Двойная жизнь волшебницы

– Есть что-нибудь интересненькое?

– Не знаю. Но вас ведь интересовали его родственники – близкие и дальние?

– Про его мать мы уже все узнали сами. И про старшего брата с отцом тоже. Они оба умерли.

Голос Лисицы еще больше поскучнел.

– Да, из наследников у художника осталась одна мать.

– Наследников? – удивилась Кира. – Каких наследников? Разве было, что наследовать после смерти молодого художника?

– Ну как же! А его картины!

Картины? Как-то до сих пор подруги не рассматривали возможность наследования картин рано погибшего художника.

– Разве они представляли собой хоть какую-то ценность? – осторожно спросила Кира.

– Хоть какую-то ценность?! – поразившись, воскликнул в ответ Лисица. – Да вы что? Смеетесь?

– И не думали даже.

– Девчонки, да вы хоть знаете, за сколько ушла последняя картина этого мастера? На аукционе за нее началась настоящая драка. И в результате картина со стартовой цены в тридцать тысяч ушла за триста девяносто!

– Ого! – поразилась Кира. – Всего за одну картину почти десять тысяч евро? Совсем неплохо!

– Боюсь, ты меня неправильно поняла, – каким-то странным голосом произнес Лисица. – Триста девяносто тысяч – это было уже в евро!

Кира буквально выпала в осадок.

– Эй, ты чего там молчишь? – встревожился Лисица. – В шоке?

– Это еще мягко сказано, – наконец нашла в себе силы ответить приятелю Кира. – Ты уверен, что ничего не перепутал?

– Я изучил биографию художника. Умер он рано, в возрасте двадцати шести лет. Из наследников у него имелась лишь мать. Но вот странное дело, художник, по версии изучающих его творчество искусствоведов, написал не меньше полусотни полотен. Однако у его матери оказалось всего три работы сына. Одну она продала в конце девяностых, вторую лет десять назад. И наконец, последнюю, за которую и выручила триста девяносто тысяч евро, выставила на торги буквально несколько недель назад.

– Галина Павловна продала картину сына?

– А что вас удивляет? Да, продала. Многие потомки великих мастеров до сих пор живут за счет того, что время от времени продают то или иное произведение. С годами работы прославленных художников только вырастают в цене. И вот увидите, спустя пару сотен лет картины этого Иванова будут появляться на торгах уже с миллионными ценниками!

– Но как мог какой-то там Иванов стать таким прославленным и знаменитым? При жизни его картины никто не хотел покупать!

– Ван Гог вообще умер в нищете. И многие из тех, чьими творениями мы ныне восхищаемся, умерли в бедности. Великий да Винчи всю жизнь пресмыкался перед разными там герцогами и принцами, чтобы получить ставку придворного художника или на худой конец звездочета. Да и Рафаэль недалеко от него ушел. Талантливых предпринимателей среди людей творческих совсем не так много. Мастерство художника при его жизни ценится невысоко. Разбогатеть на полотнах если и удается, то лишь потомкам. Ну, или тем, кто в свое время позаботился приобрести творения у мастера. Вы в Москве бываете? В Третьяковку ходите?

– Ну, были несколько раз. И что?

– А то, что Третьяков был купцом. И платить втридорога за то, что мог получить близко и почти даром, не собирался. Вот и покупал полотна у русских мастеров, со многими он был знаком лично, посещал их мастерские и точно знал, что приобретенная им картина не подделка.

– Но если отставить экскурс в прошлое, то как получилось, что картины Иванова столь высоко взлетели в цене?

– Мода. Картины этого мастера оценили, они стали модны. Иметь в своей коллекции знаменитого Петра Иванова стало теперь необходимым. Вот цены и поднялись.

– Значит, теперь тот, кто владеет картинами этого мастера, может считаться богатым человеком?

– Он настоящий миллионер! – заверил подруг Лисица. – Но до сих пор мир увидел лишь около двадцати картин этого мастера, даже и двадцати-то не наберется. Три, как я уже сказал, продала его мать в разное время. И еще несколько выставили самые разные люди. Многие не скрывали, что Петр подарил им свой холст за какую-либо услугу. Один монтер, который из жалости поменял перегоревшую проводку в комнате художника, получил от него в подарок небольшой натюрморт, который сейчас оценивается в сто тысяч.

– Евро?

– Долларов. Но все равно неплохо за несколько метров провода и пару выключателей?

– Да уж.

Подруги были поражены тем, насколько хорошо пошли дела у Пети после его смерти. Верней, не у него, а у его произведений.

– Похоже, я вас ничем больше не удивлю. Ну ладно, высылаю вам список родственников вашего художника. Кстати, зачем они вам?

– Мы думаем, что кто-то из них мог отнестись к Миле и ее маленькой Анфисе добрее, чем родная бабушка и дядя. Анфиса приехала в наш город не просто так, ей нужно было у кого-то остановиться.

– И вы думаете, что она направилась прямым ходом к благодетелю, скупившему в свое время почти все картины ее папочки?

– Почему бы и нет?

– Версия интересная, спору нет. Но на всякий случай я раздобыл для вас также и список родни вашего Кеши, включая даже наследников третьей, четвертой и прочих очередей – внучатых племянников, троюродных братьев и мачех с отчимами.