Двое против ста

Тронет ли Гиммлер Валентину с Аленкой? Нет, так вот сразу не тронет. Несмотря на ощутимый «моральный ущерб». Ведь тогда подполковника «Альфы» уже ничего не остановит. Сейчас Аленка и Валентина находятся под контролем людей Гиммлера, но скорее всего об этом и не подозревают. Самого же Феоктистова Гиммлер убьет. Эта проблема ему не нужна... Так рассуждал сам с собой Ротмистр, готовя «мини-ирокез» к посадке. Специальные навыки, полученные в учебном центре, и запасы горючего позволили Феоктистову вылететь за пределы столицы. Ротмистр пролетел над довольно густым лесом, миновал деревню с тремя улицами и завис над фермой с коровником и силосным хранилищем. Рядом с ними имелось пространство для выгона скота, которое Ротмистр использовал в качестве посадочной площадки. Теперь на некоторое время коровам будет не очень уютно по соседству с «ирокезом», но другого места для посадки Феоктистов не подобрал. Впрочем, подойдя к ферме, Валерий обнаружил, что никаких коров там нет и в помине. Его взору открылось пустое длиннющее помещение с выбитыми окнами, пустыми грязными ведрами и двумя огромными железными флягами для молока. Феоктистову это зрелище показалось мрачным, точно коров угнали какие-то оккупанты. Валерий присел на деревянную лавку у выбитого окна и достал мобильник. Кому звонить? От кого ждать помощи? Гиммлер могуществен и безжалостен. В родной конторе окопался не менее всемогущий и коварный «крот». Осталась лишь Арбалетчица, она же Наемница, она же Тюрина Е. Г. «Нет, – в который раз подумал Ротмистр, – показанный Прохоровым материал не фальшивка. Голос так подделать невозможно...» И тут же на память приходили слова, сказанные самой Леной: «Кому ты давал присягу? Людям?! Начальству?!» Как говорил Игорь Константинович Чарский в 91-м, после крушения СССР: «Мы не президентам присягаем, не диктатурам и не демократиям. Мы людям присягу давали. Тем, на кого нацелены стволы и ножи. Тем, кто в беде и не может себя защитить. Вот им мы и присягаем». После таких слов вопросов ни у кого не оставалось. Сейчас все смешалось в голове Феоктистова – Лена, Чарский (чьи слова Арбалетчица повторила почти дословно), не знающий жалости Гиммлер, Прохоров, Елизаветин... Звонить Сергею? Нет, что-то останавливало Валерия. Кто бы ни была эта Лена-Арбалетчица, но насчет теракта она сказала правду. Ее цель – деньги Бена Ли? Елизаветин выстроил четкую логическую цепочку, но... Сергей не видел выражения ее серо-голубых глаз, не слышал этих слов. «Кому давал присягу?» Более раздумывать было нельзя.

После третьего гудка Ротмистр услышал голос Лены.

– Ты помнишь мой городской адрес?

Дурацкий вопрос для разведчицы спецназначения, тем не менее Лена ответила на него.

– Лена, я в трудном положении, – проговорил Феоктистов. – Сейчас далеко от дома. А моя семья...

– Я поняла тебя. Это Гиммлер?

– Да, – поражаясь ее интуиции, с облегчением ответил Валерий.

– Где «крот»?

– Не знаю, – честно ответил Ротмистр.

– Помнишь скаутский лагерь? Акция, по всей вероятности, будет там. Я кое-что сумела узнать. Вчера туда завезли оружие в коробках с компьютерами.

– Вот как?

От заброшенного коровника до этих самых «Верных друзей» было километров семьдесят как минимум.

– Через час свяжемся, – подвела итог Лена.

В самом деле, ситуация не требовала лишних слов и объяснений.

– Да, а как насчет твоего корейского друга? – неожиданно спросила Лена, когда Феоктистов уже был готов отключить телефон.

Выходит, Елизаветин был прав. Что отвечать? И Феоктистов отключил телефон, точно не слышал вопроса. Деньги Бена Ли, Елизаветин – Шарманкин – Лебедев – Прохоров... Он, Ротмистр, почему-то верил Лене. Потому что она еще ни разу не обманула его, не поймал он ее на явной лжи. Чего нельзя было сказать об остальных. О том же Сократе Ивановиче, невзначай прихватившем чужую туфлю. Ротмистр убрал мобильник и двинулся вдоль длинного одноэтажного строения. Ему предстояло срочно найти хоть какой-то транспорт. Горючего в «ирокезе» вряд ли хватит до скаутского лагеря.