Двойная ставка на смерть

— Да, Сеп, — он старался, чтобы голос не выдавал его сомнений. — Что случилось?

— Мистер Доулиш, кажется, мы их нашли, — Септимус Ли был взволнован. — И О’Флинна, и этого парня Чарли, и парочку других. Блондинки здесь нет, нет и того, кто мог выдавать себя за вас, но все остальные в сборе. Они…

Он замолчал.

— Продолжайте, — попросил Доулиш.

— Они собрались в ресторанчике в Сохо, ресторан называется «Жидкое золото». На десять пятнадцать у них заказана машина. Вы придете?

— Минута в минуту, Сеп, — пообещал Доулиш. Отличная работа. Спасибо. Увидимся. — Он положил трубку.

Его не удивил обращенный на него взгляд Фелисити: тот, кто сидит рядом с водителем, как правило, нервничает больше.

— Такие вот дела — надо встретиться одновременно и с Биллом, и с Сепом.

— Ну что же, если ты доверяешь Септимусу Ли, — произнесла Фелисити, — ты заслуживаешь всего того, что может с тобой случиться.

Доулиш вел машину по тихим лондонским улицам — по вечерам боковые улицы были почти пустынны, затем свернул на набережную Виктории, чтобы избежать более плотного потока машин в западной части города. Он не обращал внимания на огни над рекой, мысли его сосредоточились на Билле Триветте, Септимусе Ли и Фелисити. Почему Фелисити была так уверена в том, что Сепу Ли нельзя доверять? Женская интуиция? Он не смеялся над такими вещами — уже не раз оказывалось, что ее интуиция подсказывала куда более верные ответы, чем вся его логика и рассудительность.

Доулиш припарковал машину и направился к входу на станцию «Майл-энд-роуд». Он был начеку. Фелисити-то он сказал, что никто не мог подделать голос Триветта, но разве это невозможно? Голос был не из тех, которые трудно имитировать, и каждый, кто пожелал бы назначить ему, Доулишу, такую вот встречу, понимал, что уж к Триветту он пойдет непременно.

Доулиш вышел на платформу.

На платформе было пусто, лишь у стены стоял человек. Свет от фонаря падал на его потрепанную кепку и куртку — это, несомненно, был Триветт, одетый так, чтобы не отличаться от жителей Ист-Энда. Только Доулиш мог узнать Триветта при таком тусклом свете.

Доулиш подошел к нему.

Триветт не улыбнулся и даже не кивнул. Это был очень плохой знак.

— Пат, — сказал Триветт. — За эту встречу меня могут выгнать из полиции, но петля вокруг твоей шеи затягивается. Сегодня вечером был убит Корес.

Доулиш стоял, думая об испанце, чью жизнь он спас, вовремя прибыв в отель «Литтон». И теперь Корее, друг Фернандеса, убит. Преступление следует за преступлением.

— Известно, кто убийца?

— У нас есть двое свидетелей, которые видели, как в больницу входил человек, — Триветт говорил очень тихо. — Высокий человек, твоего сложения, со светлыми волосами. Любой из этих свидетелей покажет под присягой, что это был ты. — Он замолчал, Доулиш тоже хранил молчание, и Триветт взорвался: — Какого черта ты ходил к Коресу, не предупредив меня?

— Я там не был, — мягко произнес Доулиш.

— Не будь идиотом! Ты был там, тебя видели, Пат, я-то знаю, что ты не убийца, я знаю, что ты не связан с этим делом, но больше я ничего не могу для тебя сделать! Такие улики игнорировать невозможно. Некоторые в Скотленд-Ярде уже намекают на то, что я не предпринимаю никаких решительных шагов только потому, что ты мой близкий друг. Не удивлюсь, если утром меня отстранят отдела. Такая вот история.

— Я не был в больнице. — повторил Доулиш.

— Отлично, — прорычал Триветт. — Ври до тех пор, пока сам в свое вранье не поверишь.

— Я не лгу, — настаивал Доулиш. Триветт молчал, следовательно, убедить его не удалось. — Билл, — Доулиш попробовал подойти с другого бока, — что ты знаешь о Септимусе Ли?

— Он провел семь лет за решеткой за растрату. Больше ничего такого я о нем не слыхал. Твой друг Морис Гейл обо всем знает. В последние несколько дней Ли шнырял по Ист-Энду. Это ты ему приказал?

— Да.

— Ладно, все это напрасная трата времени. Пойми, наконец, — Триветт был вне себя от ярости, — тебя видели недалеко от того места, где был убит Корее, за полчаса до того, как было найдено тело. Я должен еще что-то сказать?

— Нет, — сказал Доулиш. — Нет, Билл. Спасибо.

— Если ты будешь дома завтра утром, — предупредил Триветт, — к тебе, скорее всего, придут. Лучше б тебе иметь хорошую историю наготове, — Триветт выбросил сигарету, и она прочертила в темном воздухе яркую дугу. Он повернулся и пошел прочь так быстро, словно от этого зависела его жизнь. Да, петля затянулась.

Доулиш вышел на улицу, Триветт уже растворился в толпе. Он доказал свою дружбу, но из-за этого он сам оказался в неприятном положении, ибо предал Скотленд-Ярд и свой долг.

Безумие! Бред какой-то!

Слова Триветта могли означать только одно: наутро Доулиша арестуют по подозрению в убийстве, и никто не поверит, что накануне, во время убийства Кореса, его в больнице не было. «Исчезни, — вот что на самом деле сказал Триветт, — или попадешь в тюрьму. Если ты действительно сам хочешь довести это дело до конца, не возвращайся домой. Беги».

Да, Доулиш понял все правильно.