Двойная бездна

Они знали, что глубоко в скальном основании уцелел Мозг, недреманные Стражи уничтожены и, пока не поздно, надо уходить. Могли явиться новые Стражи, прийти и отомстить.

Затерявшимся во времени, им было нетрудно затеряться в пространствах планеты, по всей видимости, густо населенной. И все же полное возмездие и будущий исход на родину был невозможен без помощи Мозга; надо было сделать его своим союзником. Добровольцы остались, остальные рассеялись, бесшумно и быстро.

Первыми ушли пары на дальние материки, оставшиеся, кто группами, кто поодиночке, покинули место взрыва, предвидя, что рано или поздно сюда явятся земляне и из года в год начнут обследовать каждый камешек, каждое дерево, строя бесчисленные гипотезы, одна другой абсурднее.

Свободно перемещаться по оси времени, перешагивать через эпохи и расстояния им было нетрудно с помощью Мозга. Барьера не существовало, программа, заложенная в Мозг, заставила его работать на Безымянных, он перестал отзываться на приказы бывших хозяев, и теперь огромная экологическая ниша, вся планета, все временные слои ее стали принадлежать недавним пленникам.

Да, наступил их расцвет, невидимый и неслышный для землян. Великий дар принимать любое обличье, любой язык, любое исповедание, любую культуру, без насилия и крови…

Но раскол был неизбежен. Отвергнув полигамию, Безымянные неминуемо разделились на избранных и обреченных. Приняв все человеческое, они унаследовали и краткий век человека. Супружеские пары ушли в прошлое земной истории, чтобы оттуда, взяв старт, не смешиваясь с землянами, увеличить свою численность к условному времени настоящего, к тому десятилетию, когда, собравшись воедино, они исполнят предсказание древней книги — вернутся в мощи и в гневе своем на родину предков и отомстят обидчикам. Одиноких мужчин обрекли на бесплодную жизнь и бесполезную смерть от старости. Некоторые подчинились, но нашлись и такие, кто пренебрег запретом, вступил в брак с земной женщиной и оставил потомство, уже разбавленное наполовину чужой кровью.

И началась тайная война, неслышная и непонятная землянам. Война Наследников и Бастардов, жестокая и неравная. С помощью Мозга было легко обнаружить отступников, они скрывались, их настигали… Но дети, оставленные ими, были неподвластны Мозгу, кровь земных матерей заглушала отцовскую, они вырастали, так и не найденные, подчас ничего не знающие о своих корнях. Шла долгая охота на них, потом — на их детей, бессмысленная, затяжная, пока Наследниками не было принято иное решение: да, в этих детях течет чужая кровь, но есть и своя, и надо отделить зерна от плевел, сохранить им жизнь, заглушить привязанность к новой родине, соединить с народом, чтобы постепенно, из поколения в поколение, вытеснить земную наследственность, вернуть, утраченное, научить гордости за свой древний народ, воспитать презрение ко всем остальным племенам и народам…

Недостающие звенья в истории отца обнажились перед Веселовым во всей их сложной простоте. Теперь ему стали ясны до конца причины гибели деда, и детдомовское детство отца, и тот странный эпизод на границе с Норвегией, и последняя записка отца в шаманском амулете… Факты встали на свои места, и сейчас он сам, Владимир Веселов, должен был сделать окончательный выбор.

— Почему ты раньше не нашла меня? — с укором спросил он Юлю, пока машина описывала круги по темным улицам. — Я бы не мучился сомнениями, я бы не дался им, когда был болен.

— Дался бы, — усмехнулась Юля. — Я не виню тебя, но у меня защита сильнее. Ты бы ничего не смог поделать. Рано или поздно нашли бы тебя и сняли матрицу. В любое время они могут пустить ее в ход.

— Для чего?

— Знала бы — сказала. Но явно не для игры в жмурки. Я ведь тоже знаю не все. Разве что какой-нибудь Наследник просветит тебя.

— Как они выглядят? Где они?

— Не задавай глупых вопросов. Обычные люди, быть может, живут или работают рядом с тобой. Но теперь они узнали, кто ты. Жди, непременно явятся.

— Опять ждать…

Его неприятно удивило это слово. Кто первый произнес его? Поливанов потом — Оленев, и вот сейчас — Юля. С самого начала этой странной истории ему предлагали выбор между двумя возможностями — ждать или действовать. Оборона или нападение. И получалось так, что кто-то, словно не дождавшись его хода, делал первым очередной шаг, каждый раз — непредсказуемый, и хочешь не хочешь, приходилось уступать инициативу и снова выжидать. Он вспомнил слова Оленева о поднятом занавесе, о спектакле, в котором и он должен играть свою роль, но какую, кем придуманную, для чего?.. И посетовал на слабость ума и бессилие воли, и на странную судьбу свою, выбранную не им…