Двойная звезда. Звездный десант

Правда, он лет на пятнадцать-двадцать постарше, но играть старшего гораздо легче, чем наоборот. Вообще, возраст для актера – вопрос внутреннего отношения и с естественным процессом старения ничего общего не имеет.

Через двадцать минут я мог бы сыграть его на сцене или сказать за него речь. Но этого, похоже, недостаточно. Дэк говорил, я должен ввести в заблуждение тех, кто очень хорошо знает Бонфорта, возможно в неформальной обстановке. Это будет посложней. Кладет ли он сахар в кофе? Если да – сколько ложечек? Которой рукой – и как – прикуривает? Стоило мне задать последний вопрос, как стереоизображение Бонфорта закурило, и я сразу угадал застарелую привычку к дешевым папиросам и спичкам, от которых он лишь недавно отказался ради так называемого прогресса.

Хуже всего, что человек – вовсе не какой-нибудь набор постоянных качеств. Черты его характера все, знающие этого человека, воспринимают по-разному. И чтобы добиться успеха, мне нужно играть роль для всякого знакомого Бонфорта – персонально, смотря, кто передо мной. Это не то что трудно – невозможно! Какие отношения были между оригиналом и, скажем, Джоном Джонсом? А сотней, тысячей Джонов Джонсов?! Откуда мне знать?

Сценическое действо само по себе – как всякое творчество – процесс абстрагирования. Надо сохранять лишь существенные детали. Но при перевоплощении важна каждая деталь. Иначе скоро любая глупость – скажем, вы жуете сельдерей, не хрумкая, – выдаст вас с головой.

Тут я с мрачной уверенностью вспомнил, что должен быть достоверен, лишь пока снайпер не прицелится. И все же продолжал изучать человека, которого мне предстояло заменить, – а что оставалось?

Отворилась дверь, и Дэк, собственной персоной, заорал:

– Эй, есть кто живой?!

Зажегся свет, трехмерное изображение поблекло. Меня словно встряхнули как следует, не дав досмотреть сон. Я обернулся. Девушка по имени Пенни в соседнем компенсаторе безуспешно пыталась приподнять голову, а Дэк с бодрым видом стоял на пороге. Выпучив на него глаза, я изумленно спросил:

– Ты еще ходить ухитряешься?!

А тем временем профессиональный отдел моего сознания – он у меня полностью автономен – подмечал все и складывал в особый ящичек: «Как стоят при двух g». Дэк усмехнулся:

– Да ерунда, я же в корсете.

– Хм!

– Хочешь – тоже вставай. Обычно мы пассажиров не выпускаем, пока идем больше чем при полутора. Обязательно найдется идиот – поскользнется на ровном месте и ногу сломает. Но раз я такого качка видел – при пяти g вылез из компенсатора да еще ходил, правда пупок надорвал. А двойное – ничего, все равно что на плечах кого-нибудь нести.

Он обратился к девушке:

– Объясняешь ему, Пенни?

– Он еще ни о чем не спрашивал.

– Да ну? А мне показалось, Лоренцо – юноша любознательный.

Я пожал плечами:

– Думаю, теперь это не важно. Судя по обстоятельствам, я не проживу срок, достаточный для наслаждения знанием.

– А?! Старина, о чем это ты?

– Капитан Бродбент, – язвительно начал я, – в выражении моих чувств я связан присутствием дамы. Таким образом, я лишен возможности пролить свет на твое происхождение, привычки, нравственный облик и то, куда тебе следует отправиться. Будем считать, я знаю, во что меня втравили. Я раскусил вас, едва увидев, кого предстоит играть. Теперь мне любопытно одно: кто собирается покушаться на Бонфорта на сей раз? Даже глиняный голубь вправе знать, кто пустит в него пулю.

В первый раз я видел Дэка удивленным. Потом он вдруг захохотал так, что, не в силах бороться с перегрузкой, сполз по переборке на пол.

– И не вижу ничего смешного, – зло сказал я.

Дэк оборвал смех и стер проступившие слезы:

– Лорри, неужели ты вправду думаешь, что я нанял тебя в подсадные утки?

– Это очевидно.

И я поделился с ним дедуктивными выводами насчет прошлых попыток устранить Бонфорта. Дэку хватило такта не рассмеяться вновь.

– Ясно. Ты, значит, решил, что будешь вроде того несчастного, который пробовал еду за столом у средневекового короля. Что ж, попытаюсь разубедить, а то вряд ли ты будешь хорошо играть, чувствуя себя мишенью. Послушай, я с шефом уже шесть лет. За это время он ни разу не пользовался дублерами. Два покушения произошли у меня на глазах, и в одном случае я сам пристрелил киллера. Пенни, ты с шефом дольше – при тебе он приглашал хоть раз дублера?

Девушка смерила меня ледяным взглядом:

– Никогда! И сама мысль о том, что шеф мог бы подвергнуть опасности другого, спрятавшись за его спиной… Я просто обязана дать вам по физиономии – вот что я должна сделать!

– Успокойся, Пенни, – мягко сказал Дэк. – Вам обоим, и кроме этого, есть чем заняться на пару. И Лорри не так уж глупо рассудил – для постороннего, конечно. Кстати, Лоренцо, это – Пенелопа Рассел, личный секретарь шефа и твой главный тренер.

– Рад познакомиться, мадемуазель.

– Сожалею, но ответить тем же не могу!