Двое под одной крышей

- Нет-нет... Ничего. Просто порадовалась за Солю и Рудика. Мы все порадовались, правда, девочки?! Ты только посмотри, какой он портрет написал... Ой! А вдруг - он готовил сюрприз? - широко распахнула глаза Катерина.

- Тогда нам стоит его накрыть, и сделать вид, что мы ничего не видели! - внесла рациональное предложение Ариша.

- Наверное, он подарит его Соломин, когда будет делать ей предложение! - захлопала в ладоши Таня.

Соломия пошатнулась, но Кира успела в последний момент ее подхватить, и усадить в кресло. Да что здесь, черт побери, происходит?!

- Он уже делал мне предложение, Танечка... Много-много раз делал. Только поздно уже... - каким-то мертвым голосом заметила певица. Ариша, как ласковый кот, уселась у ног женщины и положила ей голову на колени.

- Почему же поздно, Соленька? Вы такие молодые, красивые, влюбленные... - восторженно заметила девочка. В силу возраста и присущего ему идеализма, она упустила кое-что важное. То, что взрослые вычислили мгновенно. Катя растерянно посмотрела на мужа, высвободилась из его рук, и тоже подошла поближе к креслу.

- Соля... Ты почему такое говоришь? Что произошло?

- Он меня никогда не простит... Никогда.

- Да, что не простит?! - в нетерпении топнула ногой Таня.

Ариша тоже забеспокоилась. Подняла голову с коленей Соломин Марковны и поймала её растерянный взгляд.

- Что произошло, Соленька? Расскажи... - попросила она, проведя тонкими пальчиками по влажной от слез щеке.

- Когда-то давно, еще до нашего знакомства... у Рудика была связь с одной барышней. А некоторое время спустя мы совершенно случайно встретились, и стали встречаться... Влюбились друг в друга, как дети... Хотя, мы и были детьми, наверное. Однако вскоре оказалось, что его бывшая дама сердца беременна. И нам пришлось расстаться. Точнее... Точнее, я выгнала его... прогнала! Наговорила кучу всего. Гадостей наговорила... От боли, и по неопытности... Примерно, как Таня Алешке... Вот Рудик до недавних пор и думал, что я не могу ему простить именно тот давний эпизод. А я даже не догадывалась об этом, понимаете?! Не догадывалась, что он считает меня настолько глупой и ограниченной! Разве стала бы я ломать наши жизни из-за такой мелочи? Разве я бы стала её ломать... - Соломия всхлипнула, вытерла слезы дрожащими пальцами, которые казалась такими голыми и беззащитными, в отсутствие бриллиантов и маникюра.

- А что же случилось на самом деле? - простодушно спросила Ариша.

Соломия Марковна растерянно хлопнула глазами, будто бы на несколько мгновений вообще забыла, о чем они вообще только что говорили. Потом тряхнула седой головой, собираясь с мыслями, и продолжила надломленным голосом:

- У нас был друг... Великий поэт. Не буду называть имени, вы сами поймете... Диссидент. Абсолютно бесстрашный, идейный... Даже тогда, десятки лет назад, он умудрялся оставаться абсолютно свободной личностью. Мог со сцены театра выступить против арестов нашей интеллигенции, публично обвинил КГБ в убийстве одной известной художницы и диссидентки... Борец! Отбыл пять лет заключения по обвинению в антисоветской пропаганде. Вернулся... Мы как раз пытались с Рудиком возобновить отношения. С той барышней у них ничего так и не вышло, ребенок то ли погиб, то ли беременности вовсе не было... Дело темное. Так вот, вернулся Поэт. И, конечно же, не прошло и года, как против него вновь выдвинули обвинения.

- А Рудик, Рудик-то наш при чем? - прошептала Ариша.

- Тшшш! - шикнула на дочь Катерина, сжав крепкую руку мужа в ладони.

- А при том, что нас тогда всех допрашивали. Угрожали, что если не дадим против того поэта показаний, то сами по статье пойдем. По одному вызывали, и давили-давили-давили... Ничего святого в этих людях не было. Я отказалась свидетельствовать. Посадить-то меня не посадили, но на десять лет мне пришлось забыть о сцене.

- А Рудик?

- А у Рудика ничего не изменилось.

- Значит... значит он предал друга?! - вскинулась Ариша.

- Я так думала. Именно этого и не могла простить Рудольфу. Ведь тот поэт... он умер молодым в лагере... и я всю жизнь думала, что Рудик приложил к этому руку.

- А он...

- Конечно же, он этого не делал! И я должна была лучше его знать. Должна была... хотя бы поговорить с ним об этом!

- А почему все же поверила? - вздохнула Катя, прижимая голову женщины к своему бедру в попытке утешить.

- О, чекисты умели ломать людей... И убеждать в том, в чем им было выгодно. Они подсунули листочек, мол, вот эти и эти уже свидетельствовали... Ознакомьтесь! И Рудольф Адольфович Семиверстов - в том числе... Это сейчас я понимаю, что это довольно заезженный прием, а тогда... я ведь впервые с этой стороной жизни столкнулась. И было так страшно! Так страшно... Вот и поверила.

- Тебе нужно все ему рассказать! - насупился депутат.

- Уже, Костенька... Уже... пришлось.

- Тогда я не понимаю.

- Он мне этого не простил, - всхлипнула Соломия. - Да я и сама бы себя не простила, если честно.