Двое в океане

После обеда Смолин повел гостей осматривать судно. Показывал лаборатории, вычислительный центр, разрешили им заглянуть даже в машинное отделение и в ходовую рубку. Филипп притих, преисполненный впечатлениями. В ходовой рубке, пораженный обилием приборов на пультах управления, взглянув на Элен, назидательно бросил:

— Вот что значит наука!

Когда прощались на причале, к судну неожиданно подкатила знакомая бежевая «тойота», и из нее вышел Гарри Бауэр. Увидев Смолина, он прямиком направился к нему. На ходу бросил цепкий, оценивающий взгляд на Филиппа, на Ирину, потом на борт судна, из-за которого свешивались головы свободных от вахты любопытствующих, и пригласил Смолина отойти в сторонку.

— Здесь, в порту, в конце пирса, — сказал он, понизив голос, — есть барчик. Почему бы нам не пропустить на прощанье по кружке пива?

Смолин растерялся:

— Но, видите ли, я провожаю гостей… А к тому же всего час до отхода…

Светлые зрачки американца металлически блеснули, и голос потвердел, отвергая всякие возражения.

— Нам нужно с вами выпить по кружке пива! Понимаете? Н у ж н о! — Он снова бросил взгляд в сторону судна. — Речь идет о серьезном. Но здесь, на виду у всех, говорить ни к чему. Вы понимаете?

— Понимаю… — неуверенно пробормотал Смолин.

Он торопливо простился с Филиппом и девочками, оставив их на попечение Лукиной, и, полный сомнений, сел в машину к американцу. Через несколько минут они уже расположились за столиком бара, который прятался в тени тростникового зонтика, торчавшего среди кустов, как гриб.

Бауэр сам взял у бармена две стеклянные кружки янтарного пива, одну поставил перед Смолиным, другую приподнял:

— Счастливого пути!

Крупным глотком опустошил кружку на добрую четверть, тыльной стороной ладони отер губы и тихо произнес:

— Вашему судну грозит беда…

Он не вдавался в подробности, он просто коротко объяснил: из определенных источников — не надо спрашивать из каких — ему стало известно: заход «Онеги» в Сент-Джорджес кое-кому не очень понравился, особенно раздражило массовое паломничество гренадцев на судно. И вот решили результаты визита нейтрализовать. Так и приговорили: «нейтрализовать». Нужно запугать и гренадских руководителей, и русских, чтоб отбить охоту к новым подобным визитам судов, особенно научных, которые приравнены, как известно, к военным и шпионским. Запугать можно лишь крайним средством. Каким — понятно: наиболее популярным в наше время — террором.

— Словом, подумайте сами. Ведь у вас на борту за минувшие три дня посетителей было предостаточно. Да и со стороны бухты подступы к судну не представляли сложности…

Он отпил еще один большой глоток пива и облегченно вздохнул:

— Как говорили древние: «Я сказал и спас свою душу». — Взглянул Смолину прямо в глаза. — Я рискую. И по правде говорю, ни за что не пошел бы на такое, если бы не Клифф Марч, мой друг… — Помедлил, словно соображая, говорить ли дальше. — …И если бы не Вы сами. Скажу откровенно, мне вовсе не по душе будет узнать, что вы взлетели в воздух со всем кораблем. Ведь сейчас так модно незаметно подложить кому-то в карман маленькую аккуратную бомбочку.

— Спасибо! — сказал Смолин, когда, допив пиво, они встали.

— Не за что! — ответил американец громко, чтобы слышал бармен. — Я рад, что угостил вас, коллега, на прощание отличным гренадским пивом. Ведь о его качестве беспокоится сам губернатор.

На причале у трапа стоял Руднев.

— Кажись, пивка пропустили на дорожку? — спросил с завистью. — Видели, видели! Неплохое здесь пиво! Но в Италии лучше.

Смолин поднялся по трапу. У борта его ждала обеспокоенная Ирина.

— Что случилось? Ты уехал так поспешно.

Он постарался придать лицу самое беззаботное выражение.

— Ничего особенного! Просто американец захотел на прощание пропустить со мной по кружке пива.

— Знаешь, что сказал Филипп при прощании? Увидев американца, он сказал, что этот янки из тех живущих на острове белых, которые не терпят Бишопа и хотят его свалить. Филипп не раз видел его машину возле домов, где, как он считает, «копят злобу». И предупредил: «Не верьте этому янки!»

— Ты кому-нибудь об этом уже сказала?

— Да! Мосину.

Глава двадцатая ГОЛУБАЯ ИСКРА НАДЕЖДЫ

Перед заходом солнца «Онега» покинула порт Сент-Джорджес и, выйдя в открытое море, легла в дрейф. Остановили главные судовые машины. Была уже ночь, все безмятежно спали, и никто на это не обратил внимания — мало ли что бывает на судне, может быть, профилактика дизелей. Не смыкали глаз лишь те, кто был приобщен к тайне. Оберегая нервы остальных, они взяли на себя всю тяжесть внезапно свалившейся на «Онегу» тревоги.

Еще в порту после встречи с американцем Смолин тут же направился к начальнику экспедиции. У Золотцева было хорошее настроение: заход на Гренаду завершился благополучно, никаких ЧП, все довольны. Горько было огорошивать его недоброй вестью.

Прежде чем начать разговор, Смолин положил на стол подаренную Филиппом ракушку. Увидев ее, Золотцев охнул, всплеснул в восторге руками, потом взял ракушку с такой осторожностью, будто это был птенец.