Двое с «Летучего голландца»

— Ты позоришь меня, олух, позоришь! То тебя поколотит какой-то недомерок, то ты несешь какую-то чушь с убийствами! Но я и себя отчасти виню — в твои годы я таким не был, нет у тебя твердости в характере! Избалован вконец! Тряпка ты, мамочкин сынок! Но с этим покончено, слышишь, сэр! И никаких завтраков в постель! Нет, нет, дорогой мой! Отправишься в интернат! Там тебе покажут, где раки зимуют!

Из всей речи отца Уилф уловил только заключительные фразы. Его лицо исказилось от ужаса, и он соскочил с постели.

— В интернат?

Отец схватил его за руку и подтолкнул к ванной.

— Да, да, в интернат! Мне говорили, что в Шотландии есть один такой, как нужно. Сегодня же напишу директору. А теперь ступай, смой с себя все эти помои. А потом изволь убрать комнату и сложить чемодан. Я не потерплю, чтобы деревенское дурачье потешалось над добрым именем Смизерсов. И не ищи защиты у мамочки. Это мое последнее слово, сэр! Разговор окончен!

Смизерс громыхнул дверью, оставив сына совершенно ошарашенным, спустился вниз, вышел на задний двор и только тут позволил себе вдохнуть летний воздух и поправить накрахмаленный воротник. Мод Боу, тщательно причесанная — волосок к волоску, без намека на возбужденный румянец чопорно сидела в саду с очередным пособием по этикету. Увидев Смизерса, она решительно захлопнула книгу и сжала пальцы на обложке.

— Итак, вы хотели поговорить со мной, сэр? Слушаю. Смизерс заложил руки за спину, закружил вокруг ее стула и, в конце концов, остановился прямо перед ней.

— Насчет этих ваших… э… э… помощников, которых вы ждете из Лондона…

— Да? — не повела бровью Мод, спокойно глядя ему в глаза.

Он опустил взгляд и понизил голос.

— Пусть едут и делают, что найдут нужным. Но чтобы без осечек! Пусть появятся и исчезнут как можно быстрее. Ясно?

Мод не могла отказать себе в удовольствии поддеть Смизерса.

— «Джекман, Доннинг и Боу», известная лондонская фирма. У нас осечек не бывает. Не то что…

Кровь бросилась в лицо Смизерсу, и он с трудом совладал с собой. Круто повернувшись, он зашагал к дому, бросив на ходу:

— Предоставляю иметь дело с ними вам… дорогая!

Из живой изгороди вынырнула черная кошка и, мурлыча, стала тереться о дорогие, из телячьей кожи, ботинки Мод. Девушка замахнулась на нее книгой:

— Брысь отсюда!

Гораций пролез обратно через ту же дырку в изгороди. «Мяу, мяу! Раций идет домой к Уинни, там молочко и сардинки. Мур!»

Из-под сирени медленно вылез прятавшийся там в тени Лабрадор. «Пошли, глупый ты комок шерсти! Я наслушался достаточно. Сардинки! Надо же, какая гадость, — скользкие, липкие рыбешки! И как только ты их ешь?»

Миссис Уинн дремала после обеда в гостиной. Бен сидел перед домом на солнышке. Бесчисленное множество раз перечитывал он послание далекого предка миссис Уинн.

Могильный колокол звонит,
А плясунов ужимки страшны;
Таращась в ожиданьи брашна,
Фигура ворона сидит;
Ей ведом этот жребий злой
И светодержцы под землей.

Внезапно, несмотря на жаркий летний день, Бен ощутил ледянящее душу дыхание смерти: могильный звон колокола… ворон, сидящий в ожидании… Память, вопреки воле, воскрешала свирепые лица, меченные печатью зла, в ушах грохотали океанские волны. Как давно это было — Вандердеккен, Петрос, Скрегс, Джамиль… Он снова видел, как они бранятся, как издеваются над ним. Но среди команды «Летучего голландца» Бен различил и другие фигуры — еще более древние, напоминающие тени; их лица будто впитали в себя всю злобу мира. Бен зажмурил глаза, дрожа упал на траву, и ему показалось, что земля под ним качается, как корабельная палуба.

Что-то гладкое и шелковистое погладило его руку, и Бен сел, радуясь, что его снова окружает нормальная жизнь. Рядом с ним сидел Нед, краем глаза Бен заметил спешащего в дом Горация. Страшные видения исчезли. Юноша обнял черного пса за шею: «Ах ты, старый плут, раз ты со мной, значит, я в порядке. Просто я читал эти загадочные стихи с основания распятия, и на меня вдруг что-то нашло».

Лабрадор кивнул: «Вспомнил „Летучего голландца“?» Бен запустил пятерню в лохматые светлые волосы. «Да, опять этот кошмар — Вандердеккен со своей командой, и знаешь, еще я увидел какие-то незнакомые лица, страшные, злобные. Видно, это стихи на меня так подействовали».

Вокруг носа Неда закружила пчела, он отмахнулся лапой. «Ну, так и не читай их больше. Пусть другие над ними бьются. Они ведь все башковитые, особенно адвокат и библиотекарь, прямо всезнайки эти двое. А потом завтра у нас будут другие заботы. Ручаюсь, ты забыл об этих субчиках, которые должны явиться из Лондона?»

Бен хлопнул себя по лбу. «Действительно! В четверг же должны прибыть эти четверо, о которых говорила мисс, как ее там? Ты что-нибудь еще узнал о них, Нед?»