Двойня для капитана (СИ)

Руслан возвращается ко мне в палату минут через девять.

— Алина! — Видит, что я пришла в себя и спешит к постели. — Привет, родная. Как ты себя чувствуешь?

Целует мне руку свободную от катетеров.

— Нужно позвать врача. Ты так меня напугала!

— Подожди, — перехватываю я его за рукав и пытливо заглядываю в глаза.

Садится на край кровати.

— Что случилось?

— Я беременна? — Задаю вопрос, который трепещет внутри. — Это… это правда?

— Да… — разводит руками Руслан. На его губах появляется виноватая, мальчишеская улыбка. — Нужно будет ещё пройти врачей и узи, чтобы убедиться, что все хорошо. Но факт — мы с тобой почти многодетные родители. Проезд бесплатный себе в транспорте оформим, скидки на коммунальные. Эх! Заживем!

Я не знаю, плакать мне или смеяться. Да и до конца пока не верю. Узнать в такой момент… какая жестокая ирония судьбы.

— Это точно? У меня же диагноз…

— Вряд ли анализ крови ошибся, — отвечает муж. — И, судя по сроку, все получилось с первого раза. Время в первую брачную ночь мы зря не теряли.

— Ты рад? — Спрашиваю настороженно. — Господи, это теперь их у нас будет трое! Мы пойдём с ума от недосыпа!

— Я очень рад, — отвечает Руслан и порывисто несколько раз целует меня в щеки. — Врач сказал, что недельку тебе придется полежать. Есть угроза выкидыша.

— Как лежать? А как я буду ездить к детям? Нет, я не могу… — накрывает меня паникой.

— Я поговорю с Майей, — успокаивает меня муж. — Она поможет. Не волнуйся за парней. Они в любом случае будут живы и здоровы. Твоя задача сейчас сохранить ребенка.

— Ты говорил с отцом?

Руслан отводит глаза.

— Руслан?

— Говорил. Он был бы рад сделать все возможное, но к сожалению, по условию завещания права на компанию не могут быть переданы или проданы никому другому в течение десяти лет… — разводит руками. — Дед подстраховался. Отец уже подключил нотариусов и юристов, но пока не понятно с какой стороны браться за дело. У Ратмира на подходе сын. Двадцать шесть недель. Дядька будет давить до последнего, что у него есть единственный законный наследник. А у нас с тобой есть только одна надежда — снова найти биологическую мать мальчиков и уговорить ее подписать задним числом договор на суррогатное материнство. Конечно, опека, скорее всего, признает его недействительным, заставит пройти всю процедуру усыновления заново, но по крайней мере, с нас снимут обвинения в похищении детей.

— О Господи… — шепчу. — Это же сколько дети пробудут не дома?

От этой мысли меня мгновенно бросает в пот и озноб. Ощущение липкой безнадежности обжигает грудь и горло.

— Мы же вернем наших мальчиков, Руслан? Их никому до этого не отдадут?

— Отдать не имеют права. Даже если попытаются, то ход делу все равно не дадут…

Муж осекается, потому что дверь в плату распахивается, и в нее на каталке завозят девушку.

— Помогите, пожалуйста, — просит Руслана медсестра.

— Да, конечно, — подхватывается он, подходит к моей будущей соседке ближе и вдруг шарахается в сторону.

— Лиля? Кто тебя так? Черт возьми…

— Вы знаете ее? — Замирает медсестра.

— Да, конечно, знаю, — растеряно отвечает Руслан.

Я приподнимаюсь на локтях, чтобы посмотреть на ту самую Лилю.

— Никуда не уходите, пожалуйста, — просит медсестра. — Я сейчас Виктора Семеновича позову. Девушка к нам три дня назад поступила. В тяжелом состоянии. Пыталась под машину броситься. Беременная. И молчит. Ни слова не говорит. Сообщать родным ничего не разрешает…

Руслан помогает Лиле перебраться на кровать.

У меня начинается тошнота только от одного взгляда на ее лицо. Это не машина. Девушку били.

Кусая разбитые губы, Лиля смотрит в стену и пытается сдержать слезы. Но они все равно скатываются на белоснежный пододеяльник большими мокрыми каплями.

— Лиля… — прокашливается Руслан. — Ты можешь говорить?

Девушка едва заметно кивает.

— Тогда почему ты молчишь? Мне позвонить родителям? Братьям?

Лиля дергается и отрицательно качает головой.

Отворачивается от нас и накрывается простыней практически с головой.

Я даже сейчас совсем не ревную. Более того, ощущая безысходность в действиях девушки, проникаюсь к ней сочувствием.

— Мы можем тебе чем-нибудь помочь? — Спрашиваю тихо. — Скажи, кто тебя обидел?

— Лиля, я обещал, что ты всегда сможешь на мою помощь рассчитывать, — машинально сжимает ее плечо Руслан, — но для этого нужно говорить.

— Это муж… — вдруг на выдохе отвечает Лиля. — Я не могу больше ничего говорить! Мне так стыдно. Папа был прав. Я — падшая женщина. Мусор. Никому ненужная идиотка!

— Муж? Ты успела выйти замуж? — Удивляется Руслан, но ответ получить не успевает.

В палату заходит врач. При нем моя соседка снова молчит.

Виктор Семенович ставит ей капельницу. Многозначительными жестами просит мужа разговорить Лилю. Осматривает меня, обещает прислать медсестру с обедом и уходит.

— Как бы не было стыдно, — возвращается к Лиле Руслан. — Я советую тебе рассказать, все, как есть. Особенно, имея следы насилия. Если не можешь сказать мне, я позвоню в организацию, которая помогает женщинам в трудной жизненной ситуации.

Лиля вдруг резко подскакивает на кровати.