Двойня для мэра (СИ)

Делаю маленький глоток сока. Вкусно, сладко, очень хочется осушить бокал залпом, но останавливает то, что я никак не соображу, на что сыпет детей.

Мое сердце колотится от адреналина. Щеки горят.

Почему вдруг Алферов решил проявить ко мне столько агрессивного внимания? Полтора месяца избегал и вот… Смотрит теперь. Своими глазищами темными.

В его бокале налит точно не сок. Алексей часто к нему часто прикладывается. Не начинает разговор, пока я хотя бы немного не поем.

Такая неявная забота меня одновременно умиляет и пугает.

Неужели он это все серьезно про наш брак? Прямо средневековье какое-то. А как же чувства?

На моей женской симпатии и благодарности далеко не уедешь. Нет, я даже ценю проявленное благородство в обещании супружеской верности, но неужели ему на столько все равно с кем?!

Илона часто плакала и утверждала, что Алексею совершенно плевать на ее чувства. Что он мог вернуться домой, разбудить ее, чтобы заняться сексом, а потом ещё ночь провести в кабинете…

Со мной будет так же?

С другой стороны — нормы я не знаю. И двое детей будут занимать львиную долю чувств и энергии.

Нервно поправляю бретельку домашнего шелкового топика и продолжаю пилить свинину, запеченную с картофелем.

— У тебя были отношения с мужчинами, Настя? — Вдруг спрашивает Алексей, задумчиво рассматривая свой бокал на свет. — Ты была влюблена?

От вопроса я закашливаюсь и делаю два больших глотка сока.

— Простите… — хриплю. — Я обязана отвечать?

Мне неловко. Совсем не хочется показаться жалкой или ханжой.

— Да, обязана, — кивает Алферов. — Я хочу знать о своей жене все. Не заставляй меня поручать этот вопрос специально обученным людям.

— Да вы и так все обо мне знаете! — Всплескиваю руками. — Какие отношения в сборной? Только иногда вечеринки с хоккеистами, если время сборов совпадало. А когда вернулась… кому я была нужна с травмированной ногой. Даже все заработанные деньги на реабилитацию ушли. Если бы не родители…

— Если бы не я, — перебивает меня Алферов. — Я оплачивал твои последние счета, Настя.

— О Боже… — шокировано закрываю я голову руками. — Но как? Почему? Если ты так любил Илону, что готов был содержать всех ее «бедных родственников», почему ты ее не уберёг? Почему?

— Потому что деньги — это совсем не любовь, Настя, — вздыхает Алферов. — Это называется взаимовыгодными отношениями. Да, появляется привязанность. Все-таки я не совсем циничный скот. Меня все устраивало. Илону тоже. Прекрати жить, постоянно оглядываясь на вашу детскую дружбу.

Тяжело вздыхаю в ответ. Я пытаюсь не оглядываться! Но выходит плохо.

— А можно я неприятный вопрос спрошу? — Облизываю губы.

— Попробуй.

— Вы хороший человек в работе? Или как большинство?

— А как большинство? — Хмыкает.

— Ну… пыль в глаза пускает, — тщательно подбираю я слова, — выслуживается перед Москвой, деятельность бурную имитирует…

— Я тебе так отвечу, — ухмыляется Алферов. — На одном чувстве альтруизма далеко не уедешь. Большая система работает по определенным правилам. Но, тем не менее, я люблю свою работу. И никого не обворовываю. А почему ты спрашиваешь?

Пожимаю плечами.

— Мне, наверное, хотелось бы вами гордиться… — отвечаю осторожно.

— Иными словами, — заключает Алексей, — ты тоже меня изучаешь? Ищешь изъяны. Я понимаю. Это нормально. Без этого не случится доверия.

— Да куда уж больше доверия, — развожу руками. — Я и так вся ваша. Полностью и во всем завишу.

— Зависимость — это не доверие, — задумчиво качает головой Алферов.

Несколько секунд он молчит. Чувствую, что хочет что-то рассказать.

— У меня в детстве не было семьи, Настя. Отец — военный, мама — актриса. Я им был абсолютно не нужен. Зависим, обеспечен, но меня даже за двойки не ругали. По итогу: отец постоянно был в командировках, мать ему изменяла с коллегами. Наверное, ей было одиноко. Сложно судить. Он погиб, а она все время винила в этом себя.

— Интернатовским никогда не понять домашних, — говорю с легкой улыбкой. — Но в одном я с вами согласна. Детям нужны мама и папа. Надеюсь, у нас с вами все получится.

— Я тогда сделал вывод, что не привязываться к человеку — это самый лучший вариант. — Продолжает Алексей. — И ошибся. Мы с твоей сестрой попали в ту же ловушку, что и мои родители. Только Илона решила вопрос отсутствия чувств ещё менее экологично. Но сейчас мне хочется сломать чертову систему! Считай это волевым решением.

Алексей бросает на меня внимательный, тяжелый взгляд и залпом допивает свой бокал.

Встает со стула и медленно обходит стол.

Я нервно сглатываю.

Что это значит?

Рывком Алферов разворачивает мой барный стул и каким-то магическим образом оказывается между моих раздвинутых ног.

Я настороженно замираю. Что будет дальше? Глобальной опасности я от него не ощущаю. Скорее, какой-то надрыв. Его монолог был искренним. Я чувствую.

Не станет же он, в конце концов, силой брать мать своих детей! Но что-то темное, будоражащее в его глазах все равно заставляет меня покрыться мурашками.

Стараюсь дышать ровно. Он уже меня целовал. Это достаточно приятно. Нужно просто расслабить губы и позволить ему.