Двойная сплошная

Вместе со словами из моей души ушел и весь огонь. Я спокойно развернулась и пошла в ванную. Ни один из людей, когда-то подаривших мне жизнь, больше не сказал мне ни слова.

Вернулась в свою комнату я только спустя час, когда вся квартира потонула во мраке. И даже наш глупый пес решил сегодня больше не трогать меня, улегшись возле двери и мирно уснув там.

Первым делом я взялась за телефон. Хотела написать Аморскому хоть что-то перед сном. Да так и не решилась, вновь бросив его на кровать к себе в ноги.

На несколько минут я вновь зависла возле стеллажа с наградами и грамотами, которых было очень много. И вспомнила каждую.

Родители пытались развивать меня. Хотели как лучше. И скорее всего они не совсем заслужили моих слов о том, что во всем виноваты одни лишь они. Но извиняться за то, что сказала, я не собиралась. Они должны знать, что моя вспыльчивость и некоторая неадекватность – это отражение характера моей матери, который она сама не смогла в себе перевоспитать до конца, хотя и была теперь уважаемым человеком в своей области. Так уж повелось, что оба ребенка пошли непослушностью в нее, в прошлом бунтарку и любительницу преступить закон. И ей никогда не хотелось видеть во мне себя прежнюю, поэтому и смогла закрыть глаза на то, как я в шестилетнем возрасте изменилась на сто восемьдесят градусов и стала вдруг маленьким ангелочком, о котором она и мечтала. А после она уже просто заигралась. Но это совсем другая история.

В это время Рома сидел на краю своего дивана и вертел в руках телефон. Его так и подмывало узнать, как там Нелли и что сказали ей родители. Он прекрасно знал, что она слушается их во всем. Строит из себя примерную дочь. И сейчас вполне может последовать их совету и перестать с ним общаться, несмотря на то, что ей тоже нравится проводить время с ним. Парень был на все сто процентов уверен в этом. Ее ответный поцелуй сказал намного больше, нежели глупые слова.

Но Аморскому совсем не хотелось, чтобы девчонка слушалась их. Она что-то пробуждала в нем. Он и сам не мог понять, что именно, но совершенно точно что-то очень хорошее. А еще такое теплое и невесомое. После произошедшего он понял, что все-таки не падает. Он летит. И останавливаться не хочет.

Она не похожа на тех, кто был рядом раньше. Не походила ни на одну из тех, кого он считал хорошенькими. Она вообще не была похожа на кого бы то ни было. И ему это до безумия нравилось. Как нравилось и то ощущение, что возникало рядом с ней. Если бы он продолжал играть на гитаре, то назвал бы это идеальной композицией и гармонией нот, поддавшись романтическому настрою, который посещал его все чаще в последнее время. Но правда была в том, что за музыкальный инструмент, пылившийся в гараже, он не брался уже давно и поэтому просто мог сказать, что ему хорошо с ней. И ему не хотелось лишаться этого чувства, наконец заставляющего его быть лучше, чем он хотел казаться.

«Как ты, Одуванчик?» - выдохнув, набрал он сообщение, но тут же его стер.

«Ей богу, Аморский, ты как прыщавый семиклассник», - подумал он тут же, набирая новое смс и отправляя его раньше, чем смог подумать о чем-то еще.

Звук пришедшего сообщения я услышала только тогда, когда уже погасила свет и закрыла глаза, почти уже провалившись в свой сон. Резкий перезвон, так непривычно пиликнувший в тишине и темноте комнаты, заставил меня проснуться. Обычно я всегда ставила телефон на беззвучный режим, но сегодня совсем забыла это сделать.

Я вытянула ногу и подогнала ей к себе поближе трубку.

«Ты не передумала насчет завтра?» - увидела я на экране, как только мои глаза привыкли к резкому свету дисплея.

«Нет. Все в силе. Им не переубедить меня, как и тебе, Аморский», - напечатала я ответ, глупо чему-то улыбаясь. Мне было радостно, что он все же написал мне.

Подумать только. Всего несколько дней назад он раздражал меня, а теперь я лежу и улыбаюсь как дурочка, отвечая на его смс-ки. Наверное, я все же сошла с ума.

«Значит, я заеду за тобой в девять. Будь готова к этому времени».

«О! Тебе так далеко придется ехать. Может быть, я доберусь до твоего гаража самостоятельно?» - я не смогла удержаться и рассмеялась.

«Боюсь, что если ты пойдешь туда самостоятельно, то тебя снова кто-нибудь попытается перехватить. Я как джентльмен не могу дать этому случиться».

«Когда это ты был джентльменом? Напомни», - для экспрессивности добавила в конце задумавшийся о чем-то смайлик.

«Я родился им, если не знала. Зайду за тобой в восемь тридцать», - его сообщение сопровождалось смайликом в очках.

«Отдайте телефон Аморскому и не балуйтесь с чужими вещами. Я ведь знаю, что в нем нет и капли вежливости» - посмеялась я.

Рома не отвечал очень долго, а потому я подумала, что он вновь обиделся на мою безобидную шутку. Наверно он и сам не замечал, как вел себя со мной в самом начале знакомства. Я даже успела пожелать ему спокойной ночи и улечься в расстроенных чувствах спать, когда он прислал мне ответное сообщение следующего содержания:

«Выдержка из кодекса джентльменов 1875 года: