Двойная звезда [Двойник; Дублер; Звездный двойник; Мастер перевоплощений]

— Да, да, — ответил Дэк. — Просто он загримирован. Так что все в порядке. Помогите мне втащить его в пресс для яблок.

Кто-то ухватил меня за руку и, протащив по узкому коридору, втянул в какое-то помещение. У одной из стен были расположены два противоперегрузочных устройства или «прессы для яблок», похожие на ванны; гидравлические танки, распределяющие давление равномерно и используемые на кораблях с высоким ускорением. Я никогда раньше не видел их, но в одном фантастическом опусе «Рейд на Землю», мы использовали в качестве декораций нечто похожее.

Над танками на стене была сделана по трафарету надпись: «ВНИМАНИЕ! Ускорение свыше 3G без противоперегрузочного костюма воспрещается. Согласно приказу…» Я продолжал вращаться и на этом месте надпись исчезла из моего поля зрения, до того, как я успел дочитать ее до конца. Тут кто-то стал устраивать меня в пресс. Дэк и кто-то еще торопливо пристегнули меня ремнями, и тут раздался вой сирены. После этого из динамика послышался голос, повторяющий: «Красное предупреждение! Двойное ускорение! Три минуты! Красное предупреждение! Двойное ускорение! Три минуты!». Затем снова завыла сирена.

Краем уха я уловил, как Дэк спросил кого-то:

— Проектор установлен? Ленты готовы?

— Конечно! Конечно!

— Где шприц? — Дэк повернулся ко мне и сказал: – Понимаете, дружище, мы собираемся сделать вам укол. Ничего страшного. Частично он состоит из нульграва, остальное – стимулятор, потому что вам придется бодрствовать и изучать роль. Может быть сначала вы почувствуете легкое жжение в глазных яблоках и небольшой зуд, но вреда вам это не принесет.

— Подождите, Дэк! Я…

— Нет времени! Мне еще нужно раскочегарить эту кучу хлама! — он резко оттолкнулся и исчез за дверью раньше, чем я успел возразить. Его напарник закатал мой левый рукав и, приложив к сгибу локтя инъекционный пистолет, всадил мне дозу раньше, чем я успел это осознать. Затем он тоже исчез. Тут снова послышалось: «Красное предупреждение! Двойное ускорение! Две минуты!».

Я сделал попытку оглядеться, но лекарство сделало меня еще больше неуклюжим. Мои глазные яблоки действительно начало жечь, а заодно и зубы, да к тому же стала нестерпимо чесаться спина, но ремни мешали мне дотянуться и почесать ее, а может быть это и спасло меня от перелома руки при начале ускорения. Сирена смолкла и на сей раз из динамика послышался уверенный баритон Дэка:

— Последнее красное предупреждение! Двойное ускорение! Одна минута! Бросьте карты и примостите поудобнее свои жирные задницы. Мы начинаем топить печку!

На этот раз вместо обычной сирены послышались звуки Арксзяновской «К звездам», опус 61, си мажор. Это была более чем спорная версия Лондонского Симфонического, в которой панические нотки 14-го цикла были заглушены звуками литавр. В том состоянии, в каком я пребывал тогда, измученный, растерянный и получивший дозу лекарств, мне казалось, что эта музыка не оказывает на меня никакого внимания – нельзя ведь намочить реку.

В дверь вплыла русалка. Никакого чешуйчатого хвоста у нее, естественно, не было, но похожа она почему-то была на русалку. Когда мое зрение пришло в норму, я рассмотрел, что это девушка, весьма привлекательная на вид, с прекрасно развитой грудью, и одетая в футболку и шорты. То, как она головой вперед вплыла в дверь, неопровержимо свидетельствовало, что невесомость не была в новинку ей. Она без улыбки взглянула на меня, устроилась в соседнем прессе и положила руки в подлокотники, даже не удосужившись пристегнуться ремнями. Музыка как раз подошла к раскатистому финалу, и тут я почувствовал тяжесть.

В двойном ускорении в общем-то нет ничего страшного, особенно если тело плавает в жидкости. Я просто ощущал тяжесть и небольшую затрудненность дыхания. Вы, конечно, слышали эти истории про пилотов, которые при десятикратном ускорении еще ухитрялись управляться с кораблем. Я ничуть не сомневаюсь, что это сущая правда, но даже двойное ускорение в «прессе для яблок» делает человека вялым и неспособным двигаться.

Только через некоторое время я понял, что голос из динамика в потолке обращается ко мне:

— Лоренцо! Как вы себя чувствуете, приятель?

— Все в порядке.

Эти три слова для меня потребовали таких усилий, что пришлось жадно хватать ртом воздух. Собравшись с силами, я спросил:

— Сколько же это протянется?

— Около двух дней.

Видимо, я застонал, потому что Дэк рассмеялся.

— Держитесь, приятель. Когда я первый раз летел на Марс, полет занял тридцать семь недель, причем все это время мы пробыли в невесомости на эллиптической орбите. По мне у нас сейчас просто увеселительная прогулка – всего пара дней при двойном ускорении, да еще некоторое время при одном во время торможения. Да с вас просто деньги надо брать за это!