Двое (СИ)

— Поехали! — сказал я сам себе и окунулся в темноту резких поворотов, взлетов и коротких крутых спусков.

Я летел по трассе и задыхался от скорости, адреналина и свободы, что дарил мне ветер, снег, темные тени на белом насте, заснеженные сосны и необъятный простор расстилающейся внизу долины. Полный контроль над телом, над каждой мышцей, пьянил и рвал крышу, забивая осторожность, страх и благоразумие в самый дальний уголок моей души. К черту все! Только вперед!

Шшшиххх!

Я птицей вылетел на освещенную трассу, скатился до подъемника и не успел убрать счастливую улыбку с лица, как тяжелая рука опустилась на мое плечо. Бля, страж порядка.

— Я тебя убью, — очень спокойно сказал Ромка, заставляя меня ежиться в нехороших предчувствиях.

Когда он говорил таким тоном, его подчиненные менялись в лице и делали все, чтобы свалить подальше.

— Ай, да ладно тебе, — отмахнулся я, наткнулся на черные глаза и поспешил облизать губы. Вдруг проканает?

Он моргнул, перестал рвать меня на части и принялся буравить мне мозг. Непонятно, что хуже.

— Идем, я не хочу убивать тебя при свидетелях, — мрачно сказал Ромка и потащил меня в сторону деревянных трехэтажных домов, что стояли на краю горнолыжного комплекса практически в лесу.

— Слушай, мне надо ботинки переодеть и лыжи убрать, — дернулся в сторону финика я.

Ромка железной рукой вернул меня на прежний курс, отобрал лыжи и придал ускорение тычком в спину.

— Я позабочусь о них после твоей смерти.

— В лесу убивать будешь? — покосился на него я, с трудом переставляя ноги в горнолыжных ботинках по скользкому склону.

— В номере.

— В номере?!

— Мы переночуем здесь, — ответил Ромка. — Я прям как знал, что ты до утра не доживешь. Позвонил родителям, сказал, что мы встретили твоих знакомых и будем с ними до утра тусоваться.

— Все предусмотрел, зараза, — пробурчал я, раздумывая над тем, устроить бунт на корабле или покорно отдаться во власть палача.

Мысль про бунт нравилась мне все больше и больше, но Ромка это дело отследил и меня опередил: едва я вскарабкался в своих тяжелых негнущихся ботинках на третий этаж и ввалился в номер, как он толкнул меня в спину так, что я пролетел несколько метров вглубь комнаты и приземлился на колени и ладони. Ромка догнал меня и сходу влепил мне по заднице рукой с такой силой, что окна вздрогнули, что уж обо мне говорить!

— Ромка, охуел? — вскипел я, плюхаясь на задницу и лихорадочно стаскивая с ног гребаные ботинки. — Ты что себе позволяешь?!

— А ты? — зарычал он и вздернул меня на ноги за шкирку. — Безголовый идиот! Сумасшедший отморозок!

— Не ори на меня! — сбил его руки с себя я. — На сына своего ори, а на меня не смей!

Ромка замолчал, дождался, пока я освобожусь от ботинок, куртки и толстовки, избавился от своих и кинулся на меня, как маньяк. Я не успел отреагировать, а потому уже через секунду оказался лежащим на спине на постели. Ромкины руки на моей шее сжались так, что дышать стало практически невозможно.

— Хррр….опу.ххррр…сти… — схватил его за руки я.

— Сколько можно рисковать жизнью по пустякам?! Думаешь, я не видел, что ты на трассах вытворял?! — заорал Ромка, пугая до колик в животе. Так он на меня еще никогда не орал. — Ты мне все нервы повыдергал, безбашенный пиздюк! Да я лучше сам тебя придушу, чем буду твои мозги с деревьев собирать!

Я пнул его коленом в пах, глотнул воздуха и скатился с постели. Ой-ой-ой! Похоже, я таки довел моего лося до состояния неконтролируемого бешенства. Че делать-то?!

— А ну стой! — налетел на меня Ромка. Уронил на пол животом, сел верхом на мои бедра, сдернул с меня футболку и вцепился в волосы. — Я выебу тебя так, что ты неделю ходить не сможешь, долбоеб! Порву твою задницу в клочья, понял?! Чтобы лежал на постели и нос на улицу не высовывал! А завтра добавлю!!!

— Ромка, ну чего ты? — умиротворяюще спросил я, но он дернул мою голову вверх и назад, заставляя меня прогибаться, как черт знает что. Бля, никогда не думал, что умею так гнуться!

— Заткнись! Трепло! Тебе нельзя верить! Все твои мозги мигом оказываются у тебя в заднице, если дело касается скорости и адреналина! — зарычал Ромка.

Схватил за горло и смял мой рот жестоким поцелуем. Оторвался, посмотрел на меня, слизнул каплю крови с прокушенной губы, и я увидел в его отчаянных глазах дикий страх за мою жизнь, желание уберечь, защитить и наказать так, чтобы я никогда больше не рисковал собой попусту.

— Лапа, — прохрипел я, цепляясь за его руку на своем горле обеими руками. — Прости…

Ромка моргнул, а потом убрал пальцы с моего горла и уткнул лицом в ламинат. Вздернул на колени, стащил с меня штаны и белье, стреноживая у колен, и влетел в мою шитую-перешитую задницу с ходу. До упора. Скотина мстительная!

— Ммммммм, — прикусил губу от боли я. Зря. Ромка же мне ее прокусил! — Оууууууууу!

— Больно? То ли еще будет! Не понимаешь по-хорошему, буду объяснять по-плохому! До утра!