Двойня для мэра (СИ)

Слезы больше сдерживать не получается. Они начинают литься по лицу.

— Пожалуйста, — рыдая, опускаюсь на колени. — Можно я вывезу на площадку детей? Они маленькие. Они ни в чем не виноваты. Илона хотела, чтобы они были. Я знаю, что она была хорошая. И вы бы их очень сильно любили…

— Да, — начинает смеяться Евгения Павловна, — давай, умаляй лучше!

Пытаюсь сообразить, сколько у меня ещё есть времени на спасение. Минут пятнадцать-двадцать, если забрать спички.

Нужно ее просто вырубить. Вон той сковородой. И пусть я могу ее убить. Если другого выхода нет?

— Пожалуйста, простите меня, — подыгрываю. — Вы же тоже мать! Поймите меня…

Вдруг со стороны двери раздаётся звук открывающегося замка. Мое сердце в груди делает кульбит. Папа? Соседи? Господи, спасибо!

Но все оказывается ещё лучше и неожиданнее. Дверь распахивается, и уже через пару секунд на пороге кухни появляется Алферов.

— Лёша… — выдыхаю, впервые называя его по имени.

Мгновенно оценив ситуацию, он каким-то молниеносным движением ноги выбивает из рук Евгении Павловны спички, а после этого заламывает «маму», укладывая лицом в пол.

Она проклинает нас, орет и матерится. Ведет себя, как бесноватая из церковных сказок. Цепляет все, что может перевернуть и дотянуться. Срывает штору. Бьется головой об пол. Кусается…

В прихожей плачут дети, которых разбудили резкие звуки.

Я быстро выключаю газ и распахиваю окна по всей квартире, создавая сквозняк.

Водитель загораживает собой проход в квартиру от любопытных соседей, не давая им сунуть нос внутрь.

— А что это тут у вас? — Толпятся они. — Драка?

— Утку готовили, — появляюсь я перед ними, — передержали.

— Ааа… — разочарованно разбредаются они.

Алексей связывает Евгению Павловну шторой, как смирительной рубашкой и сажает в кресло.

— Иди в машину и успокой детей, — говорит мне таким тоном, что я даже не решаюсь обменяться с ним и парой слов.

Просто киваю и убегаю. Побыстрее. Из того места, где по моей же глупости у меня чуть снова не отобрали детей.

Разместившись на заднем сидении машины, беру детей на руки, начинаю кормить… и тут меня накрывает истерикой. От отложенного страха и осознания, что из-за моей мягкотелости и инфантильности все могло закончится плохо. Почему Алексей решил приехать? Откуда у него ключи?

Я немного успокаиваюсь, только когда вижу мужа, выходящим из подъезда.

Он подходит к машине и распахивает дверь.

— Ну? — Смотрит на строго и взбешенно. — Ты как маникюр? Нравится? Красивый?

Я краснею до кончиков волос и начинаю задыхаться.

— Просто… хотела… поговорить…

— Поговорила? Стало легче? Какой же, сука, нужно быть идиоткой?! Или я в тебе ошибся, и ты действительно кроме подгузников и жопой на льду в капроне крутить ни на что не способна?!

Закусываю губу и мотаю головой. Обидно. Очень!

— Ох, — нервно трет лицо руками Алексей. — Дома будем говорить. Ждём врачей.

— Врачей??

— У Евгении Павловны белая горячка, — отвечает он. — Да и нам так будет спокойнее.

— То есть она будет в психушке?

— У тебя есть возражения? — Ухмыляется Алексей. — Если есть, то я и тебе могу соседнюю палату организовать.

— Нет… — испуганно мотаю головой. — Нету возражений.

Глава 14

Алексей

— А кто это у нас такой маленький? — Доносится из детской. — Ку-ку… Носик с носиком встречался. Носик в носик целовался…

Смотрю на часы в гостиной. Шесть. Все. Кончилось мое терпение. Хорошо, что моя секретарь — женщина абсолютно пунктуальная.

— Добрый вечер, Алексей Михайлович, — появляется она на пороге, стряхивая зонт. — Погода сегодня — кошмар.

— Проходите, Александра Ивановна, — распахиваю дверь шире. — Обсыхайте. Чай заварен. На сегодня вечер вы тут хозяйка. Большое спасибо, что согласились помочь.

— Да что же я? — По-свойски отмахивается женщина. — Себя что ли с сыновьями не помню? У меня хоть свекровь и мать живы были. А Настасье кто поможет? Она у вас вся «бледная» ходит… Сходите, погуляйте, порадуйте. Пусть отдохнет.

Тяжело вздыхаю.

Не поэтому она «бледная». Тут цацками дело не решается. Я пробовал.

Настя спускается по лестнице с двумя бутылочками для смеси. На щеке — каша.

— Ой, — Пытается улыбнуться. — Здравствуйте…

— Здравствуй, здравствуй, Настенька, — отвечает ей моя секретарь.

Я встречаю жену у основания лестницы и забираю из рук бутылочки. Стираю со щеки кашу.

— Дети уснули?

— Да, только что…

— Тогда одевайся и поехали.

— Куда? — Отступает на шаг Настя. — Я их разбужу, если буду в автокресла перекладывать. И сама голову не мыла…

— Дети остаются с Александрой Ивановной. А мы с тобой уезжаем вдвоем.

— Без детей? Куда? — Начинает нервничать. — Я бы не хотела оставлять их одних.

— Погулять, — уже рычу. — Быстро собирайся. Не заставляй меня выводить тебя из дома силой!

Я, признаться, уже на грани.

— Но они кушать захотят, — продолжает не двигаться Настя. — Вечерний сон короткий.

— Они уже как неделю на смеси! — Все-таки не сдерживаюсь и повышаю голос. — Ты нифига не жрешь! У тебя окончательно пропадёт молоко, если ты не придешь в себя!

Жена поджимает губы и хлопает ресницами, пытаясь на заплакать.

Настя вообще постоянно плачет. Я чувствую себя извергом!