Двое под солнцем

– Там по сюжету в поездах – огромные такие мониторы, по ним новости с рекламой показывают. И что? Внедрили подобные мониторы, правда, плоские, в жизнь, в транспорте, а потом убрали на фиг. Потому что это лишние деньги на ветер выбрасывать, да и, оказывается, это нарушает приватность и общественный покой. Теперь все в общественных местах обязаны соблюдать тишину. Народ добился того, что запретил показ рекламы и прочей навязчивой чепухи…

– А еще всякие голографические экраны собирались внедрять в общественном и личном пространстве, всякие тач-интерфейсы, висящие как будто в воздухе, – согласилась Васса. – Но тоже дорого, не стали их массово использовать… Много чего накрылось медным тазом. Но ты это к чему, Рэм?

– К тому, что, повторяю в третий раз, строить жизнь надо, исходя из своих реальных возможностей… а не из прогнозов футурологов и фантастов! – он потряс в воздухе складным экраном.

– Да ты зануда!

– А ты только на чудо и надеешься! На информацию, которую тебе прямо на блюдечке поднесут!

…Они оказались в Кострове, когда на город уже спустилась ночь. Было жарко, но не так мучительно, как днем. Людей на улице гораздо больше, чем раньше… до появления ти-рексов.

Рэм с Вассой на мотоцикле добрались до ее дома.

Тетя Поля хлопотала на кухне, по квартире тянулся какой-то необыкновенный и пряно-фруктовый запах.

– Приехали, деточки? – обрадовалась тетя Поля. – А уж как я вас ждала! Рождественский кекс приготовила…

– За столь короткий срок? Это невозможно, – опять засомневалась Васса. – Я слышала, там все должно настояться, пропитаться… Этот кекс надо месяц стряпать!

– Ты, деточка, еще плохо знаешь, что такое наш человек, – возмущенно возразила тетя Поля. – Ты думаешь, зря пошли все эти сказы про былинных богатырей, удаль молодецкую? И про Марью-искусницу и Василису Премудрую? Нет, они же не из воздуха взялись – героические стахановцы, выполнявшие по три нормы за день! Я росла на Крайнем Севере, я работала на вредном производстве, что же, я не смогу приготовить за короткий срок басурманский рождественский кекс?! Тоже мне, чудо заморское!

Тетя Поля принялась подробно рассказывать, как именно она усовершенствовала рецепт кекса и какие новаторские кулинарные технологии применила.

Как ни странно, ее болтовня нисколько не раздражала Вассу, скорее, наоборот, успокаивала. Напоминала о прежних безмятежных временах…

Чуть позже они все втроем сели за стол пробовать тетин кекс.

– Вы ешьте, ешьте, я уж без вас кусок навернула, не вытерпела… С меня хватит.

Кекс был плотным, сочным, вкус его тоже пряно-фруктовый, пьяный. Васса ела его и ощущала, как во рту и в носоглотке разливается алкогольный аромат. И проникает прямо в мозг.

– Бесподобно, – серьезно произнес Рэм. – Теть Поль, вы – гений.

– То-то же… – расплылась в улыбке тетя Поля.

– Вкусно, очень, – была вынуждена согласиться и Васса. – Только я сейчас совсем опьянею от этого кекса…

– Больше не осилишь? Я помогу, – Рэм цапнул с ее тарелки недоеденный ломтик, проглотил его.

Васса посмотрела на Рэма. Потом на тетю Полю, счастливую и довольную. Потом опять перевела взгляд на Рэма.

«Вот странно… – подумала Васса. – Если жить в уже сложившихся обстоятельствах, как советовал Рэм, то я – счастливый человек. Хотя со мной рядом два весьма странных существа – пришелец с другой планеты и антропоморфный робот. И они, получается, самые родные мне!»

Потом Рэм ушел в комнату с Вассой, перелез через карниз к соседям. Вернулся с чипом в руках. Зарядил его обратно в «ручку»-шприц и ввел чип под кожу Вассе на прежнее место. За стеной возмущенно тявкала собака.

– А соседи… они тебя видели? – спросила Васса.

– Нет, они в другой комнате, новости смотрят, – преспокойно пожал тот плечами. – Там, в городе, слышал, ти-рекс уже сожрал всю приготовленную ему на вечер еду, защитники динозавров просят всех желающих поделиться запасами и привезти на площадь к завтрашнему дню больше корма.

Васса махнула рукой (слов у нее больше не нашлось), легла в кровать. И заснула сразу же.

Проснулась позже из-за того, что Рэм лег рядом и обнял ее.

– Все время об этом мечтал… – прошептал он ей на ухо. – Всю дорогу.

– Это же неприлично! – возмутилась она.

– Еще как…

– Нет, я о другом… Ты выключил тетю Полю?

– Зачем? Уже не надо… Я ее еще тогда перепрограммировал. Она воспринимает меня как твоего избранника.

– Мне стыдно… вдруг она услышит?

– Не страшно, – сказал Рэм. Его дыхание было горячим, его ладони были горячими, и темнота вокруг тоже свивалась в горячие плотные узлы. Словно кто-то невидимый плел ткань бытия, основой которого были их тела. Рэма и Вассы.

Темные узоры вились, соединяясь и расходясь, потом все тот же неведомый, невидимый быстрыми и сильными мазками нарисовал на этих узорах ярко-красный цветок с малиновой сердцевинкой с распустившимися лепестками, розовеющими на концах.

Васса выдохнула и разжала пальцы. Подумала: «И что же, вся жизнь, получается, такой ковер и эти цветы на нем… И все зависит от этих цветов, вся история человечества, история мира… Хотя нет. Из наших с Рэмом цветов плоды никогда не завяжутся…»