Двоеженец

– Потому что ты действительно болен, прошептала в ответ Вера и еще крепче обняла меня, – и вернуть, к сожалению, ничего уже нельзя!

– А кто повесил на ветке сосны этот игрушечный домик?!

– Это ты повесил в память о Вашей погибшей Любви! И,

видно, сам погиб уже духовно!

– Не может этого быть, – я с сомнением поглядел в глаза Вере и отступил от нее на шаг, – ты все это выдумала, это тебе Вольперт приказал! Так вот почему этот лес и эта могила оказались в клинике у Вольперта!

– Это не клиника, – тяжело вздохнула Вера, – это твое собственное воображение, а может, галлюцинация, я не знаю!

– Но ты же обещала меня вывести отсюда, – с ужасом прошептал я, уже опять крепко прижимаясь к ней всем телом, – ну, выведи, ведь ты же обещала!

– Пожалуйста, не делай мне больно, – шепнула Вера, – и я постараюсь тебя вывести отсюда, как только почувствую, что тебя можно вывести на Свободу!

– Но разве можно вывести из Души?! – заплакал я, – к тому же из больной Души?! Может, ты знаешь больше, чем я?!

– Не знаю, – Вера закрыла глаза и стала раскачиваться из стороны в сторону, держась руками за мои руки.

– Что с тобой?! – испуганно спросил я, но она опять засмеялась тем безумным смехом, и мне стало еще хуже. Умереть я уже не боялся, но остаться навеки в проклятом лабиринте или клинике Вольперта с этими безумными людьми, которые без конца жалили меня своими жуткими мыслями, не давая мне ни минуты, чтобы опомниться, это было выше моих сил!

– Люди, как ангелы, тоже иногда летают, – перестав смеяться, прошептала Вера и, открыв глаза и отпустив мои руки, упала на холмик с крошечным крестиком, – как хорошо здесь!

– Вера, ну, ты же не больная, – расстроенно вздохнул я, пытаясь ее поднять с холмика, ну, встань, пожалуйста, не притворяйся!

– А может, я просто имитирую твою же болезнь?! – захохотала она мне прямо в глаза.

– Для чего?! Чтобы я больше разуверился в себе?!

– Чтобы мне было легче понять тебя! Ведь понять – все равно что простить! Правда, не знаю за что?!

– Все-таки безумства надо совершать весьма осторожно, – вмешался в наш разговор неизвестно откуда взявшийся Вольперт.

– Однако только безумец способен любить по-настоящему, потому что не думает о себе, – обиженно вздохнула Вера, и Вольперт неожиданно замолчал, можно даже сказать, что он исчез, потому что мы его не видели, хотя голос его звучал вполне ясно и отчетливо. Возможно, этот негодяй уже прятался во мне, в то время как я его искал везде снаружи, он что-то делал у меня внутри!

Вера поднялась с холмика и взяла меня за руку, как ребенка, и повела дальше, возможно, пытаясь исполнить свое обещание и вывести меня отсюда. Когда лес кончился, мы опять увидели черную дверь, стоящую посреди голого поля. Вера открыла ее, и мы вошли, тут же оказавшись на берегу моря. Яркое солнце тепло и спокойно освещало причудливые скалы, похожие на выброшенные на берег огромные застывшие мозги какого-то неизвестного чудовища.

Они даже отливали в лучах солнца какой-то странной багряной синевой, местами переходящей в серую и неподвижную массу. Перед нами раскинулась небольшая бухта, чей берег был усыпан не только песком и морской галькой, но и драгоценными, сверкающими на солнце алмазами и бриллиантами. Недалеко от нас на этом удивительно богатом песке лежал какой-то голый мужик.

– Нудист, – подумал я и, отойдя от Веры, подошел к морю и смочил лицо морской соленой водой и с радостью стал разглядывать переливающие, отражающие солнце морские волны. Их шум завораживал настолько глубоко, что я ничего уже не ощущал, кроме их страстного и свободного движения.

Я даже потерял ощущение времени, как будто слившись с этими красивыми по-своему скалами и морем, так сладко убаюкивающим меня, и потом я, когда уже оглянулся назад, то увидел разорванный черный плащ Веры и мерзкого голого мужика, овладевшего ею прямо на песке возле скалы, под чьей тенью они лежали. Вера блаженно улыбалась мужику, словно она его давно уже знала, и ее руки так крепко сжимали его плечи, что я вдруг понял, что потерял свою единственную Веру навсегда, и горько заплакал, осознавая, что становлюсь еще слабее.

– Ну, что ты плачешь, – оглянулся на меня мужик, – иди лучше, присоединяйся к нам! Секс – это очень полезное дело!

Даже не знаю, что меня больше всего разозлило: само соитие или слова этого омерзительного мужика, но я, уже нисколько не думая ни о Вере, ни о Вольперте с его проклятым лабиринтом, подбежал к мужику и мертвой хваткой вцепился в его горло.

– Ну, что, мерзавец, получай, пока я жив и в силе, но за позор свой отомщу!

Мужик захрипел, пытаясь ослабевшими руками разжать мои пальцы на его шее, но тщетно, я задушил его, испытывая при этом невероятную радость, как будто с этой его Смертью я тотчас выйду на свободу, и эта Смерть будет искуплением за все мои грехи!

– Что же ты наделал, сукин сын, – вышел из-за скалы мрачный Вольперт, – ты хоть знаешь, кого ты убил?!

– И знать не хочу! – крикнул я, с презрением разглядывая задравшую кверху ноги и еще ничего не понимающую Веру, которая устала быть моей.