Читаем Двойная осторожность полностью

Двойная осторожность

«Надо съездить на этот раз», — подумал я. Даже Вильяму временами может быть одиноко из-за того, что никто не видит, как он собирает свои призы что он делал с несколько утомительным постоянством.

Вильям учился в частной школе благодаря богатому крестному, который оставил ему кучу денег «на образование и профессиональное обучение, чтоб этому щенку хорошо жилось». Попечители регулярно оплачивали школу и выдавали мне определенную сумму на одежду и все прочее, а я пересылал деньги Вильяму, когда он в этом нуждался. Это было замечательно во многих отношениях и не в последнюю очередь потому, что это означало, что Вильяму не приходится жить у нас с Сарой. Шумный и независимый братец мужа был явно не тем ребенком, о котором жена мечтала.

Вильям проводил каникулы на фермах. Сара временами говорила, что несправедливо, что у Вильяма больше денег, чем у меня, и что Вильям был безнадежно ипорчен с того самого дня, как наша матушка в сорок шесть лет обнаружила, что снова беременна. Встречаясь, Сара и Вильям в основном вели себя осторожно и сдержанно, лишь изредка позволяя себе откровенность. Вильям очень быстро отучился дразнить ее, но, однако, удерживался от этого с большим трудом, а Сара отвечала на насмешки саркастичными комментариями. Поэтому они кружили вокруг друг друга, словно два равных противника, не желающих вступать в открытую схватку.

Вильяма, с тех пор как он себя помнил, неудержимо влекло к лошадям, и он давно уже заявил, что станет жокеем. Мы оба этого не одобряли, Сара резко, я — сдержанно. Вильям утверждал, что надежность — слово пошлое, и есть вещи получше верного заработка. Мы с Сарой, видимо, были все же более склонны к размеренному образу жизни, порядку и достижению каких-то житейских целей. Вильям же с возрастом все более жаждал свободы, быстроты, риска. Вот и сейчас он предпочел провести недельные каникулы в середине семестра на ферме, с лошадьми, вместо того чтобы готовиться к экзаменам за восьмой класс, которые должны были состояться сразу после каникул.

Я оставил письмо у себя на столе, чтобы не забыть отправить ему чек, и отпер стенной шкаф, где хранились мои винтовки.

Пневматическая винтовка, которую я носил в школу, была не более чем игрушкой. Она не нуждалась в лицензии, ее не надо было хранить в надежном месте. Но у меня были еще два «маузера» калибра 7,62, один «энфилд» номер 4, тоже 7,62, и два «аншютца» калибра 0,22 дюйма, ощетинившихся всяческими приспособлениями, и старый «ли-энфилд» калибра 0,303 дюйма, винтовка времен моей юности, но все такая же опасная, как и прежде, если только удастся достать к ней патроны. У меня было несколько штук, но я их берег, — видимо, из-за ностальгии. Патронов на 0,303 больше не делали, из-за того, что в шестидесятых армия перешла на калибр 7,62 миллиметра. Я повесил на место духовушку, проверил, все ли так, как следует, вдохнул еще раз знакомый запах машинного масла и запер дверцу.

Внизу зазвонил телефон. Сара взяла трубку. Я посмотрел на гору тетрадок — все их надо было просмотреть, исправить ошибки и вернуть ребятам в понедельник. Ну почему я не устроился на работу с жестким графиком, где ничего не нужно брать на дом? Домашняя работа отравляет жизнь не только школьникам...

Снизу доносился голос говорящей по телефону Сары, звонкий и отчетливый:

— А, Питер, это ты? Привет. Как я рада...

Последовала долгая пауза, во время которой говорил Питер, а потом стонущий возглас Сары:

— О нет! О боже! Питер! Не может быть!..

Ужас, недоверие, потрясение... Что бы то ни было, я пулей вылетел из кабинета и сбежал вниз.

Сара сидела на диване, выпрямившись и застыв, держа телефон, за которым волочился длинный шнур.

— О нет! — повторяла она. — Этого не может быть. Это попросту невозможно!!!

Она уставилась на меня невидящим взглядом, вытянув шею, вся обратившись в слух.

— Да, конечно... конечно, мы приедем... О Питер... Да, конечно...

Да, прямо сейчас. Да... да... будем... — она взглянула на часы, — в девять. Ну, может, чуть попозже. Идет? Ладно... И, Питер, скажи, что я ее очень люблю, и...

И она дрожащей рукой бросила трубку.

— Надо ехать, — сказала она. — Питер и Донна...

— Только не сегодня! — запротестовал я. — Что бы там ни было, сегодня я не поеду. Я устал как собака, и еще все эти тетради...

— Нет, немедленно! Мы должны ехать немедленно!

— Но это же сотня миль!

— А мне плевать, слышишь? Мы должны ехать сейчас. Сейчас же!

Она вскочила и буквально бегом бросилась к лестнице.

— Собирай чемодан, — сказала она. — Скорей!

Я последовал за ней менее торопливо, отчасти раздраженный и в то же время против воли взбудораженный ее внезапной спешкой.

— Сара, погоди минутку! Что все-таки случилось у Питера и Донны?

Она остановилась на четвертой ступеньке и взглянула на меня через перила. Она уже плакала, все лицо ее скривилось от внутренней боли.

— Донна, — всхлипнула она, — Донна...