Двойная рокировка

Не поднимаясь на ноги, Гарри заглянул внутрь склада. Там было совершенно темно и гораздо холоднее, чем на улице. Гарри встал и огляделся. «Ради кого я так стараюсь? — подумал он. — Ради себя, наверное». В проезде между складами по-прежнему было пусто. Мелкий моросящий дождик вдруг припустил по-настоящему. Уикенден полез в карман, чтобы нащупать там трубку, которую обычно тер в минуты душевных волнений, но вместо нее обнаружил небольшую пластиковую баночку с таблетками. «Ну уж нет», — подумал он и, пожав плечами, решительно вошел в здание.

Слабый свет, падающий из открытой двери, делал Гарри похожим на бесплотное привидение. Протянув руку к стене, он нащупал выключатель.

Свет не зажегся. Гарри чертыхнулся и стал пробираться вдоль холодной стены в надежде найти другой выключатель. Потом присел и стал искать выключатель у пола. Тут его рука наткнулась на какой-то предмет. Что-то покатилось. В полумраке склада Гарри с трудом разглядел фонарик. Вот это удача! Подняв его, он нажал на кнопку.

Тонкий луч осветил ничем не заполненное пространство. Склад был абсолютно пуст. Ни оборудования, ни продуктов, ни каких-либо признаков обитания. Сколько Гарри ни шарил фонариком по стенам и полу, обнаружить ничего не удалось. Позвонивший сказал, что на складе номер тридцать четыре хранится нечто, способное заинтересовать Гарри. Что-то имеющее отношение к краже из музея. Но здесь же ничего нет. Светя фонариком, Уикенден двинулся вперед.

Неожиданно дверь за ним захлопнулась.

Прижав руку к груди, Гарри быстро обернулся. Тело его мгновенно покрылось испариной. Теперь склад освещал лишь луч фонарика, крепко зажатого в его горячей влажной руке.

Конечно, дверь мог захлопнуть порыв ветра. Но для этого она слишком массивна. А если это сделал кто-то, находящийся снаружи, то зачем ему это? «Или меня заперли? А может быть, они внутри?» Гарри быстро выключил фонарик, и его обступила тьма.

«Теперь они меня не видят. Но и я ни хрена не могу разглядеть». Он прислушался. Вокруг было тихо. У Гарри перехватило дыхание и тяжело забилось сердце. Он простоял несколько минут в темноте, но ничего не услышал и снова включил фонарик.

Его луч опять упал в пустоту. Гарри выбрал направление и двинулся вперед. Местонахождение двери он представлял довольно смутно. Несколько быстрых шагов привели его к стене. Повернув, он пошел направо, освещая ничем не нарушаемую поверхность гофрированного металла. И тут увидел это.

Сначала он испуганно отшатнулся. Ему показалось, будто перед ним лежит мертвое тело, накрытое желтовато-коричневым брезентом. Гарри отскочил и тревожно уставился во тьму. Никакого движения.

Он всегда чувствовал присутствие людей. Даже с закрытыми глазами ощущал весомое пребывание жены, когда она смотрела на него во время сна, наслаждаясь зрелищем его усов, трепещущих от храпа подобно знаменам на ветру. Но темная пустота была явно безлюдна. И только под брезентом ощущалось чье-то присутствие.

Что же там такое, черт побери? Никого ведь не убили. Во всяком случае, пока.

Гарри подошел поближе. Сразу и не разберешь, что это: то ли скрюченное бездыханное тело, то ли просто складки ткани. Он наклонился к бесформенной куче на полу. От нее пахло маслом, пылью и пенькой. Громко сопя, Гарри медленно потянул брезент на себя. Тяжелая ткань не поддавалась. Гарри потянул сильнее. «Там явно не тело, — подумал он. — Слава тебе Господи».

В конце концов брезент сдался, обнажив скрытое под ним сокровище — свернутое в рулон полотно. Картина.

Инспектор посветил на нее фонариком. Да это же… Нет, не может быть.

Гарри не верил своим глазам. Телефонный аноним заявил, что здесь находится нечто, способное его заинтересовать. И не обманул, но Гарри был несколько сбит с толку. Все это казалось абсурдом и никак не укладывалось у него в голове. Он же сам наблюдал, как ее увозили в Рим. А теперь она снова лежит перед ним. Едва увидев верхнюю часть, Гарри сразу же узнал картину. «Благовещение» Караваджо. И стал разворачивать рулон.

Что, черт возьми, происходит? Свихнуться можно. О чем там говорил этот доброхот? Гарри потер переносицу. Ах ты, дьявол. Теперь все ясно.

Наклонившись, он завернул картину в брезент и, прижав рулон к груди, двинулся вдоль стены. У фонарика явно садились батарейки, и Гарри прибавил ходу, зажав картину под мышкой. Наконец он увидел дверь.

Отбросив фонарик, инспектор повернул ручку. Дверь с легкостью распахнулась и, подхваченная ветром, с грохотом ударилась о внешнюю стену.

На улице было уже темно. Из низких черных туч продолжал накрапывать дождь, и Гарри закрыл бесценное произведение искусства своим телом. «Здесь и такси ни хрена не найдешь, — подумал он. — И какого черта я все время ругаюсь?»

Он торопливо пошел по узкому ущелью между складами.

Стоя в луже, натекшей с промокшего насквозь пальто, Гарри Уикенден напоминал большую мокрую ищейку. Его и без того унылая фигура окончательно пришла в плачевное состояние.

Ночные дежурные Скотленд-Ярда с изумлением взирали на это зрелище.