Двое среди руин

Ната ткнула пальцем в спину кошки:

— Видишь? Это она! Та самая! Что напала на Угара!

От самой шеи и до хвоста тянулась характерная светло-желтая полоска… Я вспомнил, как сам говорил девушке об особой примете — да, мало похоже, что в руинах обретаются целые стаи «перерожденных» котов, скорее всего, это именно она и есть. Быстро перевернув самку, я увидел след от зажившего шрама — метка от попадания стрелы, заставившей ее тогда убраться прочь.

— Вот и встретились.

… Уже не опасаясь нападения, я соорудил факел и вполз на четвереньках в лаз. Внутри, сжавшись в пару комочков, злобно шипели два котенка. Ната заинтересованно спросила, стоя подле входа:

— Что там?

— Ничего. Уже — ничего. — Я протянул руку и ухватил одного из котят за шею. Тот попытался укусить, и я придавил звереныша к земле. Второй решил было выскочить наружу, но я отбросил его ногой обратно. У обоих уже виделись небольшие клыки — более, чем характерное отличие от настоящих домашних котят. Сомнения разрешились быстро. Пытаться воспитать разительно новых зверей — безумие. Оставлять котят в живых — оказаться однажды перед грозным и очень опасным врагом. Стараясь не шуметь, я ухватил второго котенка и сжал пальцы…

— Дар, ты скоро? Холодно очень! А там, внутри, кто-нибудь есть? Кто пищал?

— Котят нет. Похоже, они сбежали во время драки… — Я быстро вырыл ямку, куда спрятал тельца задушенных зверят, присыпал и набросил сверху мешок. Угрызений совести не испытывал. Это раньше они были домашними… Сейчас — совершенно чуждые и смертельно опасные. И выбор стоял простой: или мы, или — они. Осмотрев логово, я убедился в отсутствии других детенышей. И только потом позвал Нату.

Снаружи бушевала настоящая снежная буря — более чем странно, учитывая календарное время года. Только вот, соответствовало ли наше, прошлое время, этому? И вообще, существовали ли сейчас какие-либо времена года? Оставшаяся ночь прошла без приключений. Убежавший самец не объявлялся — Угар, расположившись у входа, мирно подремывал, не показывая ни малейшей тревоги. Он попытался было раскопать ямку с котятами, но я жестко пресек эти поползновения. Хоть никаких сомнений не чувствовал, оправдываться за убийство перед девочкой не хотелось. Ната не знает — и пусть… Взволнованные схваткой, мы даже не стали ужинать, утром проснулись голодными и готовыми немедленно отправится в путь.

— Клыки заберешь?

Ната стояла с топориком у трупа «кошки». Раньше мы не имели возможности как следует ее рассмотреть, и я подошел поближе. Да, сомнений практически не осталось. По всем внешним признакам — именно «кошка». В прошлом. В нашем настоящем — это зверь. И зверь грозный… Величина и устрашающе открытая пасть напоминали о том, что это хищник, чрезвычайно ловкий и сильный. Понятно, почему на нашей стороне города крысы до сих пор, если и появлялись, то не попадались на наши глаза. Границы руин надежно и очень свирепо охранялись. И не только ящером в реке… Меня поддержала и Ната:

— Зря мы их убили.

— Зря?

— Ну… Может, и нет. Не будь рядом Угара — исход схватки мог оказаться иным.

— Мог… Еще как — мог! И за одной не уследишь, а двое — верная гибель.

Ната обернулась к позевывающему псу:

— Помнишь, как я говорила? Придет время, и он еще покажет, кто здесь самый крутой! Не так уж и долго пришлось ждать.

— Я и не спорил.

Нагнувшись, вырезал клыки у самки. Ната слегка поморщилась:

— Противно?

— Нет. — Она попыталась улыбнуться. — Не так, что очень… С овцебыком было проще. И вонь такая не стояла! А эта пахнет… Просто, кошка. Кошка-переростка. Кстати, ты правильно сделал.

— ?

Ната вздохнула:

— Не пытайся, все одно не получится. Ты так старательно отводил от меня глаза, так пинал Угара — кто угодно догадается, что там что-то лежит. А что может быть зарыто в логове зверя?

— Я не…

— Я же сказала — все правильно! Нам не вырастить из такого монстра домашнюю кошечку. В конце концов, хватит одного Угара.

Пес, услышав свое имя, неторопливо подошел и обнюхал труп. Чуть рыкнув для приличия, он вопросительно посмотрел на меня.

— Ну, уж нет, лопать это, ты не будешь. Не при нас, надеюсь. Да и хватит время терять!

Я склонился снова — шкура, хоть и окровавленная, производила впечатление, как своим окрасом, так и мягкостью, следовательно — могла пригодиться. Однако трескучий мороз за ночь сковал труп, и мои попытки оказались тщетны. Ната мягко отстранила меня от самки:

— Пойдем. Нужна она тебе?

— Ладно. — Я бросил попытки и выпрямился. — Пошли, в самом деле. Нам топать до Провала еще часа четыре, без малого.

— Добавь — по снегу.

— По снегу. Угар выведет. Да я и сам уже не заблужусь.

Бросив последний взгляд на покинутое место битвы, мы поднялись на пригорок. Снег падал всю ночь и укрыл сбежавшего самца так основательно, что искать его следы среди сугробов не стоило и пытаться. Но я уже один раз отпустил самку, после той, памятной схватки…

— Думаешь, вернется?

— Если выживет — да. Обязательно. Кошки злопамятны…

— Люди не лучше.

Я посмотрел на Нату. Она угрюмо отвернулась.

— Ладно… пойдем. Искать его сейчас — себе дороже. Растает — вернемся.