Двое на озере Кумран (сборник)

Шли годы. Я женился. У меня появились дети. Но что изменилось в моей судьбе? Этот мир, где люди только делают вид, будто им живется чудесно, мир вульгарной наживы и нелепых правил поведения, мир, паутиной склеивший крылья бабочки-мечты, стал для меня слишком тяжелым, давящим. Я едва живу в нем, и даже дышать мне становится все труднее. Сердце устало, оно вот-вот остановится, и я его понимаю. Разве может человек, даже согнувшись в три погибели, выдержать столь тяжкую моральную нагрузку? Вот мы и волочим при ходьбе ноги, и каждый шаг стоит нам неимоверных усилий.

А там, на озере Кумран, все по-другому. Там я неутомим и даже находчив. Я своими руками построил настоящую парусную лодку с мачтой, научился с легкостью взбираться на крутые скалы и деревья. Я великолепно плаваю, часто хожу на охоту либо на рыбную ловлю и чувствую себя необычайно сильным, способным преодолеть любые препятствия. Это единственная моя радость. В этом мире я не старею. Больше того, моя отвага и энтузиазм крепнут буквально с каждым днем.

Постепенно я научился прилетать на озеро и днем. Когда я, к примеру, еду в трамвае, или нахожусь на службе, или в дурно пахнущем зале дешевого кинематографа и меня начинает мутить, достаточно мне нащупать в кармане круглый камень, закрыть глаза, сосредоточиться, и сразу исчезают запахи, теснота, нелепые лица соседей. И вот уже я свободен, снова в своем любимом краю.

Увы, однажды жена заметила мое странное, полуобморочное состояние. Женщины - существа впечатлительные. Она перепугалась, вызвала врача, и меня чуть не увезли в больницу. Я понял, что дневные «полеты» на озеро слишком рискованны, и снова стал путешествовать лишь по ночам. Как-то утром я открыл газету, и мне бросилась в глаза фотография Марины. Она приехала в наш город на съемки.

Выяснив, в какой гостинице она остановилась, я позвонил ей.

- А, это ты? - Я сразу узнал ее по голосу. - Прости, милый, но у меня нет ни одной свободной минуты. Спешу на прием.

- Вот как!

- Да, там будут журналисты, фоторепортеры. Ничего не поделаешь - новый фильм. Режиссер очень талантливый человек. Настоящий интеллектуал. Представляешь себе, он даже с высшим образованием. А ты?

- У меня нет высшего образования.

- Неужели! Что же ты делаешь?

- Служу. Работаю в архиве. Это меня вполне устраивает - к счастью, почти не приходится встречаться с людьми..

- А я люблю бывать на людях. Лишь когда вокруг меня толпа поклонников, я чувствую себя живой, полной сил. Тебя это удивляет?

- Мне хотелось бы тебя повидать.

- Но у меня в самом деле нет времени. Да и зачем? Пусть все останется, как было.

- Всего на каких-нибудь полчаса, Марина. Ведь мы так давно не виделись. Хочешь, я приду к тебе и мы немного поболтаем?

- Меня ждут. Я и так опаздываю. Я должна была приехать ровно в пять.

Об этом приеме я уже знал из газет. Знал, что он состоится в роскошной гостинице на одной из центральных улиц города.

Я надел свой лучший костюм и отправился в гостиницу. Костюм был сшит еще до свадьбы, он ужасно жал мне под мышками и попахивал нафталином. Затертый в толпе гостей, я чувствовал себя прескверно.

Марина отвечала на вопросы журналистов. Рядом с ней стоял режиссер с женой. Неприятная пара: она - толстая, кургузая, в безвкусном костюме и огромных очках, он - долговязый, худой, с прыщавым невыразительным лицом. Режиссер поминутно громко хохотал, демонстрируя гнилые зубы.

Марина выглядела значительно моложе своих лет, во многом благодаря косметике. Но на меня такое обилие грима в сочетании с неестественно рыжими волосами произвело неприятное впечатление.

Она заметила меня, и между нами произошел немой разговор. Она надула щеки, давая этим понять, что я слишком толст, я в свою очередь показал на ее подмалеванные глаза и скорчил брезгливую гримасу. Потом приложил руку к щекам: это должно было обозначать, что ее щеки слишком запали, отчего резко обозначились скулы.

Она протянула мне свою морщинистую синеватую руку, которая сразу утонула в моей огромной, потной ладони.

- Ты бы хоть сел.

Я заметил неподалеку от нас троих мужчин, неотрывно смотревших в нашу сторону. Но глядели они, понятно, не на меня. Они вздыхали, переступали с ноги на ногу и не могли отвести глаз от голых, напудренных плеч Марины. Время от времени они менялись местами, неизменно сопровождая свои движения глубокими вздохами.

- Скоро меня увезут, - предупредила Марина. - Я даже не смогу поговорить с тобой. Скажи, что тебе нужно, и расстанемся.

- Ты сама все отлично знаешь.

Она протянула руку за рюмкой коньяка, отхлебнула глоток, потом закурила.

- Верно, я немного задержалась с посылкой. Но, поверь, я больше не нарушу наш уговор. И тебе вовсе незачем было приходить сюда. Ты получишь камень через несколько дней, самое позднее - через несколько недель.

Я покачал головой.

- Э-э, нет. Я устал ждать и подчиняться твоим капризам.

- А ты не мог бы оставить его мне еще на некоторое время? Ведь тебе он, собственно, не нужен.

Группка вздыхателей раздвинулась, пропустив вперед мужчину, стоявшего в центре.

- Милочка, - сладким голосом пропел он. - Милочка.