А не получится, что ж, вернем все обратно. Ведь ошибку-то всегда исправить можно. Это им, людям, неподвластно. А мы, волшебники, можем все… Пускай живет».