Двоеточие

пальцами камни больные трогать по дороге от рима к себе приглашая спокойное средневековое шествие между потемками глаза или руки первыми от крыш отлетают до дальней черепицы там пыль устанет и ляжет.

«Под голову только твердые сорта дерева…»

Под голову только твердые сорта дерева, все остальные дубы и липы не сопротивляются окраске. Глаза обычно вырезают поперек волокон, перерезая кровеносные сосуды, чтобы смотрели внутрь тени, ночи, тепла. Или тебя заметит огонь, надкусит угол, зальет в тебя полынью желтым клеем, а на рыбьих ступнях выберется из зеркала в прихожей и до калиток проводит в еловой азбуке. Кто дойдет до этой германской грамматики каплями йода? Когда хрустят осколки тени, вставляют цветное стекло, если черный камень весь ушел на зрачок. Соглашайся, и в волосы вплетут водоросли и птичьи гнезда. Так что и льняные пелены не удержат, когда позовут и предложат найти среди тех кувшинов, не поднимая крышек.

«Отставая на йоту и мел…»

Отставая на йоту и мел, на помедли и поторопись, она пугает только непроизнесенным. Когда просьба о речи – движение угловатое и неловкое, остановленное на пути к горлу памятью языка, подъязычной иголкой, шипением на черных и коричневых, утекая с желтыми и синими. А бумага растянутой шкуркой латыни жалуется на обилие предлогов. Живо только прочитанное с губ, пока не произнесешь. Потом она оставит тебя, она всегда оставляет, не надеясь на память и устный счет, когда буквы возраста перерастут число дней до твоего возвращения. И как ей теперь сосчитать, если ее нет?

«это помощь или помощник…»

это помощь или помощник,
раздвигающий створки рук,
разводящий мосты,
но – испуг,
что касание встанет вдоль земляной луны,
стирая о стены бока,
пока
чешуя у рыб,
и ты близка,
у квадратного поезда ждать,
сетка москитная, зелень, кровать,
под которой спать
змее, вероятно, проще,
чем заползать под порог,
ну вот, скажешь теперь,
и дверь
с крючка или с петель,
или просто молчанье ключа упрекать
за невозможность и сон вдвоем,
ночь в ночи,
и молчит,
и пишет e-mail наугад,
когда крылья сложила мышь,
ты спишь,
и бабочки в волосах
вьют свои гнезда,
синяя полоса
в глазах
и роса
на лбу,
и руки – створки ракушек,
которые не собрать.