Двойная бездна

Затяжные дожди лишь предощущались в густом и тяжелом воздухе. Веселов искупался на городском пляже, потом пил жидкую газировку из автомата, купил на улице билет «Спринта» и даже выиграл пять рублей, но корысть была чужда ему, и оттого выигрыш не принес радости. Он просто забыл о нем, засунув пятерку в карман. Все же редкая удача на время воодушевила его, и он в течение часа был склонен полагать, что еще не все потеряно и можно, к примеру, пойти в адресное бюро и узнать адрес отца.

Он так и сделал, добросовестно выписав на бланке все, что знал: имя, отчество, фамилию, год рождения. Через полчаса хмурая девушка протянула ему листок с косой размашистой надписью: «В городе не проживает». А других городов в огромной стране было так много, что впору объявлять всесоюзный розыск.

Последним автобусом он добрался до турбазы, а ночью разразилась гроза, нарочито величественная и буйная, как все в этом странном краю.

Так уж получилось, что Веселов жил один в двухместной комнате дощатого коттеджа, остальные туристы приехали парами и другого такого чудика среди мужчин не оказалось. Были одинокие женщины и, как знать, быть может, они и смотрели на Веселова с откровенностью брачного объявления, он не ловил их взгляды и Сам смотрел мимо, даже если это были соседки по столу. Он был чужим среди чужих и потому имел право с самого начала принять любой облик, надеть любую маску — никто не удивится, все будут принимать его таким, каким ему захочется.

В общении с людьми ему нравилось Менять маски, придумывать для себя роли, разыгрывать их, импровизируя на ходу; на работе он играл бесконечную роль неунывающего шута, дома — трагическую — главы семейства, с немногими друзьями — чуткого и отзывчивого товарища, а кем был он на самом деле, давным-давно забыл.

Для встречи с отцом он еще не придумал роли, ибо просто не знал, какой он, его отец, и как встретит сына, по всей видимости — единственного.

2

Веселов свято верил в свою звезду.

Она находилась в созвездии Кита, рядышком с пресловутой Тау и простым глазом была почти не видна.

Он часто смотрел на нее в бинокль, и маленькая смутная точка чуть подрагивала перед глазами, когда он раздумывал о том, сколько световых лет разделяют их. Звезда загорелась задолго до рождения Веселова и давно погасла, лишь свет ее шел к Земле, чтобы прерваться раз и навсегда в момент его смерти. Эту историю придумал сам Веселов, еще в детстве, и сейчас продолжал верить в нее и только грустно улыбался, когда думал, что все равно не увидит, как она погаснет, а проверить это ему будет не дано.

Его жизнь и судьба были связаны также с одиноким тополем, уцелевшим среди новостроек. Тополь посадил отец в день рождения его, и они росли вместе до тех пор, пока семья Веселовых не переехала в новый дом. Старые дома, в окружении которых росло деревцо, один за другим сносились, на их месте появлялись новые — многоэтажные, и Володя еще в юности часто приезжал на это место, чтобы взглянуть на тополь — дерево своей жизни. Он по-детски верил, что если тополь срубят, то он сам умрет. Когда дерево подстригали, Володя заболевал и подолгу лежал в постели с очередной ангиной. Все это можно было объяснить обычным весенним обострением, так оно, наверное, и было, но Володя верил в невидимую и неощутимую связь между двумя живыми существами — человеком и деревом.

Тополь был двойником Володи, его братом-близнецом — бесчувственным и немыслящим. Володя знал наизусть расположение его ветвей и сучьев, чувствовал издали, как тот засыпает на зиму, сбрасывая листья и тормозя движение густеющих соков, знал заранее, когда именно лопнут почки и когда невесомый пух начнет разносить семя по городу. И ему казалось даже, что тополь тоже ощущает близость. Когда Володе было плохо, когда очередная житейская неурядица или просто хандра выводили его из равновесия, он приходил к тополю и видел, что листья на нем поникли и тля бестрепетно вонзает короткие жальца в тугую зеленую плоть. Володя обирал листья, промывал их водой и на другой день чувствовал, как свежие силы пришли к нему, сбрасывая хмарь хандры, расправлялся с неприятностями и снова возвращался в прекрасное расположение духа.

Он и по характеру роднил себя с тополем — сильный, живучий, пробивающий асфальт нежными ростками, — излюбленное дерево горожан, лишь раз в году приносящее неудобство своей неукротимой плодовитостью, а в остальное время почти незаметное, и незаменимое, плоть от плоти города, кровь от крови его…

Веселов почти не помнил отца, фотографии мать разорвала или спрятала, а те смутные воспоминания, что остались от пятилетнего возраста, постепенно обросли фантастическими деталями и окончательно перешли в область мифа.