Двое. После

Но с завтраком приходится немного повременить, потому что едва темноволосый парень, помогавший нам поднять чемоданы, покидает номер, Булат толкает меня на кровать, и мы занимаемся нашим первым «итальянским» сексом. 

На сборы мне много времени не требуется. Ещё находясь в Москве, я продумала свой первый выход в свет: синие брюки-палаццо, объёмный свитер и кожаная куртка. Итальянки очень стильные, и мне хочется им соответствовать. Погода в Риме выдалась замечательная: плюс четырнадцать, что в сравнении с промёрзшей Москвой и четырьмя часами перелёта, кажется почти невероятным. 

Я перекидываю через плечо сумку-мешок, которую специально взяла с собой в поездку для покупных сувениров и безделушек, и жду, пока Булат наденет обувь. Вот кому не нужно предпринимать усилий, чтобы не проиграть итальянцам. Булат и без костюма выглядит сногсшибательно: чёрный свитер с высоким горлом и тёмно-синие брюки делают его похожим на кинозвезду. И ему очень идут растрёпанные волосы.

— Идём? — он выпрямляется и берёт меня за руку так свободно и естественно, словно это самый обычный жест. Делает это уже не в первый раз, но кожа всё равно покрывается мурашками. Разве можно привыкнуть к его проявлениям любви?

Сквозь крыши старинных домов, расположенных удивительно близко друг к другу, пробиваются ласковые лучи солнца. Я намеренно замедляю шаг и подставляю им лицо, впитывая, запоминая эти секунды абсолютного счастья, в которых идеально всё: я в центре одного из старейших городов мира, в нескольких минутах ходьбы от руин Римского форума, рядом со мной любимый человек, и он — невероятно! — тоже меня любит. А через каких-то несколько минут воплотится в жизнь ещё одна моя мечта: я выпью настоящий итальянский кофе (конечно, без молока) и, глядя в окно на оживающие утренние улицы, позавтракаю свежевыпеченным круассаном. 

— Попросим кого-нибудь нас сфотографировать? — спрашиваю на эмоциях и, вспомнив о том, что Булат позировать не любит, добавляю: — Потом… Всего пару снимков.

— Конечно, — как ни в чём не бывало отвечает он и тянет меня за руку. — Пойдём, я голодный.

Завтрак, согласно своей переводческой миссии, заказываю я, впервые делая это на итальянском. Официантка, красивая темноволосая женщина, при звуке родной речи начинает с любопытством меня разглядывать, а по мере перечисления мной блюд, ободряюще кивает: «Si', si, va bene»: мол, да, хорошо. Когда я перевожу глаза на Булата, чтобы уточнить, какой кофе ему заказать, то встречаю его задумчивую улыбку. Сердце трепетно сжимается, и слова за секунду улетучиваются. Только он так умеет смотреть.

— Что? 

Не сводя с меня взгляда, он слегка качает головой. 

— Ничего. Мне двойной эспрессо, — и поясняет: — Слово «кофе» на всех языках звучит понятно.

Официантка уходит и меньше чем через минуту возвращается с двумя чашками кофе. Если бы можно было стать ещё счастливее, я бы непременно стала в этот момент: над столом растекается насыщенный кофейный аромат, дополняя собой это идеальное утро.

— Кофе здесь крепче, чем ты привыкла, — говорит Булат, едва я обнимаю ладонями фарфоровые стенки чашки.

— Ты много раз был в Риме, да?

— Трижды, но обычно проездом. В Италии я преимущественно отдыхал на курортах.

— Ты предпочитаешь море? — я поднимаю на него виноватый взгляд. — Тебе может стать скучно.

— Ты ведь такую культурную программу запланировала, — возражает он. — Скучать точно не придётся.

И тут меня осеняет: это ведь тоже ради меня. Рим, о котором мечтала я, экскурсии и даже поездка за рулём из аэропорта. Одну за другой Булат воплощает в жизнь все мои мечты. В ту же секунду я обещаю себе, что в благодарность постараюсь сделать всё, чтобы и для него наш отпуск стал особенным.

— Ты делаешь меня счастливой, — с улыбкой смотрю на него. — Прямо сейчас. Каждую минуту.

Взгляд Булата остается серьёзным.

— Это потому, что ты умеешь такой быть. Видеть счастье в мелочах. Далеко не все на это способны.

Я хочу сказать, что наша поездка и он рядом — это далеко не мелочь, но передумав, подношу чашку к губам и смотрю в окно: именно так я мечтала. На освещённой солнцем брусчатой мостовой становится всё люднее: пожилая итальянка в модной широкополой шляпе и ярко-красной юбке разговаривает с грузным мужчиной в сером фартуке, должно быть, работником соседнего заведения, худощавая девушка в чёрных леггинсах и объёмной толстовке разговаривает по телефону, не вынимая сигарету изо рта, а из двери здания напротив выходит молодая женщина с коляской. Рим оживает.

— А ты когда-нибудь думал о детях? — я резко разворачиваюсь к Булату, который, казалось, всё это время не переставал на меня смотреть. 

Мой неожиданный вопрос, кажется, его не удивляет: красивое лицо остается невозмутимым.

— Думал, конечно. Почему ты спрашиваешь?

У меня даже ладони слегка потеют — так я, оказывается, опасалась, что Булат ответит: «Нет, никогда». Конечно, он думал. Потому что он станет им прекрасным отцом.

— Я просто как-то размышляла... У тебя должно быть трое детей. Два мальчика и девочка.