Двойная звезда

Все ее попытки вести себя согласно этикету в Академии постоянно проваливались, но идти темными коридорами в одиночку – это гораздо неприличнее, чем принять любезное приглашение адепта Аранвена. То есть просто Дарры…

В жилое крыло они шли молча. Айлин видела, как Дарра умеряет свой широкий шаг, чтобы она не торопилась, и чувствовала себя совсем маленькой. Но возле самой комнаты он остановился, выслушал ее торопливую благодарность и поклонился. Правильным взрослым поклоном, и Айлин чуть не опозорилась, но вовремя вспомнила, что означает именно таким образом отведенная за спину левая рука кавалера и чуть выдвинутое колено… Поспешно подала руку, и Дарра, приняв ее ладошку, легко коснулся губами запястья, а потом, выпрямившись, безупречно вежливо пожелал доброй ночи и исчез в темноте коридора.

Айлин перевела дух и растерянно подумала, что, наверное, есть правила этикета и на такой случай, но она их точно не знает. А дюжина братьев – это очень странно, но она совершенно об этом не жалеет! Что бы там ни думала матушка.

* * *

Когда камердинер преградил ему дорогу у самой двери королевского кабинета, Грегор так удивился, что даже не разгневался. «В любое время дня и ночи, без доклада и просьбы о позволении», – звучал приказ, отданный о нем Малкольмом двадцать лет назад и до сих пор соблюдавшийся неукоснительно. Собственно, если бы не этот приказ, то однажды…

Он отбросил несвоевременную мысль и поднял брови, глядя на камердинера. Кстати, как его? Этот слуга тоже у Малкольма лет двадцать не менялся, и Грегор вспомнил имя без особого труда – Джастин.

– Прошу прощения, милорд Бастельеро, – склонился седовласый камердинер в почтительнейшем поклоне. – К его величеству нельзя… никому… Умоляю, ваша светлость…

– Какого Баргота? – очень ровно и вполне мирно поинтересовался Грегор. – Погодите, Джастин, он там… с ее величеством?

– Эм…

– С кем-то другим?

Камердинер вскинул голову и в ужасе замотал ею, отрицая саму возможность подобного.

– Нет-нет, ваша светлость, ни в коем случае! Его величество… он несколько нездоров…

– Настолько нездоров, что не может меня принять? – еще спокойнее поинтересовался Грегор. – Я не вижу здесь целителей. И либо сейчас услышу истинную причину, почему мне нельзя увидеть короля, либо вам лучше убраться с дороги, Джастин. Я ценю вашу преданность Малкольму, только поэтому…

Камердинер отчетливо побледнел, и Грегор не без раздражения подумал, что раньше слуги его не боялись. Вот их хозяева-дворяне – случалось, а срывать гнев на низшем сословии он всегда считал недостойным аристократа.

– Успокойтесь, – сказал он утомленно. – И…

– Какого демона? – послышался голос из кабинета, и Грегор посмотрел на чуть приоткрытую дверь с изумлением. – Джастин, гони всех! Королеву, наследника, канцлера, Архимага! Да хоть самого Баргота, если заглянет на огонек!

– Слышите? – усмехнулся Грегор, поправляя манжеты и в упор глядя на камердинера. – Меня в этом списке нет, так что, полагаю, его величество не будет против.

И, взглядом отодвинув обреченно посторонившегося слугу, вошел в кабинет, а потом плотно закрыл дверь за собой.

– Доброго вечера!

– А-а-ага… – поднял низко опущенную голову Малкольм, и Грегор увидел то, что уже понял по голосу короля. – И правда… кто же еще…

– Вы бы предпочли Баргота, ваше величество? – не удержался Грегор, рассматривая его.

Малкольм был пьян. Чудовищно пьян, учитывая его обычную стойкость к вину. Голубой бархатный камзол, в котором он был на балу, небрежно валялся у ножки стола, уставленного – один-два-три… – тремя кувшинами арлезийского. Закуски на столе почти не наблюдалось, так, пара обглоданных ребрышек, зато лежали какие-то бумаги, уже залитые вином до полной неузнаваемости. Это на Малкольма тоже было совсем не похоже. Швырнуть чернильницей или бутылкой в кого-то – запросто! Но документы он держал в порядке даже без секретарей.

– Сядь, – велел Малкольм, глядя на него мутным, ничего не выражающим взором. – И налей себе. Раз пришел.

– Ваше величество приглашает? – уточнил Грегор, еще не зная, как себя вести. Может, и вправду стоило оставить Малкольма наедине с очередным кувшином? Каждому иногда нужно сбросить оковы этикета… Но какого Баргота здесь творится? С чего? – Боюсь, вы так резво пришпорили лошадей, что мне вас не догнать.

– Сядь, – повторил король, помолчал и добавил: – Не строй из себя шута. Не сейчас.

– Как скажешь, – кивнул Грегор.

Смахнул со свободного кресла какую-то бумагу, брезгливо покосился на стол и взмахнул рукой. Легкий удар силой сгреб размокшие листы и прочий мусор к дальнему краю, а лужа вина бесследно высохла. Малкольм только хмыкнул, поболтал на весу очередным кувшином, убедившись в наличии содержимого, и щедро плеснул в единственный кубок, подвинув его Грегору.

Грегор, мгновение подумав, кубок взял. Разумеется, он бы никогда не пригубил из чужой посуды – из той же самой брезгливости и гордости, но Малкольм был единственным исключением.