Двойная радуга

– Алеша.

Еще через пять минут, торжественно нажав кнопку лифта и поехав вниз, Алеша слышит, как захлопывается дверь квартиры. В животе у него что-то сладко ухает и одновременно съеживается, как будто на качелях быстро качаешься. Он любит ездить на лифте. Выходит, толкает вперед плечом тугую дверь подъезда, выбегает во двор, утопающий в снегу, разбегается и прыгает в высокий сугроб, радостно хохоча.

Вдалеке, наискосок через двор, медленно идут две женские фигуры, оживленно размахивая руками: одна высокая и худая – в шубе, вторая маленькая и толстенькая – в пуховике. Рядом с высокой и худой трусит длинная такса в клетчатой жилетке, под мышкой у маленькой и толстенькой висит кругленькая собачка, похожая на поросенка, с приплюснутым черным пятачком и завернутым в баранку хвостиком.

– Эй!.. – слышит Алеша, и сразу в затылок влетает твердый снежок, умело пущенный меткой рукой. – Слышь, ты, дурак!

Алеша выбирается из сугроба, оборачивается и тут же получает снежком в лоб, потом в подбородок и плечо. Гена, бывший Мишкин друг, и Вова, который живет за спортивным центром с бассейном, – тот, у которого папа рисует кинофильмы, – уже накатали новых снежков и метят в него, прищуриваясь для прицела. Алеша закрывает лицо руками в широких варежках, снежки больно бьют его по костяшкам пальцев.

– Ты, даун!.. Хромай сюда!.. – кричит Гена, скашивает глаза к переносице, вываливает язык до подбородка, сгибает ноги в коленях и начинает смешно хромать, отставив попу. Вова хохочет, согнувшись пополам, Гена не выдерживает и прыскает, потом заливается смехом. Алеша тоже начинает смеяться, но неуверенно и немного испуганно. Гена хмурится и бросает еще один снежок, на этот раз в середину груди. Снежок успел облиться водой, оледенеть в его теплой руке, и от болезненного удара Алеша немного покачивается.

– Ну, ты, дебил!.. Что ржешь?.. Над собой ржешь, недоумок?.. Смейся, смейся, умнее не станешь. Хромай сюда, я сказал!.. – Генин голос пугает Алешу громкостью, тягучей, болотной «а» в «сказа-а-а-ал», поэтому Алеша делает шаг назад, потом еще один, и еще, поворачивается и бежит к воротам. Сзади неожиданно бьют под колени, и он падает лицом в снег. Маленький, быстрый, как ящерица, Вова прыгает ему на спину и пытается вытащить из-под двойного тепла толстых брюк и рейтуз резинку трусов, чтобы натянуть трусы на куртку.

Где-то, совсем рядом, он слышит короткий хриплый вскрик, переходящий в громкий вопль, похожий на тот, которым кричат чайки, и узнает мамин голос.

– Ах вы, сволочи! – кричит мама, и голос ее стремительно приближается к Алеше. Невесомый Вова вмиг соскакивает со спины, и только мягкий снежный топот убегающих мальчишек свидетельствует о том, что они вообще здесь были.

– Сволочи!.. Я вас поймаю и удавлю своими руками!.. – простуженным голосом кричит пока – мама над самой Алешиной головой, невидимые руки рывком поднимают его с земли, разворачивают, смахивают снег с лица. Алеша открывает глаза и улыбается. Мамины щеки в черных полосках, шапка лежит на земле, а Алешина любимая мамина помада цвета «нуд» отпечаталась на кончике носа.

– Мама, – говорит Алеша и садится, – ты медведь панда. У тебя глаза медведя панды.

Мама судорожно втягивает морозный воздух, вздыхает, достает из сумки зеркало и начинает тереть наслюнявленным платком глаза.

– Да, Алеша, как у панды. Бабушке ничего не скажем, хорошо? Бабушка расстроится.

Мама обнимает Алешу, и они не спеша идут к подъезду, обнявшись.

Бабушка, замершая у окна в одном сапоге и сбившемся на затылок пуховом платке, вытирает тюлевой занавеской мутновато-голубые слезы, застрявшие в глубоких морщинах, потом со стоном нагибается, стаскивает сапог и вперевалку идет на кухню.

* * *

Утром они завтракают вместе – маме не нужно никуда идти, и Алеша, счастливо жмурясь, аккуратно и важно ест чайной ложечкой яйцо всмятку, но все равно закапывает весь перёд голубого свитера и очень расстраивается – мама вчера достала его из сумки и долго радовалась тому, какой Алеша в нем красивый.

Мама смотрит в маленький телевизор, стоящий на холодильнике, и пьет черный кофе из пузатой чашки. Чашка старая, сколотая по краям – бабушка Оля говорит, что из того сервиза, который подарил ей на свадьбу дедушка Миша, эта чашка одна уцелела. В руке, на которую мама опирается подбородком, тлеет тонкая сигарета.

Алеша морщит нос – ему не нравится запах дыма, не нравится, когда мама курит, потому что, когда дым выходит через нос, она как будто не мама, а какой-то страшный огнедышащий зверь.

– Ну что, поедем к Кате в гости?.. – Мама сегодня веселая, розовощекая и ясноглазая, совсем не похожая на медведя панду. Алеша радуется: поехать в гости к Кате – это значит увидеть своих друзей Лизу, Зою, Валеру, Вадика, Отара; и повидаться с другими друзьями, которые называются грохочущим словом «волонтеры». А еще рисовать, клеить из бумаги, лепить из пластилина, смотреть телевизор, играть в «подвижные игры», гладить собаку, пить теплое молоко с песочным печеньем, которое Катя делает сама.

* * *