Двойняшки

- А она не просила, чтобы с ними поехал какой-нибудь местный хилер <Целитель.>?

- Просила. Он целых десять дней сидел на полу в позе лотоса в отдельной палате Керри, так что у нас есть куча свидетелей. Энн по-прежнему считает, что именно он спас девочке жизнь, - усмехнулся Декстер. - И это нам только на руку, - закончил он доверительным тоном.

- Пока вы держите под контролем всех своих сторонников и противников в городе, у нас есть все шансы выиграть процесс, - проговорил судья, вытирая салфеткой губы.

Декстер сохранял на лице непроницаемое выражение игрока в покер. Было совершенно очевидно: судья еще не знает, что Энн так внезапно подала на развод после того, как застала Декстера в постели с малолетней девочкой. Сейчас Декстер успокоился. А предыдущие два дня опасался, что судья выйдет из дела, узнав об этом.

Он посмотрел в глаза Хотхорна и проговорил:

- Я привез последнюю часть денег за то ранчо в центральной части Флориды, о котором мы договаривались.

Декстер пододвинул свой кейс от Гуччи к судье, и тот молча кивнул. Затем - по-прежнему молча - судья взял со стола счет за свой завтрак и протянул Декстеру.

Декстер подавил в себе желание улыбнуться и подумал: "Ничего, потерпи еще немного, осталось не так уж долго".

***

Проезжая в своем бежевом "роллс-ройсе" по мосту Ройал-Палм, соединявшему Западный Палм-Бич, район бедняков и негров, с кварталами белых и богатых, Декстер снова почувствовал себя в родной стихии и успокоился.

Он решил оставить машину парковщику у клуба "Эверглейдс" и пройтись к берегу, где находился офис юридической фирмы "Голдфарб и Дитиот". Таким образом Декстер получал несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к предстоящему разговору с адвокатом. В белое оштукатуренное здание он вошел с тем высокомерным лицом, которое обычно заставляло всех присутствующих, и особенно секретаря в приемной, тотчас же обратить на него внимание. Декстер уселся в кресло, не сказав никому ни слова.

Через несколько секунд в приемной появился Сэмюэл Голдфарб. Он молча проводил Декстера в свой кабинет с окнами, выходящими на пляж Южноокеанского бульвара. Декстер взглянул вниз - на стройных молоденьких девушек в узеньких бикини - и подумал о том, что Голдфарб, должно быть, проводит много времени у окна.

Сэмюэл Голдфарб являлся одним из самых дорогих и влиятельных адвокатов в Соединенных Штатах.

Его отец основал юридическую фирму в Палм-Бич еще в пятидесятых годах. Несколько лет назад, когда Сэмюэл Голдфарб-старший удалился на покой, дела фирмы перешли к Сэмюэлу Голдфарбу-младшему.

Сейчас под его началом работали тридцать шесть адвокатов. Сэм любил свое дело и не проиграл ни одного процесса за последние десять лет.

- Итак, Деке, почему такая срочность? - спросил адвокат, сверля Декстера взглядом.

- Эта сука застала меня в постели с девчонкой, - начал Декстер. Он поднялся и принялся расхаживать по кабинету. Казалось, его переполняла энергия, которой не находилось выхода. - С четырнадцатилетней девчонкой, после некоторого колебания добавил Декстер.

- Черт, так вот почему она первой подала на развод. Она этим, конечно, воспользуется. - Сэмюэл наморщил лоб и откинулся на спинку кресла. Почесал в затылке и ослабил узел галстука. Адвокат был в ярости. Как посмел этот богатый кретин так под ставиться? - Господи, Декстер, еще в прошлом году мы говорили тебе, что нам удастся скрыть все твои похождения. Нет свидетелей и... Но это... - Адвокат покачал головой, затем продолжил:

- Ведь это же мы должны были подать на развод, помнишь?..

- Уладь это, Сэм, - в раздражении проговорил Декстер. Он не любил, когда ему начинали выговаривать. Взглянув на прилизанные черные волнистые волосы адвоката, Декстер поморщился. - Уладь это, - с нажимом повторил он сквозь зубы.

Сэмюэл вздохнул, прикрыл глаза и, немного помолчав, сказал:

- Хорошо. Как ее зовут и где вы познакомились?

- Терри, как ее там... Не помню. Я встретил ее в доме Боба Алкори. У него, как всегда, живут три-четыре девицы. Ты же знаешь Боба - вечеринка за вечеринкой, - сказал Декстер с улыбкой.

- А его адрес? - пробормотал Сэм, делая пометки в блокноте.

- Улица Найтингейл, двадцать три.

- А те материалы, о которых я просил, ты принес?

Декстер открыл свой кейс и выложил на стол красного дерева стопку книг Энн: книга И. Чинга, книги о рунических письменах, о реинкарнации и верованиях американских индейцев.

- Еще я принес индивидуальные гороскопы Керри и Грейси, составленные местным астрологом по заказу Энн.

Сэмюэл постукивал концом авторучки по столу.

Он пытался осмыслить шокирующую новость, которую сообщил Декстер. Черт возьми, это же развращение малолетних...

- И не забывай про ту поездку, когда Энн было восемнадцать и она призналась, что пробовала наркотики. Энн не станет врать в суде. Она никогда этого не делает. Если хочешь, я могу организовать, чтобы ей подкинули ЛСД.

- Декстер, давай не будем увлекаться. Ты сам говорил мне, что она не употребляла наркотики, если не считать того единственного раза. Да и по тому эпизоду у нас нет свидетелей.

- Я смогу найти свидетеля.

Сэм Голдфарб встал, подошел к окну и взглянул вниз - на юных красавиц.

- Послушай меня, Декстер, - проговорил он. - Мы потратили целый год, готовясь к этому процессу. Я считал, тебе дорога твоя репутация. Ты же не захочешь запятнать свое имя или имя своих детей, выдвигая заведомо фальшивые обвинения. Мы остановимся на религии и на том, что у нас уже есть.

- Закон есть закон, да? - ухмыльнулся Декстер.

- Нет, - ответил Голдфарб, - но наши действия должны иметь видимость законности. А мне нравится выигрывать. Так что мы поступим так, как говорю я.

Декстер повернулся к выходу.

- Кстати, нам удалось привлечь судью Хотхорна к этому делу. Он именно тот, кто нужен, - он очень консервативен, - сказал напоследок Голдфарб, стараясь немного разрядить атмосферу.

Декстер улыбнулся и нажал на кнопку лифта.

- Не надо меня провожать, - сказал он.

- Держись подальше от своей малолетки, - предупредил Голдфарб.

Декстер вышел на залитый солнцем бульвар и вдохнул свежий океанский воздух. Да, он сделал свою жизнь сам. Господь наградил его такими качествами, которыми обладали очень немногие. Все всегда происходило именно так, как было нужно ему. А если что-то шло не так, он все исправлял с помощью денег.

Он направился к салону Элизабет Арден, где на десять утра у него был назначен массаж и маникюр.

"Да пошли они, эти адвокаты, - думал он, - им следовало назвать свою фирму не "Голдфарб и Дитиот", а "Голдфарб и Идиот". - На его лице появилось решительное и упрямое выражение. - А эту кошечку я все равно буду трахать, когда захочу".

Прошлое

Толпа окружила лимузин, в котором Энн подъехала к зданию суда. Несколько лиц почти прижались к боковым стеклам машины. На них было выражение, подобное выражению зрителей в цирке, которые приходят на представление лишь для того, чтобы посмотреть на трюки клоунов. Бракоразводный процесс продолжался уже четыре недели, и этот месяц стал для Энн сущим кошмаром. Над ее домом в Палм-Бич кружили вертолеты, перед воротами стояли пикеты религиозных фанатиков, папарацци преследовали на велосипедах ее и двойняшек даже на озере Трейл - казалось, что от оскорбительной навязчивости представителей прессы просто невозможно избавиться.

Энн прикоснулась кончиками пальцев к векам, проверяя, сильно ли они припухли после многих бессонных ночей. Правда, она попыталась поправить дело макияжем, но все же... Вздохнув, Энн вылезла из машины и оказалась в толпе, преградившей ей дорогу.

Рослые плечистые телохранители старались изолировать Энн от людей с микрофонами, видео- и телекамерами. Беснующиеся репортеры и фотографы заполнили тротуары по обе стороны от входа.

- Извините! - громко закричал один из них, державший в руке микрофон.

За его спиной находился оператор с телекамерой; в лицо Энн ударил яркий свет многочисленных фотовспышек.

Декстер стоял у входа, скрестив на груди руки и прислонившись спиной к мраморной колонне. Его адвокаты еще год назад начали собирать письменные показания свидетелей о том, что Энн не может воспитывать детей. А свора частных детективов и наивные люди, стремившиеся подружиться с Декстером, помогли туго затянуть узел на шее его жены.

Декстер с блеском выходил из любых неприятных ситуаций, связанных с этим процессом. Когда приходило время платить людям, свидетельствовавшим в его пользу, найти Декстера было невозможно. Когда требовалось подкупить журналистов, возникали посредники, которые ни за что не признались бы, что работали в интересах Декстера. Он понимал: репутацию Энн нужно подорвать таким образом, чтобы не навредить себе самому - ведь он являлся ее мужем.

Так что Декстер стоял как бы в стороне, делая вид, будто желает только одного: чтобы "мои дети не пострадали от того безответственного образа жизни, который ведет моя жена, от ее неестественных и странных религиозных убеждений".

И Декстер, и вся его армия адвокатов прекрасно знали, как манипулировать общественным мнением, - внимание прессы было приковано к этому бракоразводному процессу. Заголовки первых полос многих газет, освещавших ход этого процесса, пестрели словами "идолопоклонничество", "дьяволопоклонничество", "восточные культы", "извращенство". Одна нью-йоркская газета написала даже, что Энн давала своим детям наркотики, когда им едва исполнилось два года. Другая газета - из Флориды утверждала, что Энн превратила свой дом в прибежище греха, начиная с порнографических фильмов и кончая сексуальными извращениями, вплоть до садомазохизма.

Сэм Голдфарб расстарался, чтобы у публики сложилось очень благоприятное впечатление о его клиенте.

В глазах общественности Декстер выглядел человеком, который был старше своей жены, молодой обольстительницы, но не выдвигал обвинений против нее. Эта поза в сочетании с тем, что Энн приходилось лишь оправдываться, делала Декстера почти святым.

Декстер посмотрел на Энн, которая с уверенным и гордым видом вошла в холл. На ней был строгий бежевый костюм, сидевший безукоризненно. Декстер смотрел на жену так, словно она была статуей или картиной, которой даже он когда-то восхищался и которую украшал драгоценностями. Под глазами у Энн залегли темные круги, она была бледна и выглядела очень усталой, и все же он восхищался ею. Восхищался - и был готов убить ее. Она заводила его гораздо быстрее, чем любая другая женщина. Все последние месяцы Декстер думал только о том, как найти способ унизить Энн, и проклинал себя за то, что не смог раскусить ее с самого начала. Не смог проникнуть в глубины ее души. Он так и не отыскал источник невероятной силы ее характера. Просчитался и сделал ошибку.

Энн села за большой прямоугольный стол прямо напротив Декстера. Сотни зрителей и журналистов набились в зал суда заранее.

Толпа затихла, когда судья Хотхорн поднялся со своего кожаного кресла с высокой спинкой, над которым на стене было выведено: "Суд народа - суд Божий". На мгновение Энн охватил страх; она даже задрожала, пытаясь избавиться от мысли о том, что ее обволакивает черная пелена реальности, с которой она столкнулась. Она обвела взглядом помещение, в котором находилась, - большинство присутствующих были настроены против нее. Все скамейки для зрителей были заняты. Тем многим желающим, кто не попал в зал, было предложено отправиться на четвертый этаж и следить за происходившим, глядя на телевизионные мониторы.

- Тишина, тишина в зале суда! - громко прокричал распорядитель этого шоу и ударил молотком по "тарелке".

Реджинальд Пирс, адвокат Энн, сидел за столом рядом с ней. Это был высокий, худощавый, внешне привлекательный молодой человек с пепельно-серыми волосами и тонкими чертами лица. На нем был прекрасно сшитый двубортный костюм в тонкую темно-голубую полоску. Его шею украшал яркий желтый галстук. Он являлся представителем известной английской адвокатской фирмы из Палм-Бич и имел внушительный юридический опыт. В самом начале процесса Пирс потребовал, чтобы слушания были закрытыми.

Его оппонент - Сэм Голдфарб - выдвинул протест, который был принят судьей. Стиль Реджинальда Пирса несколько не соответствовал тому стилю поведения, который избрал для себя Декстер. Пирс пытался осторожно разговорить свидетелей, в то время как адвокат Декстера задавал им провокационные вопросы, сбивая свидетелей с толку. Но Пирса больше беспокоило другое. Гораздо хуже - отзывы прессы об этом процессе. Голдфарб по крупице, словно по жемчужине из ожерелья, выдавал информацию то одной, то другой газете. И его не волновало, что жемчужины оказались поддельными, то есть информация была ложью. В газетах сразу появлялись сенсационные заголовки, значительно ухудшавшие положение Энн.

Знал Пирс и историю судьи Хотхорна. Судья считал себя простым парнем с Юга, "человеком из народа". У него не было детей, хотя женат он был уже тридцать пять лет. Его жена, тихая и покорная женщина, вела замкнутый образ жизни, она все вечера проводила дома, в то время как Хотхорн отправлялся куда-нибудь, чтобы пропустить рюмочку-другую. Красота и известность Энн была для Хотхорна словно колючка в зобу. А исход этого процесса по делу об опеке целиком и полностью зависел от мнения судьи. Только он мог своим решением определить будущее дочерей Энн.

Пирс понимал, что начинает путаться в этом юридическом лабиринте - в какую сторону ни поверни, тут же натыкаешься на глухую стену, попадаешь в тупик. Больше всего ему вредило то, что свидетели, которые могли бы дать показания в пользу Энн, просто не являлись в суд. Все люди, окружавшие Энн до процесса, за исключением Джейн Уитберн, или исчезли из города, или делали вид, что не знают ровным счетом ничего. Ее так называемые "друзья" предпочли сохранить свою репутацию, нежели помочь Энн. На ее звонки не отвечали. Все приглашения на вечера и обеды немедленно прекратились. А их неявка в суд означала лишь одно: общество осуждало Энн.

Поэтому ее положение на процессе было очень непростым. Энн отказалась опровергать чудовищные обвинения Декстера против нее. Она не хотела чернить его имя, поскольку он являлся отцом Грейси и Керри. Она также не хотела, чтобы двойняшки давали показания. Энн верила, что правда восторжествует, несмотря на все ухищрения высокооплачиваемых адвокатов и манипуляции Декстера с прессой.

- Ваша честь, мы вызываем Ирму Родригес, - сказал Голдфарб. В последние несколько месяцев адвокат сопровождал Декстера повсюду - на рыбной ловле в Канаде, на охоте в Шотландии.

Ирма взобралась по боковым ступенькам на возвышение, где находилось место для свидетелей, и плюхнулась в кресло. На ее морщинистом лице не было косметики, что очень старило Ирму. На шее у нее висело золотое распятие. Ирма пришла на процесс с одной-единственной целью - не дать этой женщине получить право опеки над Керри и Грейси.

И она была готова сказать все что угодно, только бы добиться этой цели и помочь своему любимому хозяину Декстеру Портино. Двадцать пять лет она заботилась о Декстере, а в последние пять лет ей приходилось мириться с присутствием этой женщины, отодвинувшей Ирму на второй план. Но сейчас ее время пришло. Ирма положила руку, покрытую коричневыми пятнами, на Библию и высоким голосом повторила слова присяги. Говорила она нараспев, с сильным испанским акцентом.

Сэм Голдфарб с ободрением посмотрел на нее и улыбнулся. Затем тихим голосом начал задавать вопросы.

- Пожалуйста, назовите ваше имя и род занятий, - сказал он.

Ирма начала свои показания с того, что повторила все сказки о "ненормальном" образе жизни Энн. В ней говорила обида, поэтому последующие три часа она рассказывала о том, что у Энн нет ни одного положительного качества. Она понимала, что если скажет об Энн что-то хорошее, то та немедленно получит право опеки над двойняшками. Для Ирмы это была война.

Энн не слушала, о чем говорила Ирма. Она думала о дочерях. Грейси стала нервной и взвинченной, она плакала по малейшему поводу. Ее лицо осунулось, и она начала заикаться. Керри плохо ела, у нее уже торчали ребра. По ночам ее мучили кошмары.

Девочка стала бояться темноты. Прошедшей ночью Энн не ложилась спать почти до рассвета, она сидела с детьми, утешая и успокаивая их до тех пор, пока они не перестали всхлипывать и заснули, свернувшись клубочком.

Ирма продолжала давать показания.

- Девочки молились Богу, Ирма?

- Да, ваша честь, но она никогда не читала молитв вместе со своими детьми. Это я научила их всем молитвам, - сказала она и заплакала, теребя пальцами распятие. - Она никогда не водила их в церковь.

Ни разу после их крещения.

- Возражаю, ваша честь, - подал голос Пирс.

- Миссис Родригес, пожалуйста, отвечайте на вопросы, - нахмурившись, произнес Хотхорн.

- В доме миссис Портино много книг?

- Много, очень много, - ответила Ирма и сардонически улыбнулась.

- Вы могли бы сказать, что это за книги?

- Да, конечно. Все они о дьяволе. Да, о дьяволе. - Ирма перестаралась и допустила промах. - Она плохая мать.

Энн покачала головой, как бы протестуя против последнего заявления Ирмы.

- Протестую, ваша честь, - снова заявил Пирс.

- Принимается.

Энн крутила кольцо с бриллиантом на безымянном пальце левой руки.

Сэмюэл Голдфарб положил руки на массивный деревянный барьер, за которым сидела Ирма.

- Я понимаю, что вам нелегко, Ирма, - сказал он, с симпатией глядя на свидетельницу. - Скажите, вы никогда не находили чего-нибудь необычного в платяном шкафу миссис Портино? - Он злорадно усмехнулся.

- Да, да, находила. - Ирма извлекла из сумочки четки и стала быстро перебирать их своими толстыми пальцами.

- А вы могли бы сказать суду, что...

- Куклу вуду, истыканную булавками, - перебила она Голдфарба. - Куклу с волосами и ногтями мистера Портино! Она хочет извести его! - прокричала Ирма.

Энн вопросительно посмотрела на Декстера, затем на судью Хотхорна.

- Протестую, протестую! - закричал адвокат Пирс.

- Принимается, - кивнул Хотхорн.

- Она ведьма! Это черная магия! - Речь Ирмы даже стала бессвязной - ей ужасно хотелось выговориться. - Она ведьма, - повторила женщина, театрально воздев вверх руки с распятием. Ее слова звенели в воздухе.

Зал зашумел. Газетчики принялись лихорадочно строчить что-то в своих блокнотах. Судья Хотхорн поднял молоток.

Лицо Энн стало мертвенно-бледным - рассказ Ирмы казался ей абсурдом. Ирма не удержалась от улыбки, заметив, какой эффект произвело ее последнее заявление. Декстер изобразил на лице страдание.

- Тишина, тишина в зале суда! - строгим голосом прокричал судья. Затем он объявил перерыв. Энн вышла из зала вслед за Пирсом, который буквально вылетел в коридор, дрожа от негодования.

- Энн, ты просто обязана рассказать в суде об этой истории с Декстером и четырнадцатилетней девочкой, - прошипел он. Он был зол на Энн. Из-за ее нерешительности они проигрывали процесс.

- Я не могу.

- Ты должна, Энн.

- Все равно никто не поверит показаниям Ирмы.

Это же абсурд.

- Поверят, можешь не сомневаться. Они же поверили медиуму, который сказал, что готовил колдовское зелье по твоему заказу. Они поверили слуге, который рассказывал, что видел, как ты занимаешься любовью с инструктором Декстера по теннису. Они верили всем, кто давал показания в пользу Декстера.

Энн, ты совершаешь серьезную ошибку. Ты видела выражение лица судьи? Я его давно знаю. После сегодняшнего он мысленно уже смешал тебя с грязью.

И если ты не решишься облить Декстера той же грязью - считай, что мы проиграли.

- Я не буду выдвигать обвинения против отца Керри и Грейси. Это невозможно. Нужно быть честной, и все уладится. Если бы все были честными, ничего бы не случилось. Я откровенна, и этого вполне достаточно.

- Слушай, тогда хотя бы согласись, чтобы дети дали показания о том, сколько времени они проводили с тобой, и о том, каковы их религиозные взгляды.

- Нет. Я не допущу, чтобы они прошли через все это. Это разрушит их психику. Да и судья не поверит всем этим идиотским выдумкам...

Энн повернулась и направилась к выходу на улицу. Ее высокие каблуки громко стучали по мраморному полу. Декстер стоял у фонтана и смотрел на нее.

Она держалась все так же независимо. И эта независимость, как и всегда, задевала его. Но она заботилась прежде всего о детях, и в этом была ее слабость.

Декстер усмехнулся и смахнул ворсинку с лацкана пиджака.

***

Было одиннадцать тридцать. Судья Хотхорн вновь призвал всех присутствующих к порядку.

У Пирса не было возможности подвергнуть Ирму с ее показаниями против Энн процедуре перекрестного допроса. Шаркающей походкой он приблизился к свидетельнице и спросил:

- Как вы считаете, дети любят свою мать?

- Детям опасно жить с ней! - выпалила Ирма. - Они в большой опасности. - Казалось, слова этой женщины были пропитаны ядом. - О них заботилась только я, - продолжала она, вздрагивая всей своей тушей, - а она учила их колдовству.

- Пожалуйста, отвечайте только на заданный вопрос, - строго проговорил Пирс.

После перерыва прошло еще несколько часов судебного заседания. Наконец в качестве вещественного доказательства номер 42 перед присутствующими появилась та самая колдовская кукла. К ней прилагалось заключение экспертизы о том, что волосы и ногти действительно принадлежат Декстеру Портино. Пирс демонстративно отвернулся от свидетельницы. Он мысленно молил Бога о том, чтобы показания Ирмы звучали абсурдно, - возможно, тогда ей не поверят.

Но Пирс прекрасно понимал: все присутствующие поверят показаниям следующей свидетельницы, Инид Четсмен. Инид, крупная ширококостная еврейка, осторожно села в свидетельское кресло и оправила свою серую юбку. Ее макияж сегодня был настолько сдержанным, что Энн не сразу узнала ее. Они были знакомы. Инид пребывала на задворках светского общества Палм-Бич и горела страстным желанием стать в этом обществе своей.

Инид начала давать показания с рассказа обо всех богемных друзьях Энн:

- Все ее приятели - сомнительные люди... Художники, гомосексуалисты, приверженцы странных религиозных течений - ну, знаете, эти.., с полотенцами на головах.

- С вами, - подсказал Голдфарб.

- Протестую, ваша честь, - заявил Пирс.

- Принимается, - ответил судья.

Декстера передернуло при воспоминании о той ночи, которую он провел в постели с этой красноречивой свидетельницей. Сейчас он надеялся лишь на то, что его усилия не пропали даром.

- Однажды я заглянула в мастерскую Джейн Уитберн, - продолжала Инид, Там была и Энн. Они обе рассматривали обнаженного мужчину и.., обсуждали его достоинства.

- Джейн просто собиралась сделать гипсовую скульптуру, - прошептала Энн своему адвокату, в то время как по залу прокатился гул.

- Заседание переносится на завтра, на десять тридцать, - произнес Хотхорн, и журналисты бросились к своим печатным машинкам.

Судебные приставы пытались прикрыть Энн, когда она вышла на улицу и попала в гудящую толпу религиозных фанатиков.

Какая-то женщина с перекошенным от негодования лицом крепко схватила Энн за плечо и закричала прямо ей в лицо:

- Ты - дочь дьявола! В тебе нет Господа!

Энн молча посмотрела на нее. Судьба и Декстер свили ей такую толстую и липкую паутину, из которой ей уже не вырваться.

Прошлое

Энн стояла в просторной лоджии, отделанной белым мрамором, и ждала Джейн. Журчание прохладной воды в фонтане успокаивало ее.

В мыслях она находилась в белом с бежевым четырехэтажном здании суда на улице Клематис. Энн думала о том, что у этого здания какая-то особая аура - аура власти. Человеческие чувства и страдания жили и умирали там ежедневно. И некоторые люди играли там роль богов. Она надеялась, что решение суда по их делу будет вот-вот вынесено.

Ожидание становилось невыносимым.

На этом процессе Декстер смешал ее с грязью, используя все возможные средства из своего арсенала. Реджинальд Пирс, адвокат Энн, очень злился на нее за то, что она отказывалась рассказать в суде о случае с малолетней. Но она не могла сделать этого из-за Керри и Грейси. Энн была убеждена: мать не должна чернить отца в глазах детей. Во всяком случае, в глазах малолетних детей.

Словно погрузившись в сон, Энн вернулась к воспоминаниям о том ужасном вечере. Она вернулась с занятий по верховой езде немного раньше, чем обычно. Отправилась в домик для гостей, чтобы поставить там букет роз, и застала Декстера в постели с четырнадцатилетней Терри, которую несколько раз нанимали в качестве няни для девочек.

От увиденной сцены у нее перехватило дыхание, а сердце бешено заколотилось. Она раскрыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Что-то мешало ей говорить, а душа ее билась, словно птица, попавшая в клетку и тщетно пытающаяся прорваться сквозь металлические прутья.

Энн выскочила из комнаты и побежала к озеру Трейл. Ее глаза были полны слез. Она знала о двух других подобных грешках Декстера и молила Бога о том, чтобы Он дал ей силы пережить это. Она считала, что главное сохранить семью, а Декстер с его похождениями... Впрочем, забыть, простить ему это она не смогла бы.

Энн думала о Керри и Грейси и представляла их в четырнадцатилетнем возрасте в постели с человеком, который мог бы годиться им в отцы. Она наклонилась - ее чуть не вырвало при этой мысли.

Энн постаралась взять себя в руки и выпрямилась. Слишком много всего произошло, и слишком многое оставалось непонятным. Все было как-то не правильно, и она не знала, как это исправить.

Энн откашлялась. Она услышала шаги Джейн, которая направлялась к фонтану.

Подруги обнялись.

- Как девочки? - поинтересовалась Джейн.

- Хорошо, - ответила Энн. - Мне удалось оградить их от всего этого. Но, наверное, им будет непросто уехать из дома.

- Пойдем прогуляемся, - предложила Джейн. - У этих стен могут быть уши.

- Я хочу позвонить Декстеру, - сказала Энн, когда они спустились в сад. - Если бы мы встретились, я бы попыталась убедить его в том, что он не прав.

Почему он не хочет совместной опеки?

- Потому что он дерьмо, вот почему.

- Но ведь я любила его. Я действительно любила его. Я стольким пожертвовала ради него.

- К сожалению, это как раз и называется любовь-то. Любовь не поддается логическому объяснению и никогда ни для кого не заканчивается хорошо.

- Но он тоже любил меня. Я знаю. И от этого мне еще тяжелее. Я понимаю: любовь со временем может увянуть, но я не подозревала, что она может перерасти в такую жестокость.

- Энни, - сказала Джейн, взяв подругу за локоть, - ты, наверное, единственная женщина на свете, которая этого не знала.

- Если он отберет у меня детей, я просто-напросто умру.

- До сих пор судьба была к тебе благосклонна, - проговорила Джейн. Будем надеяться на это и впредь.

***

- Миссис Портино, вас к телефону. Это мистер Пирс, - сказала Ирма бесцветным, как и всегда, голосом.

- Спасибо, я поговорю из библиотеки.

Энн поцеловала девочек и вышла из комнаты.

- Алло, - сказала она с дрожью в голосе.

- Энн, я сожалею. Декстер выиграл.

Энн слушала Пирса, как подсудимый слушает суровый приговор. Ее руки тряслись, как у немощного старика.

- ..раз в две недели... Прекратить заботиться о детях с восьми часов сегодняшнего вечера... Покинуть супружеский дом в течение десяти дней... Религиозное воспитание детей предоставить отцу...

Запрещается вывозить детей за границу без согласия отца...

Лицо Энн было залито слезами. Она положила трубку. Ее охватило отчаяние. Она почувствовала себя совершенно одинокой и беспомощной.

Энн отошла от телефона, едва держась на ногах.

Сейчас она понимала только одно: у нее отобрали детей.

Энн закрыла ладонями глаза, ее лицо горело.

Страшная реальность душила ее.

Она не помнила, как оказалась в гостиной. Посмотрела на дочерей, и сердце ее сжалось. Ей казалось, что они тотчас же исчезнут, стоит к ним прикоснуться.

Глаза Энн были полны отчаяния, но она знала, что ради дочерей нужно взять себя в руки.

Она же много раз повторяла им: "Мы всегда будем вместе. Я вас никогда не оставлю".

Медленно, очень медленно она проговорила:

- Я люблю вас. Люблю больше жизни.

Каждое слово доставляло ей мучительную боль.

Затем какая-то сила захватила ее и понесла в кромешную темноту, в которой не было ничего.

Прошлое

Следующие десять дней Энн помнила очень смутно.

Словно сквозь пелену она видела, что все это время с ней рядом находилась Джейн. Каждый день появлялся доктор Спиват, который давал ей успокоительное.

Но больше она ничего не помнила.

Энн спала глубоким сном, спала без сновидений.

Она понятия не имела, как долго все это продолжалось. Но когда начала приходить в себя, ее охватил ужас. Каждый нерв ее тела был словно парализован.

Она не могла пошевелиться, не могла говорить. Казалось, невидимые путы крепче стальной проволоки привязывали ее к постели. Откуда-то донесся голос Декстера:

- Ты больше никогда не увидишь своих детей.

Затем послышались жалобные голоса Керри и Грейси:

- Мамочка, мамочка, где ты?

Энн резко приподнялась. В замешательстве, точно слепая, протянула перед собой руки и громко закричала:

- Дети, я не могу к вам прийти! Я этого не вынесу!

- Энн, Энн, успокойся. Все будет хорошо.

Это был не голос Декстера. Голос был мягкий и ласковый.

- Тебе просто приснился кошмарный сон. Успокойся, все в порядке. Я здесь, - говорила Джейн.

Энн открыла глаза и посмотрела на подругу.

- Господи, это было как наяву, - выдохнула она.

- Все уже позади.

- Позади?! - закричала Энн. - Они же отобрали у меня детей! У меня больше нет детей!

Джейн крепко сжала руку подруги.

- Справедливость - пустое слово, - сказала она. - Оно постоянно на устах судей и юристов, но его нет в их сердце. Знаешь, что нужно сделать, Энн? Не опускай руки, особенно сейчас, когда ты в таком состоянии. Нужно подать на апелляцию.

Энн не ответила. Она закрыла глаза и долго лежала так, пока Джейн не вышла из комнаты. Затем она свернулась в клубочек и натянула на голову покрывало.

Сидя в соседней комнате, Джейн слышала, как Энн всхлипывала и звала Керри и Грейси. Джейн тоже заплакала. Она сделала все, что было в ее силах. И слов утешения у нее тоже не осталось.

***

Вечер. Пятница. Без пятнадцати шесть. Но Энн не могла вытерпеть еще пятнадцать минут. Дрожа, она подошла к двери парадного подъезда. Это были первые выходные, которые она, по решению суда, могла провести с Керри и Грейси. За прошедшие две недели она сотни раз пыталась позвонить и поговорить с ними, но Декстер отключал телефон. А встретиться с ними в школе Энн не могла - все из-за того же решения суда. Дочери оказались недосягаемы для нее.

Энн глубоко вздохнула и позвонила в дверь. Открыл Декстер. Двойняшки тотчас же выбежали из-за его спины. Чувство одиночества, угнетавшее Энн последние две недели, мгновенно покинуло ее.

- Мамочка, мамочка! - радостно закричали Керри и Грейси и принялись обнимать ее своими тонкими ручонками.

- В воскресенье, в шесть вечера, они должны быть дома, - сказал Декстер.

На его губах играла издевательская улыбка. Ни малейшего сожаления о том, что произошло. И как она могла любить этого человека?

Она взяла детей за руки и, не говоря ни слова, направилась с ними к выходу.

Энн сделала все возможное, чтобы девочкам понравились выходные, проведенные с ней. Им понравилась ее новая квартира. Они ездили в парк, на водные аттракционы. Потом они все вместе покупали мебель, белье и игрушки для детской комнаты в квартире Энн. Но воскресенье наступило так быстро, что Энн даже сразу не поняла, что все уже кончилось. По сути, они совсем не успели поговорить о том, что произошло. Впрочем, Энн хотела, чтобы эти дни стали для них совершенно обычными. Без слез, без стрессов и эмоциональных потрясений.

Но когда они все трое вновь оказались перед дверьми дома Декстера, когда стали обниматься на прощание, то Энн не выдержала, заплакала.

- Мамочка, я не хочу, чтобы ты уезжала. Останься, пожалуйста, заплакала и Керри.

Энн похолодела.

- Ну, пожалуйста, не уезжай, - просила Керри, - я хочу, чтобы ты жила с нами.

- Я знаю, знаю, - нежно обнимая дочерей, говорила Энн.

Она целовала их мордашки, и на ее губах оставался привкус их слез. Энн судорожно сглотнула.

- Ты будешь звонить нам каждый день? - вслед за сестрой расплакалась Грейси.

- Обещаю, что я буду стараться звонить вам каждый день, - ответила Энн.

- Мы же любим тебя, мамочка. Больше, чем луну, солнце и все звезды, всхлипывали двойняшки.

- И мама любит вас больше всего на свете. - В ее голосе звучала горечь, которую она не смогла скрыть, как ни старалась.

- Керри, Грейси, пора домой. Идите! - внезапно раздался голос Декстера. Он подошел к девочкам и привлек их к себе.

Они растерялись и не знали, что делать, когда отец повел их в дом. Он закрыл дверь, скрывая от них мать.

С губ Энн сорвался отчаянный крик:

- Деке, я должна видеться с ними чаще! Ну пожалуйста!

Декстер посмотрел на нее как-то странно. В его взгляде не было ни ненависти, ни злобы. Просто раздражение.

- Энн, ты же сама подала на развод. И проиграла. Ты бросила мне вызов. И ты меня знаешь.

- Декстер, ну пожалуйста. Я сделаю все, что ты хочешь. Все. - В ее глазах была мольба - так смотрит раненое животное, умоляющее сохранить ему жизнь.

- Увидимся через две недели, Энн, - ответил Декстер и повернулся к двери.

- Подожди! Пожалуйста, остановись! - Энн охватило отчаяние, ее сердце разрывалось от горя.

Дверь захлопнулась прямо перед ней.

***

Несколько последующих месяцев Энн тщетно старалась занять себя работой. Ее жизнь, не считая тех дней, которые она проводила с детьми, превратилась в сплошной кошмар.

С работой у нее ничего не выходило. Она не могла ни с кем общаться, хотя ей это было необходимо.

Но никто в Палм-Бич и не жаждал общения с ней.

Энн стала изгоем, монстром. Истории о ее сексуальных извращениях и дьяволопоклонничестве заставили всех бежать от нее, словно от прокаженной. Даже хуже, чем от прокаженной, думала Энн. В конце концов проказа вызывает хотя бы жалость.

По ночам, лежа в темноте, она думала: хватит ли у нее сил, чтобы жить дальше? Энн знала, что ее не будет рядом с детьми, если они, например, заболеют.

Кто накрывает их одеялом на ночь? Кто поет им колыбельные песни? Почему она потеряла их? Ее мучили сомнения. А может, она сама виновата? Но Энн не могла расстаться с ними. Если бы она уехала из Палм-Бич, то потеряла бы дочерей навсегда.

Декстер по-прежнему отключал телефон, а если ей и удавалось дозвониться, то заявлял, что девочек нет дома - в любое время. Однажды он даже сказал Энн, что дети больше не хотят с ней встречаться. Как-то раз Энн не удержалась и отправилась в школу. Но учителя и директор подвергли ее еще большему унижению. Они сказали, что Энн может быть допущена на территорию школы только после письменного разрешения Декстера.

Но хуже всего было то, что происходило с Керри и Грейси. Девочки стали достаточно большими, чтобы понимать, что происходит, но у них не было опыта, они не знали; как себя вести. Сестры начали ссориться, теперь они спорили гораздо чаще. Декстер, не скрывая этого, отдавал предпочтение Керри, что и являлось причиной ссор между сестрами. Однажды Энн слышала, как девочки спорили о том, кто из родителей виноват в разводе. Она даже боялась представить себе, какие вещи могли слышать в доме отца их маленькие ушки.

Сестры стали хуже учиться. Гораздо хуже. У них возникли проблемы с поведением. Они не слушались никого ни в школе, ни дома. Обе выдавали себя за Керри.

Энн потребовала, чтобы Декстер показал их детскому психологу, но тот лишь ухмыльнулся в ответ.

В довершение ко всему Декстер делал все возможное, чтобы апелляция Энн закончилась так же, как и судебный процесс. Он находил способы пресечь все ее попытки действовать законными методами. Это казалось войной, у которой нет конца. Поэтому Реджинальд Пирс стал проводить с Энн все меньше и меньше времени. Из человека сочувствующего и впечатлительного он превратился в холодного и надменного. Адвокат считал, что в его поражении на суде виновата Энн. И вел себя так, будто это его унизили в суде, будто это он безмерно страдал. Пирс почти не отвечал на ее звонки, а когда отвечал, то требовал еще денег. И это тоже стало паутиной, из которой она не могла выпутаться - из-за гонорара в пятьдесят тысяч долларов, который она заплатила Пирсу.

После этой траты ее банковский счет остался практически пустым. От Декстера Энн ничего не получила, поэтому начать очередной процесс она не могла даже по финансовым соображениям. Но если бы и могла, то у нее просто не осталось бы на него времени.

Проснувшись этим утром, Энн посмотрела на пачку писем на ночном столике. В последнее время она получала множество оскорбительных посланий, в которых ее называли "греховодницей".

Энн подумала о жителях Палм-Бич и о том, как они относились к ней. Кто-то неискренне улыбался, встречая ее, другие с непроницаемыми лицами просто проходили мимо. А все письма, которые она получала, были анонимными.

Энн покачала головой и выбросила письма в мусорную корзину, даже не вскрывая их. В первый раз в жизни она начала сомневаться во всем. И она не знала, как ей жить. Ответом на все ее вопросы была лишь тишина. И эта тишина пугала, ужасала.

Настоящее

Утро выдалось прохладным, но не сырым. Керри распахнула узорчатое окно, и комната наполнилась запахами сада.

Какой замечательный день для торжественного Ужина. После обеда они с папочкой отправятся делать покупки к приему, а вечер будет посвящен только ей. Ей одной.

Омрачало эту перспективу лишь то, что Грейси не будет рядом.

- Мамочка, мамочка! - прокричали Кении и Кейт; протопав по деревянному полу, они уселись у ее ног.

- Доброе утро, ангелочки, - улыбнулась Керри и погладила русоволосые головы детей. - Мама сегодня вас очень любит.

- Мы тоже любим тебя, мамочка, - ответили дети.

- В церкви сегодня карусель, - напомнил Кении; его зеленые глаза светились восторгом.

- Мама не забыла, - сказала Керри. - Утро мы проведем здесь, все вместе. Церковная ярмарка начнется не раньше одиннадцати. Мы съездим туда на несколько часов, а потом мама и дедушка поедут по магазинам. Мне нужно кое-что купить. А сейчас пойдемте поедим фруктов.

Мальчишки помчались вниз по ступенькам. Керри шла следом и смотрела на их золотистые локоны.

***

Керри и Декстер вошли в бутик Сен-Лорана.

- К вечеру все уже готово, - с гордостью произнес Декстер. Он взял дочь под руку. - Моя секретарша обо всем позаботилась. Джиджи приедет в шесть и сделает тебе маникюр. А в семь Дино займется твоей прической. После того, как приведет в порядок меня.

- Не могу дождаться, - с волнением в голосе ответила Керри.

Они посетили уже десяток магазинов на Уорт-авеню, а Керри все никак не могла выбрать платье, которое считала подходящим к случаю. Большая часть этих магазинов была рассчитана на состоятельных людей в возрасте. Поэтому ей оказалось непросто подобрать что-то для себя. В ее любимых магазинах на улице Мелроуз было бы легче.

Керри любила красиво одеваться, еще девочкой она обладала прекрасным вкусом. Грейси, дразнившая ее "хамелеоном", говорила: "Стоит на секунду отвернуться, как она уже в наряде другого цвета". Сама Грейси одевалась попроще. Казалось, она точно знала, что именно надеть по тому или другому поводу, в то время как Керри всегда "разрывалась" между четырьмя или пятью нарядами.

"Ладно, если мне не удастся ничего купить, - думала Керри, - у меня есть кое-что в запасе". Она приобрела четыре занятных платья для коктейля в Лос-Анджелесе от ведущих модельеров США.

Декстер влюбленными глазами смотрел на дочь и улыбался. Ему нравилось баловать ее. Ей всегда было мало.

Сегодня он покупал все, что хоть немного заинтересовало ее. Черные туфли от Мод Фризон, бюстье от Жан-Поля Готье, зеленый пиджак от Эскады. Ему самому цвет показался идиотским, но это было не важно - лишь бы Керри нравилось.

- А что вечером будут делать мальчики? - спросил Декстер.

- Они идут на день рождения к Тони Робинсону.

Декстер взглянул на дочь с укоризной:

- Дорогая, мне придется дать тебе список детей, с которыми им следует общаться. Ты должна контролировать, с кем они дружат.

- А я думала, что Робинсоны твои друзья, - ответила Керри. - Я помню, мы с Грейси в детстве часто бывали у них. - Она засмеялась. - У них вся мебель была накрыта клеенками и покрывалами, чтобы мы не могли ничего испортить или испачкать.

- Несколько лет назад Робинсон потерял все свои деньги. Вернее, все деньги своих друзей, - сказал Декстер. - Он убедил их финансировать строительство нового ресторана в Палм-Бич. Ресторан так и не построили, а Робинсон преспокойно прибрал деньги к рукам и промотал их на коралловом рифе Лайфорд.

Я слышал, что он заплатил приличную сумму, чтобы в газете "Санни шит" опубликовали его фотографию на отдыхе. Отвечать пришлось его друзьям-поручителям. - Декстер усмехнулся своим мыслям. - А сейчас он вернулся в Палм-Бич для заключения очередной грандиозной сделки. Ты представляешь?

Они безуспешно искали платье для Керри, пока в пять тридцать магазины не начали закрываться. Декстер, казалось, расстроился не меньше дочери. И, как всегда, он утешился покупкой очередного подарка для Керри. На сей раз это было роскошное сапфировое колье в пять каратов, украшенное крупными изумрудами и бриллиантами.

- Тебе нравится? - спросил Декстер у дочери, когда они уже ехали домой.

- Конечно, - ответила Керри. - Оно просто восхитительно.

- Если тебе не нравится, то могу вернуть его в магазин.

- Папочка, очень нравится.

- Ладно, не возражаю. Хотя, может, напрасно я его купил. Ты ведь не снимаешь сво...

Керри инстинктивно прикоснулась к бриллиантовому сердечку, висевшему у нее на шее - тому самому, которое когда-то подарил ей Майкл. Она дала Майклу слово никогда не снимать его.

Отец пристально смотрел на Керри. Смотрел с выражением мучительного ожидания на лице.

"А почему бы не порадовать его? - подумала Керри. - В конце концов какая мне разница?"

Она сняла медальон Майкла и надела подарок отца.

Глаза Декстера засверкали даже ярче, чем драгоценности на украшении.

***

Милли, секретарша Декстера, была занята последними приготовлениями к торжественному ужину.

Довольно привлекательная женщина лет шестидесяти, она вот уже двадцать пять лет называла своего шефа не иначе, как "мистер Портино".

Было начало лета - сезон отпусков, но друзья Декстера прибывали к нему из своих летних резиденций, изо всех уголков страны.

Из ста шести приглашений, которые Милли разослала собственноручно, восемьдесят два были подтверждены. Сегодня вечером в доме Декстера собирались все сливки общества.

Милли, стоявшая с высоко поднятой головой, надевшая в честь ужина шелковый голубой костюм от Шанель, осматривала столы, покрытые белыми муаровыми скатертями, и подносы с изысканными блюдами. Она прошла по комнатам. Все было в полном порядке. В комнатах стояли огромные серебряные и хрустальные вазы с чудесными белыми розами. У входа раздавались голоса прибывающих гостей.

Декстер и Керри стояли в холле под огромной ярко горящей хрустальной люстрой - имитацией стиля времен короля Георга - и встречали приглашенных.

Керри держала отца под руку. Уже сорок пять минут они встречали гостей, большинство из которых были хорошо знакомы Керри. Лишь нескольких она не знала. Керри слышала гул голосов, доносившийся из гостиной, и с волнением смотрела на гостей, пьющих шампанское на террасе, выходящей в сад.

Керри уже услышала множество комплиментов от людей, которых знала долгие годы. Это так не похоже на Голливуд, думала она. Там на нее обращали внимание лишь тогда, когда она держала под руку Майкла. Ей было приятно вновь почувствовать себя королевой Палм-Бич. Наконец, покинув холл, они направились в гостиную.

- Это Морган Уэлтон. Он приехал сюда, когда ты уже переехала, и очень быстро стал влиятельным человеком, - прошептал Декстер и сделал глоток шампанского. - Понаблюдай за ним. Был неотесанный мужлан, а сейчас считает себя утонченным англичанином. А самое грубое выражение, которое он употребляет, - это "черт возьми". Морган определенно укрепляется в Америке. Его прозвали "осьминогом" - он все опутывает своими щупальцами.

Морган пытается попасть в наш теннисный клуб, но все равно, даже если кто-нибудь из членов правления клуба и упомянет его имя, остальные моментально проголосуют против. Я слышал, что он, отправляясь спать, берет с собой в постель последние финансовые сводки, чтобы утром сразу же действовать.

- Там, где живу я, в постель берут "Вэрайети", - хихикнула Керри. - Я скоро вернусь - хочу проверить, уложили ли мальчиков спать.

Декстер обвел взглядом разодетых гостей. Посмотрел на старика Клиффорда Бордена. Тот, хоть уже и был в подпитии, принимал у официанта очередной бокал бурбона. Его семья потеряла почти все свои деньги, но Клиффорд держался уверенно, хотя и надел уже изрядно поношенный смокинг. Как-то он со смехом рассказывал Декстеру, что ему пришлось продать все фамильные драгоценности.

Декстер взял еще бокал шампанского и прошелся по гостиной. Негромко звучала музыка Питера Дучина.

- А-а, Декстер, здравствуйте, - сказала Маргерит Уитберн, протягивая ему руку и подставляя щеку для поцелуя. Выглядела она гораздо моложе своих семидесяти лет. Ее темно-каштановые волосы были аккуратно уложены. Морщины на лице казались почти незаметными.

- Добрый вечер, Маргерит. Рад, что вам удалось приехать, - улыбнулся Декстер.

Маргерит посмотрела на его губы. Как и ее дочь, она прекрасно знала: улыбка Декстера неискренняя.

- Мне ужасно хотелось увидеться с Керри, - ответила пожилая дама. Чудесный вечер.

- Благодарю вас. - Декстер с тайным раздражением смотрел на царственную осанку Маргерит.

Во время обедов в особняке Маргерит Декстер ни разу не удостоился чести сидеть в комнате, украшенной оригиналами Ван Гога, Ренуара и Мане, где сидели самые почетные гости. Декстера же усаживали в комнате с полотнами менее известных художников.

Уитберны являлись единственной семьей в Палм-Бич, относившейся к Декстеру высокомерно.

- Жаль, что Джейн нет в городе, - нахмурился Декстер.

Маргерит промолчала. Ее дочь была крестной Керри и Грейси, поэтому Маргерит вела себя с Декстером вежливо, но держалась при этом с холодным достоинством, словно пытаясь отгородиться ледяным барьером от его попыток установить с Уитбернами более теплые отношения.

Декстер несколько растерялся - не знал, как продолжить беседу. Лучше бы она вообще ничего не говорила, думал он. Маргерит одной или двумя колкими фразами могла испортить репутацию любого человека.

Пожилая дама извинилась и отошла от Декстера, когда к нему приблизились молоденькие девушки.

Среди них выделялась красивая блондинка с полными чувственными губами. Она демонстративно извлекла из пачки сигарету, желая, чтобы Декстер дал ей прикурить. Поначалу он не узнал ее, потом вспомнил, что когда-то она делала ему массаж. Декстер облизал губы кончиком языка. Он подумал о том, что сегодня вечером она сделает ему не просто общий массаж. Миссис Уитберн смотрела на Декстера с явным осуждением. Ей стало немного жаль эту девочку.

Впрочем, если она не видит, что Декстер Портино - просто лживый мерзавец, то так ей и надо, решила Маргерит. Одна лишь Энн не заслужила своей участи, бедняжку подвели собственная доброта и вера в искренность людей. Ошибка Энн заключалась в том, что она и Декстера посчитала порядочным человеком, думала миссис Уитберн.

Внезапно Маргерит почувствовала, что кто-то тронул ее за руку. Она обернулась и увидела улыбающуюся Керри.

- Тетя Маргерит, я так рада тебя видеть! - воскликнула молодая женщина; они обнялись.

Керри очень любила Маргерит. Когда она была еще ребенком, миссис Уитберн стала для нее чем-то вроде бабушки. Даже в свои семьдесят Маргерит не утратила живейшего интереса к жизни.

- Твой отец устроил для тебя чудесный вечер, - сказала Маргерит. - Ты, наверное, польщена.

Керри прикоснулась к своему новому колье.

- А в придачу я получила вот это, - похвасталась она.

- Тогда ты, должно быть, чрезвычайно польщена, - улыбнулась Маргерит. - Ты выглядишь великолепно, как и всегда. - Она по-прежнему держала руки Керри в своих.

- Вы абсолютно правы, - вмешалась в разговор подошедшая миссис Зифир; она как-то по-театральному обняла Керри.

Миссис Зифир, хотя ей было далеко за шестьдесят, обожала яркие платья и украшения. Сегодня она надела сочно-голубой костюм от Валентине, сверху в обтяжку и с пышными складками на бедрах. Миссис Зифир тут же принялась обсуждать достоинства и недостатки всех присутствующих.

- Знаете, я вчера встретила Чесси в магазине "Искренне ваш". Она покупала самые дорогие открытки приглашений для вечера в честь дня рождения своей собаки. Интересно, сможет ли она затмить тот роскошный прием, который устроил на Пасху Билли Мейвен в честь своего "роллс-ройса"? Все до сих пор только о нем и говорят.

Маргерит в раздражении передернула плечами. Она подумала о том, что вторую такую женщину, как миссис Зифир, надо еще поискать. Эта болтушка, словно пустая раковина, набита чужими высказываниями и репликами своих друзей. А ее друзья способны обсуждать пустяки до тех пор, пока голова не заболит от разговоров. Да и обсуждать-то им, собственно, нечего. Вообще-то такие люди очень опасны, заключила Маргерит.

К Керри и Маргерит направлялась Майра Уэкселл. Они ее не только увидели, но и услышали. Майра была разодета, словно жена наркобарона. Она приветливо помахивала рукой знакомым и то и дело подставляла щеку для поцелуев. Одновременно она изображала на лице широкую улыбку - это для фоторепортера из журнала мод, который неотлучно следовал за ней. Перед тем как тот сделал очередной снимок, Майра успела обмакнуть указательный палец в блюдце со сливочным маслом, которое стояло на столе, и помазать губы.

- Грейси, дорогая, как дела? - спросила Майра, разрумянившаяся от выпитого спиртного.

- Я не Грейси, я Керри, - ответила молодая женщина.

И тут Маргерит заметила, что лицо Керри омрачилось. Впрочем, омрачилось лишь на мгновение, и в следующую секунду Керри уже снова улыбалась.

- А мне казалось, что тебя все сегодня называли Грейси, - заявила Майра, одновременно с интересом разглядывая наряд миссис Уитберн. Затем она отошла.

Пожилая дама, нахмурившись, посмотрела ей вслед.

- Здесь, в Палм-Бич, нужно обладать необыкновенной силой духа, чтобы тебя любили или ненавидели, - сказала она. - Считай, Керри, что это мой тебе совет. Теперь я откланяюсь. А вы, молодые, и те, что прикидываются молодыми, веселитесь. Приятного вечера.

- Спасибо, что приехала, тетя Маргерит. - Керри на прощание поцеловала миссис Уитберн в щеку, затем отправилась искать отца. Пока она ходила среди гостей, все наперебой пытались завладеть ее вниманием. Журналисты тоже не отставали от нее ни на шаг. Керри наслаждалась этим ажиотажем вокруг своей особы. Среди гостей находились Доминик Данн и Хелмут Ньютон, которые приехали в Палм-Бич на этюды. Керри была их поклонницей и долго болтала с ними на танцевальной веранде.

Наконец она увидела отца рядом с яркой блондинкой. Девушка была худощавой, но физически крепкой: ее белые волосы волнами спускались к талии. Блондинка смотрела на Декстера с нескрываемым восхищением, а тот поглядывал на нее с лукавой улыбкой.

Керри с минуту колебалась, раздумывая, стоит ли ей подходить к ним сейчас. Ее охватила ревность. Это же был ее вечер. Вечер в ее честь. Почему отец проводит время с какими-то посторонними, а не с ней?

Почему не сопровождает ее с гордым видом, обнимая за талию?

Почему он не с ней?

- Кажется, Бетти опять мастурбировала в ванной комнате, - прошептала кому-то у нее за спиной высокая рыжеволосая женщина. - Бьюсь об заклад, сейчас она отправится прямо к очередной жертве и сунет свой палец прямо ей под нос. - Вторая дама рассмеялась, и Керри, отвернувшись от отца с блондинкой, посмотрела на сплетниц.

- Наверняка, - заметила вторая женщина, - запах влагалища - самый сильный возбудитель для мужчин.

Слушая это, Керри чуть не поперхнулась шампанским. Затем прислушалась к словам еще одной сплетницы, миссис Питтс.

- Вы смотрели последнее ток-шоу Джеральдо?

Там рассказывалось о женщине, чей бывший муж был гинекологом. После развода она легла в его клинику для незначительной операции. А тот зашил ей влагалище!

На какое-то мгновение Керри забыла об отце.

Стоявшая неподалеку от нее красавица с классическими чертами лица рассказывала группе слушательниц:

- Ему хочется только одного: мастурбировать и кончать на меня. Мне даже однажды пришлось спросить: "А ты не хочешь просто меня трахнуть?" Он посмотрел на меня озадаченно. Пришлось ему объяснить: "Просто трахнуть это когда у мужчины эрекция, когда он вводит член в женщину". Впрочем, я бы настояла на презервативе.

Ну, хорошенького понемножку, подумала Керри и вновь повернулась к отцу. Но его там уже не было.

Не было и блондинки. На их месте стоял очень красивый молодой человек с роскошной черной шевелюрой и серо-голубыми глазами. Керри уставилась на него, соображая, куда мог деться отец. Молодой человек не правильно истолковал ее взгляд и стал улыбаться ей. И только тут она заметила на его щеке тонкий белый шрам.

Какое-то мгновение Керри смотрела прямо ему в глаза.

- Мисс Портино, - раздался голос Ирмы, стоявшей у двери в кладовую. Для вас только что поступил телефакс.

Керри посмотрела на листок бумаги: "Прилетаю в Майами завтра. Встретимся в нашем люксе в отеле "Брикерс". Извини, что не смог приехать на вечер в твою честь. Уверен, ты была неотразима. Я люблю тебя. Майкл".

- Спасибо, Ирма, - сказала Керри. - Отнесите это, пожалуйста, ко мне в комнату.

- Дорогая, что-то не так? - раздался голос Декстера, внезапно подошедшего к ней сзади. Он обнял дочь за плечи.

- Нет, папочка, все в полном порядке. Завтра прилетит Майкл.

На долю секунды лицо Декстера омрачилось, стало каким-то жестким, постарело. Черт, подумал он.

Черт бы побрал этого Майкла! Затем он снова улыбнулся, и на его лице появилась обычная приветливая маска. Декстер поцеловал дочь в щеку.

- Некоторые гости уже разъезжаются. Пойдем попрощаемся, - сказал он.

Молодой человек со шрамом подошел к Керри, и та молча протянула ему руку в знак прощания. Он осторожно взял ее и галантно поцеловал.

Гости действительно разъезжались. Парковщики без конца подгоняли к подъезду "ролле-ройсы" и "мерседесы". Керри попивала шампанское и целовала на прощание подставленные ей щеки. Наконец, когда ей показалось, что прошло уже несколько часов, они и Декстером и сами смогли отведать икры и семги.

- Ну что, дорогая, тебе понравилось?

- Это был один из самых приятных вечеров в моей жизни, папочка, ответила Керри. Она отодвинула в сторону тарелку, обняла отца за шею и поцеловала его.

Крепко прижавшись к Декстеру, Керри ощутила острое физическое влечение к нему. Это было то самое сильное чувство, которое она испытывала, когда в детстве отец держал ее на руках. Героем ее первых сексуальных фантазий всегда был он. Того чувства она не испытывала давно, и теперь оно вспыхнуло в ней с новой силой. Это чувство волновало, возбуждало и вместе с тем пугало ее.

Несколько секунд оба молчали. Молчали и сидели не шевелясь. Затем Керри прижалась к отцу еще крепче.

- Я очень устала, - прошептала она. - А завтра мне придется рано вставать... Из-за Майкла.

Она отстранилась от него. Он еще несколько секунд обнимал дочь за плечи. Затем взял за руку.

- Спокойной ночи, папочка, - сказала Керри и медленно направилась наверх, в свою спальню.

Декстер дрожал от возбуждения.

Пошатываясь, он вышел в сад. Вышел, крепко сжимая кулаки. Высокие стены особняка освещала луна. Почти четырехметровые фикусы отбрасывали смутные тени в уголках сада. Декстер глубоко вздохнул и посмотрел на луну.

- Черт бы побрал этого Майкла, - пробормотал он.

Декстер по-прежнему ощущал запах французских духов Керри.

Настоящее

Майкл Донован ехал в отель "Брикерс" на лимузине. Он сделал несколько телефонных звонков, чтобы убедиться, что все в порядке. И поговорил с менеджером отеля, который заверил его, что для него готов именно тот номер "люкс", который он пожелал, что в комнатах уже стоят персиковые розы и желтые орхидеи, а также двухлитровая бутылка самого лучшего шампанского; а крем-брюле, заказанное в "Ля Билль Мезоне", доставят в семь тридцать.

Майкл откинул голову на спинку сиденья, закрыл глаза и представил себе Керри, Кении и Кейта. Он не видел их уже больше месяца и очень соскучился. И ужасно радовался, что хоть на день ему удалось вырваться со съемок. В том, что Майкл прилетел из Лондона всего на один день, не было ничего необычного.

Он прилетел бы не только из Лондона, но даже с Луны.

Он редко находил в себе силы и желание посещать Палм-Бич. Этот остров не принадлежал к числу его излюбленных мест. Тамошние жители вызывали в нем чувство неприязни и утомляли его: они были снобами, они были расистами, они были антисемитами.

Его-то они, конечно, любили - еще бы, он знаменитость. А любили ли бы они его так же, думал Майкл, если бы узнали, что его настоящее имя Майкл Донавитц? Много лет назад он изменил его по настоянию агента. И не придавал этому большого значения.

Майкл родился циником и считал, что жизнь - это многолетняя череда обманов. И, разумеется, лучше всех жили те, кто жульничал больше всех. Во всяком случае, Майкл действительно так считал, пока не встретил Керри. Он не мог бы обмануть Керри, даже если бы и хотел. Врать ей - все равно что врать самому себе, а такого бы он никогда себе не позволил.

Майкл прекрасно понимал, что он собой представляет. И всегда принимал это в расчет.

Он был уверен: Керри чувствовала точно так же.

Ей можно было доверять. Правда, существовало одно "но" - ее отец.

Майкл испытывал отвращение к Декстеру. За все эти долгие годы Декстер ни разу не пригласил его в свой дом. Никогда не приглашал он Майкла и на семейный праздник Рождества. Иногда Декстер даже не обращался к нему по имени. А Керри по-прежнему восхищалась отцом. Она верила, что он - само совершенство. Причиной всех ссор, которые случались между Керри и Майклом, был ее отец.

Боже, как же он соскучился по жене! Подумав о своей безграничной любви к ней, Майкл невольно улыбнулся.

Лимузин свернул в пальмовую аллею, ведущую к отелю "Брикерс", к замечательной гостинице, построенной в стиле Вилла Медичи, что во Флоренции.

Майкл взял трубку и набрал номер телефона Керри.

***

Керри постучала в дверь под номером 200. Ее сердце забилось чаще. Она надеялась, что на ее лице не осталось следов вчерашней попойки.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Майкл, босой, без рубашки; кожаный ремень джинсов расстегнут, волосы растрепаны, а подбородок покрыт щетиной. Выглядел он, как и всегда, очень мужественно, в чем и состояла его главная привлекательность.

Она обняла Майкла, и он уловил запах вечерней прохлады, исходивший от ее волос. Они поцеловались, и его слюна показалась Керри сладкой на вкус.

- Боже, я так соскучилась, - улыбнулась она, крепко обнимая мужа.

- Я тоже, - ответил он. - А где дети?

Керри вздрогнула:

- Не сердись, Майкл. Когда я встала, папочка уже улетел с ними в Диснейленд на весь день.

- Как так? - пробормотал он. - Они что, не знали, что я приеду?

- Вчера вечером я их больше не видела. После того как получила от тебя факс.

- Но он-то знал, правда, Кер?

Керри не ответила. Она смотрела в пол.

- У меня же всего один день, - сказал Майкл.

- А мы и используем его наилучшим образом, - улыбнулась Керри. Обещаю, завтра рано утром я привезу их сюда. А ты подумай о том, чем мы можем заняться, пока их здесь нет.

Его темно-голубые глаза внимательно смотрели в ее лицо. Словно рентгеновский луч, который просвечивал насквозь каждый уголок ее души. Она снова улыбнулась.

- Ну, что скажешь, Майкл?

- Входи, - ответил он.

Из глубины комнаты доносилась мелодия - Трейси Чепмен; когда Майкл прикоснулся к Керри, она, как ей казалось, кожей почувствовала музыкальные басы.

- Я соскучился по тебе, - сказал он, вдыхая аромат ее волос.

Бретельки ее бежевого лифчика упали с плеч, и он поцеловал ее в шею. Запустил руку за пояс ее джинсов. Он продолжал целовать ее в губы, в то время как его руки неторопливо и уверенно расстегивали ее джинсы. Майкл чувствовал, как она возбуждена, и наслаждался каждым ее движением. Кружевной лифчик упал на пол, и Майкл почувствовал, как отвердели груди Керри. Его язык проник в ее рот. Керри крепко прижалась к мужу. Не в силах более терпеть, Майкл обхватил Керри за плечи и осторожно положил на спину. Она посмотрела на него, потом принялась возбуждать себя, поглаживая пальцами свое лоно. Глаза Майкла сверкали в бликах свечей. Он застонал, склонился над Керри и уткнулся лицом между ее ног. Керри положила руку ему на голову, погладила его по волосам. И вдруг вновь вспомнила свои фантазии - вспомнила отца.

С ней не случалось такого уже четыре года. Тогда она заставила себя забыть об этом. Но сейчас, когда Майкл припал к ее лону, она вновь вспомнила про отца.

- Я хочу сзади! - неожиданно потребовала она. - Сейчас!

Майкл перевернул ее и поставил на колени. Затем положил руки ей на бедра и крепко сжал их. Керри устремилась ему навстречу. Он принялся ласкать ее грудь, целовать в затылок.

Майкл проник пальцем в лоно Керри. Она вновь устремилась ему навстречу.

Затем он убрал руку и начал медленно входить в нее. До сих пор Керри ни разу не делала этого с ним в таком положении, и на секунду ей захотелось остановиться. Майкл почувствовал это и замер.

Но Керри тут же отбросила сомнения. Ей больше не было больно, она испытывала неведомые ранее ощущения. Она тихонько застонала. Когда Майкл снова вошел в нее, она задвигала бедрами. Ему был виден каждый дюйм ее тела.

Керри закричала в восторге, и Майкл еще крепче сжал ее бедра. Потом они в изнеможении повалились на пол. Несколько минут спустя Майкл приподнялся на локте и с улыбкой сказал:

- Ну, какие еще замечательные идеи родились у тебя, пока меня не было?

***

- Давай уберем волосы внизу, - неожиданно сказала Керри.

До этого они долго лежали молча, слушая музыку и потягивая шампанское. Теперь же Керри вскочила и побежала в ванную.

Майкл громко рассмеялся.

- Прекрати дурачиться. Иди сюда! - крикнул он Керри, разыскивая в косметичке депилятор. - Я помню, что в прошлый раз, когда я это сделал, сначала было занятно, а потом, когда начала расти щетина, я расцарапал себе все внизу.

Керри тоже хорошо это помнила. Той ночью они легли спать только на рассвете, а наутро к ним в ванную ввалились Кенни и Кейт. Майкл и Керри принимали душ.

- Ой, а что это вы совсем лысые? - спросил Кении, с изумлением глядя на родителей. После этого они с Майклом несколько дней не могли прийти в себя.

- Ну зачем нам это? - спросил Майкл, протягивая жене высокий хрустальный бокал с шампанским.

Она наклонилась, чтобы помыть ванну. Майкл же принялся разглядывать ее. Керри была высокой, с пышной грудью, с узкими бедрами и длинными ногами. Сексуальна, игрива, свежа, но в то же время опытна. С физической точки зрения Керри обладала всем, что только мог пожелать мужчина. И все же Майкл чувствовал: с ней что-то происходило. Он не понимал что именно, но что-то изменилось в ней после приезда в Палм-Бич. Майкл чувствовал в жене какую-то дикую энергию и тягу к авантюрам. Поначалу он надеялся, что это всего лишь фантазии, вызванные тем, что она устала от жизни в Лос-Анджелесе. Но теперь его охватило беспокойство.

Майкл стоял, стараясь улыбаться, пока Керри смазывала его депилятором.

- Пахнет так, что сдохнуть можно, - проворчал он..

Керри ущипнула его.

- Поаккуратнее, - сказал он, потягивая шампанское. - Там самое ценное, чем я обладаю.

- Теперь меня, - сказала Керри, протягивая ему баллончик.

Майкл опустился на колени, а она раздвинула ноги.

Он почувствовал страстное желание, но заставил себя выполнить просьбу жены - тщательно смазал кремом у нее между ног.

- Через десять-пятнадцать минут будет готова, - сказала она, проверив температуру воды в ванне.

Они выпили еще шампанского. Потом Майкл начал рассказывать о съемках своего последнего фильма, о проблемах, которые создавала актриса, играющая главную роль. Она была любовницей режиссера, не очень хорошо говорила по-английски и третировала всю съемочную группу.

- Пора, - перебила мужа Керри; она намочила полотенце и вытерла остатки крема с Майкла. Он тут же почувствовал желание.

Керри забралась в ванну и широко раздвинула ноги. Майкл тоже смочил полотенце и принялся обтирать ее.

Когда он закончил, Керри повернулась, чуть наклонилась вперед и впустила его в себя.

При этом они смотрели на себя в зеркало и думали о том, что очень подходят друг другу.

- Тебя не было со мной так долго, - прошептала Керри, отрывая наконец взгляд от зеркала.

***

Майкл засыпал. Керри, доев крем-брюле и допив остатки шампанского, уже уснула.

Ее светлые волосы рассыпались по белым подушкам. Длинные шелковистые ресницы чуть подрагивали. Алые губы были немного приоткрыты.

Пеньюар Керри был распахнут, и виднелась обнаженная грудь. Майкл наконец закрыл глаза. На секунду он даже перестал дышать, увидев на шее жены колье с сапфирами и бриллиантами. Он удивился, что не заметил его раньше. Значит, она сняла бриллиантовое сердечко, которое он ей подарил. Но она же обещала... И не сдержала слова.

Новое ожерелье медленно понималось и опускалось в такт дыханию Керри.

***

Для Грейси выдалось прекрасное утро. Ожидая посетителей, она надела голубые джинсы, посмотрелась в зеркало и стянула волосы в "хвост", закрепив его на затылке заколкой.

Грейси ожидала увидеть в зеркале изможденное и усталое от бессонных ночей лицо. Но оказалось, что она выглядела свежо, что очень обрадовало ее. Темные круги под глазами, складки на лбу, которые углублялись день ото дня, горестные морщинки в уголках рта - все это исчезло словно по волшебству. На нее смотрело веселое лицо со смеющимися глазами. На губах играла счастливая улыбка.

Внезапно раздался резкий звонок. Он был настолько громким, что Грейси вздрогнула; ее сердце бешено заколотилось. Она взяла себя в руки и сняла трубку.

- Керри у тебя? - раздался недовольный голос Декстера.

- Нет, папа. Она еще не приезжала. Но я ожидаю их с минуты на минуту.

- Я уже несколько часов пытаюсь дозвониться в их номер в гостинице. Где они могут быть?

- Ума не приложу. Может, просто поехали куда-нибудь вместе с детьми?

Декстер, казалось, пропустил слова дочери мимо ушей. Она проговорила:

- Если я могу чем-нибудь помочь, то... - В трубке раздались гудки.

Грейси уселась на постель. Затем откинулась на подушку. Внезапно поежилась, словно в ознобе.

Ей вдруг стало страшно. И самое ужасное заключалось в том, что она не понимала, чего именно боится.

***

Майкл купал близнецов, когда раздался телефонный звонок.

- Намыль меня! Нет, меня! - наперебой кричали мальчики, стоя под горячим душем и раскидывая по ванной пену.

Майкл прислушался, стараясь понять, с кем говорит Керри. В ее голосе чувствовалось волнение. Но слов он не разобрал.

***

- Папочка, с тобой все в порядке? - говорила Керри.

На другом конце провода стонал Декстер:

- Я играл в теннис. Колено. Я разбил колено.

Мне нужно к травматологу.

- А где Ирма?

- Ее нет. Она уехала по делам. - Он снова застонал.

- А с кем ты играл? С Джоком?

- Он тоже уехал. Я думал, что ничего страшного.

Но нога распухает. Я не могу ходить.

- Папочка, - зашептала Керри, - но у меня же всего несколько часов до отъезда Майкла.

Декстер молчал.

- Папочка?

И вновь в ответ тишина. Она слышала в Трубке лишь его тяжелое дыхание.

- Я же не могу бросить его сейчас. А ты не можешь позвонить...

- Не беспокойся, - отрезал Декстер. - Я обращусь к кому-нибудь другому.

Не говоря больше ни слова, он дал отбой. Керри медленно положила трубку. Она пригладила волосы.

Прислушалась к возне, которую устроили дети в ванной. Затем снова схватила трубку и, дрожа всем телом, стала набирать номер.

***

Декстер лежал на диване, закинув руки за голову. На губах его играла самодовольная улыбка - он разглядывал полки своей библиотеки, на которых стояли бесценные старинные тома. Еще раз взглянув на стеллаж, где находились самые ценные издания, Декстер перевел взгляд на стену, украшенную экзотическими охотничьими трофеями со всех концов света.

Внезапно он вспомнил об Энн. Женщины как животные, подумал Декстер. Ничто не может сравниться с теми ощущениями, когда ты охотишься на них, овладеваешь ими. Или уничтожаешь их.

Он посмотрел в окно - на цветы, в которых утопало все вокруг. В том великолепном пейзаже, который он видел в окно, было что-то фантастическое.

Ему казалось, что он - театральная звезда, которая в переполненном зале срывает шквал аплодисментов, едва только приподнимается занавес. Образ жизни, который он вел, казался ему исключительным, предназначенным только для него одного. Или для людей, подобных ему.

Декстер решил, что ему лучше наложить на колено лед до того, как приедет Керри. Он медленно поднялся и пошевелил ногой. Затем подошел к бару и налил себе виски. На его красиво очерченных губах играла холодная и самоуверенная улыбка. Она перезвонит, думал он, усаживаясь в кресло. Все его существо было наполнено приятным чувством - он не мог подобрать ему название, но это чувство пропитывало все фибры его души. Декстер отпил еще немного. И тут зазвонил телефон.

***

Майкл смотрел на Керри, словно не мог поверить тому, что она только что сказала.

- Он что, сломал что-нибудь?

- Кажется, нет, - запинаясь ответила Керри. - Но он хочет сделать рентген, чтобы быть уверенным.

Ты с детьми поезжай к Грейси, а я присоединюсь к вам там.

- Он же не даст тебе приехать к нам. Разве ты этого не понимаешь?

В ответ Керри посмотрела на мужа так, будто получила пощечину.

- Не говори глупостей, - заявила она.

- А я и не говорю.

- Во-первых, он вовсе не контролирует меня. Я не спрашиваю у него, что мне можно делать, а что - нет. Во-вторых, он разбил колено. И это не шутки.

- Не шутки? - с горечью переспросил Майкл.

- Совсем не шутки!

- Кер, послушай меня. Каждый раз, как мы встречаемся, он выкидывает подобные фокусы.

- Какие фокусы? - В голосе Керри звучало раздражение.

- Да всякие. Несчастный случай. Поездка с детьми в Диснейленд. Банкет, наконец. Все, чтобы только мы с тобой не смогли встретиться.

- Майкл, но это же абсурд.

- Нет, не абсурд.

- Но отец любит меня!

- Я знаю, - кивнул Майкл. - Может быть, даже больше, чем следовало бы.

После долгого молчания Керри ответила:

- Пожалуй, это гораздо лучше, чем твоя любовь.

- Не правда. Как тебе такое могло прийти в голову?

- Я действительно так думаю, - отрезала она. - Отец не бросает меня на несколько месяцев. Он не проводит время с миллионами восхищенных фанатов! Отец...

- Он не является твоим мужем, Керри. Даже если бы ты этого и захотела - у тебя ничего бы не вышло.

Твой муж - я.

Ему показалось, что Керри готова ударить его. Но в этот момент зазвонил телефон. После второго звонка Керри сняла трубку. Поднесла к уху и тут же бросила трубку на рычаг.

- Консьержка, - сказала она. - Журналисты узнали, что ты здесь. Их в холле целая толпа.

- Поедем навестим Грейси, - с мольбой в голосе произнес Майкл.

- Я должна поехать к травматологу, - ответила Керри. - И давай закроем эту тему.

Из ванной выбежали дети, одетые и причесанные.

- Я приеду к Грейси, - продолжала Керри. - Это не займет много времени.

- Мне будет не хватать тебя, Керри.

- Прекрати! - закричала она. Глаза детей округлились. В комнате воцарилась тишина. - Я приеду, - снова заговорила Керри. - Обещаю.

Майкл протянул руку и, коснувшись пальцами ожерелья на ее груди, произнес:

- Мы знаем, что ты всегда держишь слово.

Он взял Кенни и Кейта за руки и направился с ними к выходу. В холле толпилась куча народа. Как только Майкл появился, защелкали камеры, раздались крики:

- Посмотрите сюда, мистер Донован!

- Сюда, Майкл, сюда!

Они протиснулись сквозь толпу. Майкл уселся в лимузин, продолжая приветливо улыбаться фотографам. Когда за ним и детьми захлопнулись дверцы, Майкл бросил взгляд на окно. Жена смотрела на них.

Но она даже не помахала им рукой.

Лимузин покатил по длинной аллее из высоких пальм. На кончиках пальцев Майкла оставался запах духов Керри.

***

Грейси обняла Майкла, чувствуя, что его присутствие успокаивает ее. Они обнимались молча. Словно друзья, которые давно не виделись и которым не требовались слова. Потом они улыбнулись друг другу, и непонятное чувство радости овладело Майклом, когда он взял ее за руку.

- Ну, как ты? - спросил он ласково.

- Хорошо, - тихо ответила Грейси.

- Тетя Грейси! Тетя Грейси! - завопили близнецы, вломившись в дверь.

Майкл заметил неподдельную радость на лице Грейси, когда она обнимала детей.

- Папочка, можно мы поиграем на улице? Ну, пожалуйста, - попросил Кейт.

- Давай поиграем в футбол, - поддержал брата Кении.

- Да, давайте пойдем на улицу, - сказала Грейси и взяла бейсбольную кепку с длинным широким козырьком, чтобы защитить лицо от жаркого июльского солнца.

Дети бежали впереди, играя ярко-желтым футбольным мячом. Грейси и Майкл направились следом за ними. Медленно прошли в сад, где повсюду цвели розовые и оранжевые бугенвиллеи. Они некоторое время шли в тени колышущихся пальм, шли рука об руку, не говоря ни слова. Каждый думал о своем.

Первой заговорила Грейси:

- А где она?

- Это все твой отец, - проговорил Майкл бесцветным голосом. Проговорил - и умолк.

Грейси кивнула.

Близнецы тем временем пинали мяч и ползали за ним в зарослях цветов.

- Кенни и Кейт постоянно навещают меня, - сказала Грейси, глядя на них. - Они замечательные дети.

- Я очень редко вижу их.

- Пусть будет так, как есть.

- Но мне их не хватает, - сказал Майкл.

Они немного помолчали.

- Пожалуйста, не позволяй отцу уничтожить тебя, - внезапно выпалила Грейси.

- А что, он способен на это? - спросил Майкл.

- Ваша семья. Он хочет ее разрушить, - ответила Грейси.

- Он не сможет, Грейси. Это можем сделать только мы с Керри.

- Ты не знаешь отца, - возразила Грейси. - Вернее, плохо знаешь. Он в состоянии разрушить все что угодно.

Майкл остановился и пристально посмотрел на Грейси. В ее глазах была тревога.

- Кейт, а ну-ка дай мне пас! - неожиданно закричал Майкл.

К ним приблизилась женщина в белом. Это была миссис Гриффин, няня Кейта и Кении.

- Меня прислал мистер Портино, чтобы забрать детей. Им скоро спать.

- Мы ждем, когда приедет их мама, - сказал Майкл.

- Мистер Портино сказал, что она не приедет, - сообщила няня.

Майкл медленно кивнул.

- Я скажу вам, когда они будут готовы, - сказал он.

- Но мистер Портино сказал, чтобы...

- Я позову вас, когда они будут готовы!

Миссис Гриффин не стала возражать. Развернувшись, она удалилась.

- Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь приехать в Лос-Анджелес, - сказал Майкл, повернувшись к Грейси.

- Постараюсь, - ответила Грейси. - А ты запомни, что я тебе сказала.

- Постараюсь, - кивнул Майкл.

Они обнялись на прощание.

- До свидания, Грейси, - улыбнулся Майкл.

Грейси смотрела, как он и дети шли к машине.

Прекрасная семья, думала она. И вдруг снова вспомнила об отце. Неужели кто-то осмелится разрушить такую замечательную семью?

Настоящее

Декстер лежал с закрытыми глазами рядом с Зои.

Лежал, испытывая наслаждение. В нем бушевало пламя - такое возбуждение он переживал лишь в юности.

Зои приехала в пятницу вечером. Она вернулась из школы Клиффорда, чрезвычайно дорогого и супермодного учебного заведения, куда Декстер отправил ее на шесть недель для "самоусовершенствования".

Зои приехала совершенно изменившейся - более привлекательной и утонченной. К тому же она сбросила четыре с лишним килограмма. Не было никакого сомнения - Зои расцвела.

Декстер наслаждался видом обнаженного тела Зои, которое просвечивало сквозь неглиже, тонкое, как паутинка. Линии тела девушки были мягкими и округлыми; пышные темные волосы, обрамлявшие лицо, в беспорядке разметались по белоснежной подушке.

Декстер наклонился к ее шее. Он не разрешал ей пользоваться духами, потому что ему нравился запах детского тепла, все еще исходивший от нее. Зои недавно исполнилось восемнадцать.

Декстера всегда тянуло к молоденьким девушкам.

В течение многих лет он посещал вечеринки, куда его друзья приглашали множество безликих девочек, едва достигших брачного возраста. Для Декстера их чистота и невинность были своего рода приятным противоядием против старости.

В свои пятьдесят восемь Декстер провел много ночей со взрослыми женщинами. И эти ночи было трудно забыть. Но все эти женщины создавали вокруг себя какую-то неприятную атмосферу, и дело было вовсе не во внешности - просто на своем веку они успели пережить боль и страдания.

А вокруг Декстера постоянно была новая, молодая и красивая, плоть, и его неудержимо влекло к этой плоти. Молоденьких девушек еще не тронула жестокость жизни. Они еще не познали неразделенной любви, краха карьеры, неблагодарности детей или супружеской измены. От них исходил какой-то необузданный жар. Декстеру особенно нравилась их невинность. Она придавала сил и, казалось, помогала осуществить мечты.

Он опять ощутил теплый запах Зои. Жизнь била в ней ключом, и для Декстера это было словно обретение молодости. Зои была полна надежд на будущее;

Декстером же слепо восхищалась, не осуждая его ни за что. Лишенная собственной личности, она являлась лишь тем, чем ее хотел видеть он.

Декстер сунул руку под ночную рубашку Зои и дотронулся до кончика груди. Соски девушки были маленькими и розовыми. Он погладил ее грудь. Потом осторожно сжал ее. Внезапно им овладели отцовские чувства; на лице его появилось какое-то странное выражение - то ли стыда, то ли угрызений совести.

Ему вспомнился тот давний день, когда Энн вошла в ванную комнату. Ее гневное лицо. Тот шок...

Декстер глубоко вздохнул при этом неприятном воспоминании. Он чувствовал себя тогда словно паук, который запутался в собственной паутине.

Декстер отправился в ванную и принялся разглядывать свое отражение в зеркале. Его глаза блестели, словно полированное черное дерево, а кожа теплого оливкового оттенка свидетельствовала об отменном здоровье. Декстер откинул со лба свои пышные черные волосы, и они рассыпались красивыми волнами.

Он повернулся к зеркалу боком, внимательно рассматривая свое тело. Затем повернулся другим боком, провел ладонью по бедру. Да, с этим пора что-то делать. Он вспомнил о тринадцатилетних и четырнадцатилетних девочках. Их белоснежные шеи, руки, прекрасные тела. Приступ тоски и одиночества овладел им при воспоминании о собственной юности. Он почувствовал себя опустошенным.

***

Зои повернулась и потрогала рукой ту сторону кровати, где до этого лежал Декстер. Улыбка тронула ее губы, когда она поняла, что он в ванной.

Она жила с Декстером уже почти год. Девять месяцев они встречались тайно, пока Декстер вел бракоразводный процесс с Еленой. Когда же процесс закончился, Зои переехала в дом Декстера.

Ей нравилось быть его подругой, более того, она действительно любила Декстера.

Девушке нравилась и роль хозяйки поместья, а теперь, после окончания курсов "самоусовершенствования", она чувствовала, что может справиться с этой ролью еще лучше. До того как Зои отправилась на обучение в школу Клиффорда, она ощущала себя в доме Декстера чужой, случайно попавшей в аристократическое общество. Сейчас она гораздо больше походила на истинную обитательницу Палм-Бич.

Когда Зои обрела эту уверенность в себе, она почувствовала себя более привлекательной и в сексуальном плане - уже не просто одной из бесчисленных. протеже Декстера, которых у него и до нее было множество.

Зои все нравилось в доме Декстера. Если бы еще не вчерашний вечер... Вчера она познакомилась с Керри и почувствовала какую-то непонятную угрозу.

Соперница, подумала она. Но соперничать с дочерью Декстера? Это же абсурд.

Зои подумала о том, что Керри по характеру совершенно не похожа на Грейси. С той она без труда поладила. Грейси казалась тихой и скромной. Большую часть времени она проводила в своей комнате, предпочитая уединение общению с Зои и Декстером.

А Керри без умолку болтала о тех светских мероприятиях, которые отец устраивал в ее честь.

Конечно, Зои надеялась, что ей удастся подружиться с Керри, поскольку она знала, как та привязана к отцу.

Зои посмотрела на Декстера - тот вышел из ванной. В ее темно-фиолетовых глазах он прочел откровенное восхищение.

- Доброе утро, Деке, - сказала она и протянула к нему руки.

Девушку переполняло чувство гордости, она ликовала при мысли о том, что судьба оказалась настолько благосклонной к ней.

Внезапно в дверь спальни постучали.

- Доброе утро, папочка, - сказала Керри, влетая в комнату. - Я прождала тебя внизу несколько часов.

- Здравствуй, дорогая, - ответил Декстер, обнимая и целуя дочь.

- Доброе утро, Зо-о-ои-и, - произнесла Керри с легким присвистом, растягивая слова.

Зои схватила простыню и натянула ее до самого подбородка. Она молча смотрела на нежданную гостью, столь бесцеремонно ворвавшуюся в спальню.

- Мне абсолютно необходим твой совет, папочка. Какое из этих двух мне идет больше? - Керри отвела в сторону руку, через которую были переброшены два платья.

Затем дочь Декстера разложила платья на кровати и, к изумлению Зои, выскользнула из джинсов и стащила через голову свитер.

Она стояла перед ними совершенно голая.

Зои, побледнев, судорожно впилась пальцами в простыню. Несколько секунд Декстер смотрел то на дочь, то на Зои. Затем взгляд его остановился на умопомрачительно прекрасной Керри. Ее великолепные груди были круглыми и гладкими, словно жемчужины. Декстер смотрел на нее во все глаза, словно старался запомнить каждый сантиметр ее тела, каждое движение, каждую улыбку.

Взгляды отца и дочери встретились. Он шагнул было к ней навстречу, затем резко остановился. Заставил себя закрыть глаза. Декстер не хотел, чтобы хоть одна из женщин догадалась, какой ураган чувств бушевал в нем. Вновь открыв глаза, он заставил себя смотреть только на Зои.

Керри медленно надела одно из платьев.

Зои шевелила губами, пытаясь что-то сказать, но ей не удалось вымолвить ни слова.

- Папочка, ну как? - Керри прошлась по комнате.

- Мне очень нравится, - медленно проговорил Декстер. Он по-прежнему дышал прерывисто; слова сползали с его губ, словно змеи.

Керри сняла платье, надела второе и грациозно закружилась по комбате. Декстер снова уставился на дочь.

- Тебе идут оба, - сказал он. - Ведь ты - это ты.

Керри посмотрела на девушку, лежавшую в постели Декстера. Вчера вечером она узнала, какова истинная роль Зои в доме, и это ей чрезвычайно не понравилось. Еще один враг, очередная соперница; теперь с ней предстоит бороться за внимание отца.

Для Керри Зои являлась огромной темной тучей, нависшей над домом. Над ее домом.

В течение нескольких минут, казавшихся вечностью, никто не проронил ни слова.

- Я буду внизу, папочка, - сказала наконец Керри. - Мне нужно поговорить с тобой, - добавила она и, подобрав с пола свои вещи, поспешно вышла из комнаты.

Зои сидела в постели, ожидая, что Декстер скажет о поведении дочери. Но тот молча продолжал одеваться.

- Я буду внизу, дорогая, - произнес он. Затем поцеловал Зои в щеку и вышел из спальни, оставив девушку в полном замешательстве.

***

- Вчера я говорила с Майклом. Он закончил съемки.

- И что это означает?

- Он хочет, чтобы мы вернулись домой. Мальчикам пора готовиться к школе.

- Господи, а мне кажется, что ты только что приехала, - проговорил Декстер с печальной улыбкой. - Я-то надеялся, что буду побольше времени проводить с моей принцессой.

Керри теребила пальцами серьгу в ухе.

- К тому же ты нужна Грейси, - продолжал Декстер. - Она только вчера говорила мне о том, как много для нее значит твое присутствие. Ты же не можешь бросить ее, она еще не в самой лучшей форме.

Подумай о Грейси. Не обо мне - о своей сестре.

- Я подумаю, - ответила Керри.

- Хорошо, я скажу Грейси, что ты подумаешь, - произнес Декстер.

Он проводил Керри взглядом - она направилась к бассейну, - затем отправился в библиотеку и связался с секретарем.

- Мне нужен самый лучший учитель, - заявил он. - И привезите мне бланки заявлений на прием в школу в Палм-Бич. Мне нужны также видеозаписи всех демонстраций осенних коллекций одежды, чтобы Керри не приходилось самой ездить на показы. Закажите все необходимое для учебы мальчиков, а назавтра назначьте мне встречу с Сэмюэлом Голдфарбом, - отдавал распоряжения Декстер, думая при этом об Энн, однажды попытавшейся отнять у него Керри. - А теперь соедините меня с доктором Кейном.

Декстер решил, что доктор Кейн - сейчас основной элемент той комбинации, которая позволит ему удержать Керри. Ради Грейси она останется, он знал это. Так что задача была несложной. Грейси следует держать в больнице. Вне всякого сомнения.

Прошлое

Закинув руки за голову, Декстер лежал в шезлонге в серую и белую полоску. Без всякого выражения на лице он наблюдал за Керри и Грейси сестры занимались в бассейне нырянием с аквалангом со специально нанятым для этой цели инструктором по имени Джо.

Судья Хотхорн блестяще справился со своей задачей во время судебного процесса, думал Декстер. До сих пор все шло так, как он хотел. Загвоздка лишь в том, что Энн подала на апелляцию.

К горлу Декстера подкатила жаркая волна.

Купить одного судью несложно, но он даже представить не мог, что придется покупать всех четверых судей, которые будут рассматривать дело в апелляционном суде.

Хотхорн сказал, что он в хороших отношениях с этими судьями. Мол, старые собутыльники. А еще он сообщил, что во Флориде лишь в двадцати процентах случаев решения суда при апелляции пересматриваются. Но Декстер любил, чтобы все его тылы были прикрыты. А в этот раз так не выходило. Однако Декстер привык играть так, будто от исхода каждой игры зависела его жизнь, поэтому старался всегда иметь страховочный вариант. Он нанял частного детектива, чтобы собрать компромат на Реджи Пирса. Жадному до денег детективу не удалось раскопать ничего, кроме незначительных налоговых нарушений четырехлетней давности.

Декстер прикурил сигару и стал снова думать о жене. Даже мысленно он не мог называть ее "бывшая жена".

Его поражало то, с каким достоинством и уверенностью держалась Энн во время процесса. Этими ее качествами он всегда восхищался. Любая другая, окажись она на месте Энн, уже давно сбежала бы из города, думал Декстер.

Он любил Энн настолько, насколько вообще был способен любить женщину. К сожалению, она застала его с Терри в тот злополучный вечер. С Терри у него был просто животный секс. Только и всего. Ничего против Энн в этом не было, обычное физическое влечение. Ведь каждый должен удовлетворять свои сиюминутные желания и прихоти. Только так следует жить. А такой взгляд на жизнь Энн никогда не понимала и не понимает. Теперь же и вовсе не поймет.

- Может, покатаемся на роликах сегодня вечером? - спросила Адрианна, высокая, полногрудая девушка с рыжими волосами, его последняя подружка. На ней были лишь красные трусики от бикини.

- На роликах? - с отвращением в голосе переспросил Декстер. Это его последнее увлечение уже начинало его утомлять.

"Красивые женщины-бабочки очень часто утомляют тот цветок, нектар которого они пытаются пить".

Где он это прочитал? Физическое влечение - конечно, волнующая вещь, но недолговечная. Такое же влечение овладело им в тот вечер с Терри, и он поддался ему. Неужели Энн не понимает, что, приди она на час позже, все было бы уже кончено. Раз и навсегда.

Он привык следовать только своим желаниям, опрометчиво не задумываясь о последствиях. В конечном счете нужно быть самим собой, считал Декстер. И его любовные похождения заканчивались, как только все эти девочки начинали вести себя так, будто их интересы важнее, чем его, Декстера. Или когда они пытались завести эти отношения слишком далеко - до любви. Презрительная улыбка появилась в уголках его губ.

Кажется, Адрианна уже приблизилась к такой черте.

Лишь Энн никогда не утомляла его, и любовь с ней не могла стать жалкой. Возможно, сама-то она и была готова умереть ради любви - бедная дурочка.

Может, стоит снова завладеть ею, размышлял он. Ей так хотелось видеть детей, что ради этого она могла пойти на все, даже отозвать апелляцию. К тому же она была великолепна в постели; никто и никогда не удовлетворял его так, как это удавалось ей. Кроме того, она вовсе не глупа.

Прекрасная мысль, подумал он. Просто блестящая. Я заставлю ее переехать обратно ко мне и отозвать апелляцию. Заставлю ее снова полюбить меня.

Зазвонил телефон, и Грейси услышала звонок. Она. всегда слышала.

- Это мама? - с волнением спросила она. Девочки выскочили из бассейна и подбежали к Декстеру.

- Нет, кто-то просто ошибся номером, мои милашки, - ласково улыбнулся Декстер, опуская трубку.

Лица девочек погрустнели. Декстер тяжело вздохнул.

- Знаете, если бы мама действительно любила нас троих, она не подала бы на развод и не уехала от нас, - медленно проговорил он. - Я вам уже об этом говорил. - Он выдержал паузу. - А может быть, у нас появится другая мама, - пробормотал Декстер, словно размышляя вслух.

Глаза Керри наполнились неподдельным ужасом.

- Мы не хотим новую маму, - заявила Грейси. - Нам нужна наша мама!

Нервы Декстера не выдержали. Когда же наконец этот ребенок перестанет стенать по своей матери? Прошло уже два месяца. Неделю назад он собирался повезти их обеих на ярмарку. Но Грейси опасалась, что они пропустят звонок матери, - та обещала позвонить в шесть. Декстер взбеленился и оставил Грейси дома - поехал с одной Керри; Керри никогда не ныла, как ее сестра. А Грейси его раздражала.

- А теперь бегите и доделывайте свои уроки, - сказал Декстер и в раздражении махнул рукой.

Он вновь подумал об Энн, и его пронзило желание. Желание снова владеть ею. И желание отомстить ей за то, что она первой подала на развод.

***

Энн была в замешательстве, в растерянности. Утром ей позвонил Декстер и предложил поужинать у него и встретиться с дочерьми. Она до сих пор не могла в это поверить.

Декстер проводил ее через холл в гостиную.

- Я подумал над тем, что ты говорила. Что детям будет лучше, если ты будешь встречаться с ними чаще, - сказал Декстер, повернувшись к Энн и обняв ее за талию обеими руками.

Энн глубоко вздохнула и закрыла лицо ладонями.

Между ее пальцев просочилась слеза. Декстер улыбнулся. Он знал, что это слеза признательности.

- А сейчас иди и уложи их спать. Они ждут тебя, - сказал он, вытирая ее щеку кончиком большого пальца. - Потом мы поужинаем. Я кое-кого пригласил на ужин.

Энн озадаченно посмотрела на бывшего мужа.

Посмотрела внимательно, словно пыталась разгадать его замыслы. Она попыталась взять себя в руки. Ее удивило, что будут гости. И все же это очень похоже на Декстера... Какова бы ни была его цель, он всегда добивался ее при свидетелях. На людях он просто расцветал.

Энн высвободилась из его объятий и бросилась в детскую. В дверях, однако, замерла, словно окаменела.

Энн показалось, что она смотрела на детей несколько минут, хотя прошли лишь секунды. Девочки лежали в своей кроватке, лежали, свернувшись в клубочек. Керри обнимала Грейси со спины, а Грейси сосала большой палец сестры. Они то и дело вздрагивали. Грейси тихонько плакала.

- Мои ангелочки, - прошептала Энн.

Она вошла в комнату, присела на кровать и принялась целовать обеих.

- Мама, мы так долго ждали тебя, - проговорила Керри. - Ложись с нами.

Энн прилегла возле Керри и обняла дочерей.

- А вы с папой помиритесь? - с надеждой спросила Грейси. - А что будет с нами, если он умрет?

Мы останемся одни?

- Папа не умрет, - ответила Энн. - А вы никогда не останетесь одни. Даже не думайте о таких вещах.

- Спой нам песенку, мама, - попросила Керри, закрывая глаза.

Дочки уже давно уснули, а Энн все еще пела им колыбельные. Ей не хотелось уходить, но все-таки она встала и бесшумно вышла из комнаты. Направляясь в столовую, она слышала звон бокалов и громкий смех.

Энн испытывала странное чувство, оказавшись вновь в доме Декстера. Во всем этом было что-то неестественное, абсурдное... Она чувствовала себя актрисой, игравшей какую-то роль, но совершенно не знавшей своего текста.

Декстер пригласил на ужин двенадцать человек, и Энн никогда еще не чувствовала такой неприязни к людям, как в тот вечер. Она смотрела, как они пьют, как ковыряют вилками в своих тарелках, как беззаботно сплетничают и громко смеются. Гости наслаждались вином и едой, ничуть не заботясь о том, что в это время чувствуют другие.

Энн ужасно устала. И как ей удалось пережить множество подобных вечеров в прошлом, удивлялась она. Интересно, зачем Декстер устроил весь этот спектакль? Еще более странной казалась реакция самого Декстера на события этого вечера. Он, похоже, наслаждался тем, что Энн испытывала дискомфорт и даже отвращение к его друзьям. Она никак не могла понять, в чем дело. Когда ужин закончился, Энн попыталась задержаться. Но Декстер умудрился выставить ее вместе с другими гостями. Как истинный джентльмен, он поцеловал ее в щеку и улыбнулся той самой улыбкой, из-за которой она когда-то влюбилась в него.

Внезапно ею овладело желание броситься обратно в дом, закричать: "Давай начнем все сначала, давай забудем ужасное прошлое. Давай снова совьем гнездо!" Но ее уже проводили к машине, и Энн осознала: возврата к прошлому не будет.

***

Джейн, сидя за рюмкой бренди, ждала подругу у нее в квартире. Постукивая своими высокими каблуками, Энн вошла в комнату и начала подробно рассказывать о событиях прошедшего вечера.

- Совершенно непредсказуемо. Как он и любит, - прокомментировала Джейн. - Пусть все ломают головы. Думает, что это дает ему власть над людьми.

- Он предложил мне приехать завтра снова, - сказала Энн, массируя ступню.

- Будь осторожна, Энн. Он что-то задумал. - Джейн принялась массировать другую ногу Энн.

- А что может быть у него на уме? - поинтересовалась Энн.

К сожалению, Джейн не знала ответа на этот вопрос.

***

Теперь Энн проводила в доме Декстера гораздо больше времени, чем у себя. Она была счастлива, что постоянно видит дочерей; девочки же были в восторге от того, что мама снова жила с ними. Однако счастье это омрачалось эмоциональными проблемами.

Прежде всего это были проблемы, появившиеся у девочек в результате развода родителей. Энн всячески старалась исправить положение, наладить жизнь детей. Сестры очень изменились с тех пор, как стали жить с отцом.

Энн всегда настаивала, чтобы они правильно питались, сами заправляли постель и убирали у себя в комнате. Теперь же они просили на обед бутерброды, не отрывались от телевизора и совсем забросили уборку. Энн попыталась убедить Декстера, что им требуется помощь психолога, но тот был категорически против. Поскольку все зависело от него, Энн опасалась проявлять чрезмерную настойчивость. Она и так была очень признательна Декстеру за то, что он разрешил ей проводить с детьми так много времени.

Психическая травма, полученная детьми в результате развода, повлияла и на их отношение к окружающим. Девочки больше не приглашали к себе друзей и не очень-то стремились выходить из дома. Они начали общаться между собой на "секретном" языке, известном только им одним. Теперь сестры ничего не предпринимали, не пошептавшись на своем закодированном языке. Энн не хотела вмешиваться в отношения дочерей, но Декстера их поведение раздражало.

Он всегда стремился вмешаться, считая, что это его, отцовское, право. В результате Грейси стала очень застенчивой. Она не разрешала никому входить к себе в комнату, когда принимала душ или переодевалась.

Керри, напротив, была очень открытой, особенно по отношению к отцу. Декстер всячески баловал ее. Он покупал ей гораздо больше нарядов и игрушек, чем Грейси, гораздо чаще играл с ней. Керри любила сидеть у отца на коленях, обнимать и целовать его; она танцевала для него и демонстрировала ему свои обновки.

Еще одной проблемой для Энн стали ее новые отношения с Декстером, отношения, которые больше не основывались на чувстве любви. Развод и события, последовавшие за ним, казались густой черной тучей, закрывшей последний луч солнца в их жизни, затмившей все чувства, которые Энн когда-то питала к Декстеру. Они снова спали вместе. Декстер, казалось, испытывал к ней физическое влечение. Он с удовольствием ужинал с ней и пил вино. Она же, со своей стороны, научилась имитировать оргазм. Если это дань, которую нужно платить, чтобы видеть детей, то пусть так и будет, решила Энн. Но это было нелегко. Во всяком случае, поначалу. Потом стало проще. Она знала: это не правильно, знала, что ей такая жизнь во вред, но так было лучше для детей. Поэтому, когда Декстер предложил ей переехать обратно в его дом, она согласилась.

В первый же день Энн случайно обнаружила в ящике стола в ванной фотографии обнаженной девушки и золотое сердечко с надписью: "Спасибо за прекрасное время. С любовью, Дениз". Энн ничего не хотела знать о Дениз. Она не хотела знать ничего, что напомнило бы ей о разводе и о том времени, когда она жила отдельно от детей. Она чувствовала себя точно на вулкане, который вот-вот "проснется", и очень не хотела этого "пробуждения". Энн решила, что вполне может обойтись и без любви к мужчине - этого требовали интересы детей. Образовавшийся вакуум заполняли Керри и Грейси.

***

Пришло Рождество, и Декстер был просто не похож на себя - очень уж старался угодить ей. Он снова стал внимательным и заботливым. И больше не приглашал своих ужасных гостей - они ужинали дома все вместе, как нормальная семья. В рождественское утро Энн нашла под елкой картину Макса Эрнста - Декстер ухаживал за бывшей женой с большим шиком.

Наступил Новый год, и они снова казались счастливой дружной семьей. Семьей без проблем. Прошлое исчезло, будто по мановению волшебной палочки.

***

Грейси помогала кухарке Кларе, старой доброй негритянке, печь шоколадный бисквит. Энн вошла на кухню, вернувшись с занятий йогой.

- Выглядит изумительно, - сказала она, поцеловав Грейси. - Жду не дождусь, когда можно будет попробовать.

- Еще не готово, мама. - Грейси строго погрозила ей пальчиком.

- А где твоя сестра? - поинтересовалась Энн.

- Наверху, с папой. Она перепачкалась горячим шоколадом с ног до головы. - Грейси драматично закатила глаза.

Энн направилась наверх, она чувствовала, что жизнь ее вновь обрела смысл. Она была счастлива и беззаботна - почти забытое ощущение. В комнате она не увидела ни Декстера, ни Керри. Затем услышала голоса, доносившиеся из ванной. Дверь была приоткрыта. Она взялась за дверную ручку - и вдруг замерла на месте. Во рту у нее пересохло.

- Когда ты подрастешь, моя принцесса, мальчикам будет нравиться трогать тебя везде, - послышался ласковый голос Декстера. Он, раздетый, стоял вместе с Керри под душем. Завернул кран. - Но ты не должна позволять всем трогать тебя. Это могут делать только некоторые, а не всякий желающий.

- А кому можно? - с невинным видом спросила Керри.

Декстер сглотнул и принялся намыливать ее гладкую спину. Он представлял Керри молоденькой девушкой, с жемчужно-белой грудью и светло-розовыми сосками. Декстер почувствовал, что в его жилах забурлила кровь. Энн в ужасе заметила, что он возбужден.

- Папочка, я замерзла, - сказала Керри, обнимая его за шею.

Энн стряхнула с себя оцепенение и широко распахнула дверь.

- Декстер, - сказала она, - нам нужно поговорить. - Ее глаза пылали, но она старалась держать себя в руках. - Прямо сейчас, - потребовала Энн.

Она взяла полотенце и открыла стеклянную дверцу душа. - Беги и одевайся, Керри. Я приду через минуту. - Ей вспомнилась сцена - Декстер и Терри в постели.

Керри посмотрела на мать, потом на отца. Девочка не понимала, что произошло, но чувствовала: случилось что-то страшное.

Декстер молча прислонился к стене. В нем зарождалась бешеная злоба.

- Хорошенького понемногу. Я повторю апелляцию, - заявила Энн. - И детей буду воспитывать я.

Декстера душил гнев. В эти мгновения он любил Энн - и ненавидел ее. Гордость заставила его выпрямиться и взглянуть ей прямо в глаза. Он смотрел на нее с таким презрением, словно это она обнаженной стояла в душевой кабине. Энн, почувствовав это, пришла в замешательство. У нее перехватило дыхание. Декстер понял ее состояние и мысленно усмехнулся - впервые в жизни он почувствовал превосходство над Энн. Она боялась его, а он ее - нет.

Декстер с облегчением вздохнул; на губах его заиграла холодная улыбка. Не важно, чего мне это будет стоить, но на сей раз я уничтожу ее, подумал он.

- Увидимся в суде, Энн, - сказал он.

Декстер плотно сжал губы, и лицо его теперь напоминало каменную маску.

Настоящее

На улице бушевал ветер, бросавший брызги дождя на оконные стекла. Вспышки молний прорезали небо; то и дело раздавались громовые раскаты.

Зои потянулась к сигаретам. Закурила. Она думала о том, что лучше надеть ко второму завтраку.

Последние недели были очень тяжелыми для нее.

Керри не уступала ей ни в чем, и Зои вновь начали одолевать сомнения. Она не могла наслаждаться ролью хозяйки дома - эту роль узурпировала дочь Декстера. Именно узурпировала. Зои нечем было заняться.

Поместьем управляла Керри, и делала это мастерски.

Зои попыталась поговорить об этом с Декстером, но тот молча уставился на нее, точно на идиотку.

Зои с грустью посмотрела в окно, размышляя о том, когда же наконец Керри вернется в Калифорнию.

***

Керри зевнула и открыла один глаз. Все тело ныло, и она боялась пошевелиться. Наконец протянула руку к звонку, чтобы вызвать слугу.

После вчерашней попойки ей оставалось лишь радоваться, что она вообще жива. Она смутно помнила, что отправилась с друзьями в ночной клуб "Банана Макс-Юпитер" - выпить и потанцевать. Было весело. Майкл с некоторых пор не разрешал ей развлекаться таким образом. Она покурила травки, побаловалась кокаином - самую малость - и, помнится, флиртовала со всеми подряд. И без конца хохотала - это Керри тоже хорошо помнила. Дальше - провал в памяти. И сейчас голова болела так, словно под черепом у нее установили буровую вышку.

В дверь негромко постучали.

- Мисс Керри, вам что-нибудь принести? - спросила Ирма.

- Закрасьте стекла черной краской и приварите к ним стальные ставни, простонала Керри.

- Хорошо. Что-нибудь еще? - с невозмутимым видом спросила Ирма - в последнее время она не раз видела Керри по утрам не в лучшем виде после обильных возлияний.

- Черный кофе и газету. Спасибо.

Дверь за Ирмой закрылась. Керри поморщилась - в ней проснулось еще одно воспоминание о вчерашней ночи.

Боже, папочкина машина! Теперь она действительно все вспомнила, и эти воспоминания вызвали тошноту.

Она разбила "тестароссу"! Это случилось при повороте на улицу Слоун, когда они с ее старой подругой Кимберли затеяли гонки. Передний бампер любимой машины отца разбит всмятку. Керри смутно помнила полицию и отца на месте аварии. Но тогда она была слишком пьяна, чтобы понять, что происходит.

Керри попыталась спустить ноги с кровати. Пошатываясь, направилась в ванную. Все тело по-прежнему ныло и болело.

Взглянув в зеркало, она вдруг вспомнила, что ночью приезжал доктор Коуп, чтобы оказать ей помощь. На верхней губе и над левой бровью Керри увидела мелкие порезы, а до шеи невозможно было дотронуться. "Наверное, я ударилась о руль, - подумала она. - Папочка будет в бешенстве. И Майкл тоже, когда позвонит вечером. Господи, может, мне и вправду пора домой? Она ополоснула лицо холодной водой. - Да и эта Зои просто сводит меня с ума... Господи, она же моложе меня. И борется со мной за его внимание, точно какая-нибудь падчерица.., или что-то в этом роде. Женщины.., они приходят и уходят, - размышляла Керри. - В конце концов они все исчезают, как мать. Почему папочка этого не замечает? - Она закапала в глаза визин. Почему же он этого не замечает?"

***

Ирма накрыла второй завтрак во внутреннем дворике. Зои посмотрела на свой салат без майонеза и два тоненьких пересушенных тоста и вздохнула: почему Декстер держит ее на голодном пайке?

Ну да ладно, подумала она, зато сегодня вечером будет здорово. Декстера пригласили на обед, который давал член семьи короля Хуана-Карлоса. Зои прежде никогда не встречалась с представителями королевских семей.

- Ирма, а где мистер Портино? - спросила она, взяв с тарелки тост.

- Он в своем кабинете, с мисс Милли. Придет через пятнадцать минут, отрапортовала Ирма.

- Хорошо. Пока я жду его, пожалуйста, принесите мне чай без сахара, со льдом.

- Хорошо, мэм.

Зои окинула взглядом окружавший ее прекрасный пейзаж, и эта картина немного успокоила нервы, хотя полностью избавиться от мыслей о "проблеме Керри" все же не удавалось.

И тут Зои почему-то вспомнила, как она впервые обратила внимание на Декстера. Было безоблачное весеннее воскресное утро. Она и ее университетские подруги прослышали, что принц Чарльз вечером собирается играть в поло в Веллингтоне. Единодушно решив, что надо посмотреть на него, девушки погрузились в "файерберд" Зои и поехали Веллингтон. Они приехали на стадион гораздо раньше начала "мероприятия", поэтому решили: пока надо взять коктейли и поглазеть на высокопоставленных гостей, направлявшихся к центральной ложе. Девушки болтали и хихикали - и тут появился черный вертолет; он на несколько секунд завис над полем, а затем приземлился. Всем присутствующим дамам пришлось придерживать свои шелковые юбки и широкополые шляпки, пока лопасти вертолета не замерли. В это мгновение солнце почти скрылось за облаком, и Зои показалось, что единственный его луч был точно направлен на человека, который спускался по трапу вертолета. Вне всякого сомнения, это был самый привлекательный мужчина, которого Зои видела в своей жизни, как загипнотизированная, направилась она вслед за ним к трибунам.

Вместо того чтобы смотреть, как играет принц Чарльз, Зои не отрывала глаз от этого человека, сидевшего в частной ложе. Она не знала, кто он такой; знала лишь, что непременно должна с ним познакомиться. После матча она очаровала молодого официанта - для нее это было плевым делом, - и тот провел ее в поло-клуб. Этот мужчина оказался там. Остальное было просто: вместе выпили вина, он попросил ее телефон, позже позвонил. Через неделю она была в Кливедене, шикарном поместье в Англии, которое переделали в гостиницу. Прислуга распаковывала ее чемоданы, лакеи в ливреях приносили на тяжелых золотых подносах чай и лепешки. Они поселились в номере леди Астор; окна номера смотрели на Темзу.

Они не выходили из номера целых пять дней. Ужины накрывали официанты в белоснежных перчатках.

И все эти ужины прерывались их почти акробатическим сексом - такого, как Декстер, с ней никто никогда в жизни не проделывал. Он был одновременно нежным и грубым, он желал ее, и в его желании были и извращенность, и само совершенство.

Он возбуждал ее тем, как хватал за волосы и бросал на постель, а потом входил в нее, раз за разом. Даже спустя многие недели он умел возбудить ее - стоило лишь провести пальцем у нее между ног и поцеловать в затылок.

- Ваш чай, мэм, - прервала ее воспоминания Ирма.

- Спасибо. - Зои вернулась к действительности.

Она поднесла руку к затылку. Намотала на палец пряди волос. Она ожидала, что вот-вот вновь испытает то самое чувство, чувство вожделения, но оно не приходило. Осознав это, Зои очень расстроилась.

***

- Милли, соедините меня с Бобом Хатчем из полицейского участка Палм-Бич, - прорычал Декстер, нервно постукивая концом авторучки по столу.

- "Палм-Бич моторе" доставит новый "ламборджини" для Керри к шести вечера, как раз к началу коктейля, мистер Портино, - ответила Милли, набирая номер. - Красного цвета, кабриолет, внутренняя отделка из бежевой кожи с красным. Все, как вы хотели, - продолжила она, прикрыв рукой трубку. - Начальника участка Хатча, пожалуйста.

Декстер подождал, пока за Милли закрылась дверь.

- Здравствуй, Боб. Как дела?

- Прекрасно, Деке. А у тебя?

- Спасибо, что твои парни привезли Керри домой. Особенно спасибо за то, что они не стали подавать рапорт.

- А как у нее сейчас дела? - осведомился начальник участка.

- Хорошо, спасибо. - Декстер по-прежнему постукивал по столу авторучкой. - Но я звоню не поэтому, Боб. Я хотел тебе сказать, что решил подарить городу новую машину "скорой помощи". Мой секретарь оформит все уже сегодня вечером.

- Очень щедро с твоей стороны. Спасибо. - Боб Хатч улыбнулся, удовлетворенный исходом дела.

- Это самое меньшее, что я могу сделать, - сказал Декстер. - Если смогу быть еще чем-то полезен - поставьте меня в известность. И я буду ждать приглашения на полицейскую благотворительную ярмарку. Пожалуйста, не забудьте меня.

- Не беспокойся, не забуду. - Боб посмеивался про себя. - Всего доброго, Деке.

Декстер поднялся из-за стола и вызвал Милли.

- Закажите две дюжины белых роз в комнату Керри. Приложите записку: "Надеюсь, чувствуешь себя лучше. Рад, что у тебя все в порядке. С любовью..." - ну и все такое прочее. Я приведу ее сюда, когда она проснется, чтобы обсудить наши светские планы на следующие недели.

- Хорошо, - ответила Милли, быстро делая пометки в блокноте.

- Позвоните в салон "У Марты" и попросите Линн подобрать для Зои новый гардероб, восьмой размер.

Пусть все привезут сегодня до шести, когда ее не будет. Да... И закажите цветы для нее тоже. - Удовлетворенный своим последним указанием, он вышел из кабинета.

***

Стоя перед зеркалом в ванной первого этажа, Декстер ощупал широкий эластичный хирургический пояс, стягивавший его талию. Приподняв ярко-розовую футболку, ослабил пояс - хотелось отдышаться. Он внимательно осмотрел результаты последней операции. Его друг, доктор Соммерс, провел на днях двухчасовую операцию в своей частной клинике в Майами-Бич. Декстер посмотрел на кусочки пластыря, закрывавшие ранки на бедрах.

Затем, осмотрев себя еще раз, он удовлетворенно кивнул. Складки на боках практически исчезли.

Никто и не догадается, подумал он. Только придется некоторое время не загорать в плавках. Никто, кроме Зои. Декстер поморщился, застегивая слишком тугой, стеснявший дыхание пояс, который ему придется носить еще четыре недели.

- Черт возьми, даже в душе! - пробормотал он, распахивая стеклянную дверь, ведущую во внутренний дворик.

Зои сидела скрестив ноги за витым металлическим столом со стеклянной поверхностью. На ней были черные колготки и черная в обтяжку футболка.

Господи, какое у нее чудесное крепкое тело, подумал восхищенный Декстер. Ему нравилось опекать ее - все было в его руках. Декстер знал, что Зои никому и никогда не обмолвится о его операциях. Не посмеет. Самодовольная улыбка заиграла на его губах.

- Дорогая, - произнес он и поцеловал ее в губы.

Зои посмотрела на него с немым восхищением, забыв на мгновение о своих проблемах, поддавшись тому странному влиянию, которое Декстер всегда оказывал на нее.

- Я соскучилась без тебя, - взволнованно проговорила она.

- Стейк с соусом "тартар" и салат, - сказал он, взглянув в тарелку, которую поставила перед ним Ирма. - Великолепно. Я просто умираю от голода.

- Я тоже, - сказала Зои, глядя голодными глазами в тарелку Декстера. Она вдруг просияла. - Не могу дождаться вечера - так хочется взглянуть на принцессу! - воскликнула она.

Декстер поперхнулся. Выпрямившись на стуле, взял девушку за руку.

- Что-то случилось? - спросила она. - Мы разве не едем?

- Я, кажется, говорил тебе, что приглашение только на двоих.

Зои не сразу поняла, что имеется в виду.

- Говорил. А что?

- А то, что Керри - старая знакомая королевской семьи. - Декстер старался говорить как можно мягче, чтобы Зои не обиделась. Однако на глаза ее навернулись слезы.

Он посмотрел на нее невинным взглядом младенца; обычно под таким взглядом она начинала таять. У Декстера промелькнула мысль о том, что неплохо бы привязать ее за руки и за ноги к спинкам старинной кровати.

- Но это же я - твоя подруга, - пробормотала Зои дрожащим голосом. Не Керри, а я!

- Кажется, здесь обсуждают мою персону? - раздался голос Керри, появившейся словно из ниоткуда.

На ней были потертые джинсы, белая майка с глубоким вырезом и теннисные туфли. - Что-то не так? - спросила она, усаживаясь на стул слева от отца.

- Вовсе нет, - с улыбкой ответил Декстер. Зои подумала о том, что ей он никогда так не улыбался.

- Я прочитала каталог путешествий в парк "Золотые ворота", - сказала Керри. - А еще хочу заказать для нас пятимильную прогулку в горах, "Золотые ворота"? - спросила Зои.

- Да, - ответила Керри. - А разве ты ей об этом не говорил, папочка?

Декстер отрицательно покачал головой. Прошло несколько секунд, прежде чем он снова решился поднять глаза на Зои.

- Я подумал, что следует свозить Керри на минеральные воды, - медленно произнес он. - Свозить до того, как она вернется в Калифорнию.

- А когда вы уедете? - спросила Зои.

- На следующей неделе, - сказал Декстер.

- Это будет семейная неделя, - улыбнулась Керри.

Зои встала, резко отодвинув стул.

- Извините, - сказала она, стараясь держать себя в руках.

Когда Зои уже входила в дом, она все же не удержалась - на ее глаза навернулись слезы.

- Что все это значит? - спросила Керри. Декстер промолчал. Он провожал взглядом Зои. Дочь заметила, что отец, положив ладонь на край стола, собирается встать. - Утром звонил Майкл, - неожиданно добавила Керри.

Декстер остался сидеть.

- Чего он хотел?

- Меня. Он хочет, чтобы я вернулась.

- Кажется, мы с тобой это уже решили. Грейси все еще...

- Я знаю, знаю. С тобой решили, а с ним - нет.

Когда я сказала ему, что останусь здесь до Рождества, с ним едва не случился сердечный приступ.

Декстер молчал.

- Папочка... - Керри улыбалась.

- У меня для тебя есть подарок, - проговорил наконец Декстер.

- Еще подарок? Папочка, не стоило, правда...

Майкл редко дарит мне подарки. Он считает, что я и без них очень избалована.

- Иди посмотри у выезда из дома, - сказал Декстер.

Керри в волнении помчалась к воротам. Вернулась с восторженным криком:

- Господи! "Ламборджини"! Наверное, мне нужно разбивать машины каждый день!

- Не слишком увлекайся, - улыбнулся отец.

- Папочка, я люблю тебя. Я думала, что ты будешь в бешенстве. А ты... Я люблю тебя.

Она уселась к нему на колени и обвила руками его шею.

- Я тоже тебя люблю, - выдохнул Декстер. - Больше всего на свете.

Воцарилось молчание - неловкое для обоих. Их лица находились всего лишь в нескольких дюймах одно от другого.

***

Зои смотрела на них из окна гостиной. Увидев, что Керри заметила ее, отступила на шаг. Керри же победно улыбнулась. Не отрывая глаз от Зои, она наклонилась ближе к отцу. Зои увидела, что она поцеловала его. Потом Керри, улыбаясь и все еще глядя на соперницу, обняла отца. Ее губы чуть приоткрылись. Она еще крепче прижалась к нему...

Зои отвернулась. Ей сделалось не по себе. Казалось, что эти двое вбили в ее сердце стальной клин.

Матери Зои всегда не нравился Декстер.

- Самые сильные чувства - не обязательно самые лучшие, - говорила она. - Но они часто самые недолговечные - они рождаются, а когда мы из-за них меняем свою жизнь, исчезают.

Декстер, бесспорно, изменил жизнь Зои. Неужели он теперь исчезнет? К горлу Зои подкатил горячий комок - она задыхалась.

Точно сомнамбула, Зои направилась к лестнице.

Поднялась и стала бесцельно расхаживать по кабинету Декстера.

"Я напишу письмо и положу ему под подушку", - решила она. Усевшись за стол эпохи Людовика XIV, Зои открыла верхний ящик и достала ручку. Отодвинув в сторону льняное покрывало, попыталась отыскать чистый лист бумаги - такой, на котором не было бы монограммы Декстера. В глубине левого верхнего ящичка она нашла несколько фотографий. Машинально взглянула на них. Это были фотографии Керри и Грейси, а также Декстера и очень красивой женщины, которую Зои раньше не видела. Девушка грустно улыбнулась. А Декстер выглядит все так же великолепно, поразилась она.

Укладывая фотографии на место, Зои заметила, что из-под запертой шкатулки торчат пожелтевшие газетные вырезки. Аккуратно вытащив их, она прочитала заголовки: "В Палм-Бич похищены двойняшки", "Скандально известная дама из высшего общества отправлена в тюрьму".

Зои раскрыла рот.

- Что ты здесь делаешь?! - раздался резкий окрик Декстера; его глаза метали молнии.

Зои вздрогнула от неожиданности.

- Господи, как ты меня напугал! - выдохнула она.

Декстер пристально смотрел на девушку. Зои физически ощущала нараставшее напряжение.

- Я... Я просто хотела найти чистый лист бумаги, - пробормотала она. И наткнулась на эти вырезки.

Извини. Мне просто стало интересно, о чем это...

- Впредь постарайся сдерживать свое любопытство. - В голосе Декстера звенел металл. - Это не имеет к тебе никакого отношения. - Он вырвал вырезки из рук Зои.

Девушка в испуге молчала.

- Я вижу, что ты расстроена, - сказал Декстер. - Но у тебя нет причин для огорчений.

- Нет, - кивнула она, вздрагивая всем телом. - Конечно, нет.

- Завтра мы что-нибудь придумаем вместе.. Только мы вдвоем. Это будет чудесно, правда?

- Да, - согласилась она, - чудесно. - Зои не знала, почему, но ей еще ни разу в жизни не было так страшно.

Декстер неожиданно улыбнулся и коснулся плеча девушки. Затем накрутил на палец ее локоны. Голова Зои откинулась назад.

Другой рукой Декстер расстегнул свой пояс. Брюки упали на пол. Он провел пальцем по ее шее, по груди. "Господи! - подумала она. - Я хочу его. Прямо сейчас. Я хочу его!"

Декстер повалил ее на пол. И тут же улегся на нее.

Зои хотела что-то сказать, но не смогла, потому что он уже вошел в нее, и она забыла обо всем на свете; ей хотелось лишь одного - доставить ему удовольствие.

Несколько минут спустя Декстер, не говоря ни слова, оделся и вышел из кабинета.

Зои, тяжело дыша, лежала на полу.

Она думала: "Тюрьма? Похищение? Что же это за семья? Куда я попала?"

Настоящее

- Извини, сестренка, я опять опоздала. Ну правда, извини. - Волосы Керри рассыпались по плечам пышными, волнистыми прядями.

- Не говори глупости, - ответила Грейси. Но она была действительно расстроена. Она видела, что за последний месяц Керри очень изменилась - в ней появилась какая-то слишком уж очевидная безответственность, невоздержанность во всем...

- Я решила остаться здесь до Рождества, - внезапно объявила Керри. Грейси промолчала, и Керри продолжила:

- А ты не рада?

Грейси в испуге посмотрела на сестру.

- А как же Майкл? - спросила она.

- Папочка сказал, что тебе я нужна больше, чем ему. Ему лучше знать.

"Нужна, - подумала Грейси. - Папочкин безотказный трюк". Она с грустью смотрела на сестру.

- А как же твоя собственная семья?

Казалось, Керри не знает, что ответить. Позже Грейси поняла, что та не может сказать ничего ни о своих детях, ни о муже.

- С Зои я совершенно не могу поладить, - нашлась Керри. Она прижалась лбом к холодному оконному стеклу и посмотрела на живописную лужайку внизу.

Грейси молчала. Она давно привыкла к тому, что отец в затруднительных ситуациях всегда менял тему разговора - такова была его тактика. Но Керри никогда раньше так не поступала.

- Я в общем-то и не знаю ее толком, но я не оставила ей ни малейшего шанса.

Улыбка сожаления появилась на красивых губах Грейси:

- Она ни в чем не виновата. Просто молоденькая девушка, влюбившаяся в отца.

- Знаю, знаю, - с усталым видом кивнула Керри. На ее лице вдруг появилось грустное выражение. - Грейси, что со мной? - спросила она.

- А ты сама как думаешь?

Керри не ответила.

- Ты должна понять, - проговорила Грейси, - что никто и никогда не отберет у тебя любовь отца.

Она слишком велика. И безусловна. У тебя нет причин для ревности.

Керри снова отвернулась к окну. Задернула шторы, чтобы прикрыть комнату от яркого солнечного света.

- Пожалуйста, обещай мне, что поговоришь с Майклом, прежде чем принимать решение, - попросила Грейси. - Обещаешь?

- Обещаю, - ответила Керри, взяв в руки свою сумочку. - А сейчас закрой глаза - у меня для тебя сюрприз. - На губах Керри заиграла озорная улыбка, обнажившая жемчужно-белые зубы; она с гордым видом извлекла из сумочки большой черный вибратор с большим красным бантом на конце и положила его посередине кофейного столика. Вокруг она разложила массу всяких приспособлений к нему. - Готово, открывай глаза.

Грейси уставилась на все это. Потом откинулась на подушку и захохотала.

- Я подумала, что тебе что-нибудь из этого потребуется, - не сдержавшись, тоже захохотала Керри. - Может, я и себе куплю что-нибудь подобное.

Казалось, они будут смеяться бесконечно. "Так мы смеялись, когда были детьми", - подумала Керри.

Грейси думала о том же.

***

- Что на этот раз срочного? - спросил доктор Кейн, когда Декстер вошел в кабинет.

- Рад видеть тебя. Роб, - сказал Декстер, усаживаясь в кресло.

Доктор нахмурился, его седые брови сошлись над переносицей.

- - Я знаю, что у вас в клинике все нормально, - начал Декстер. - Это неудивительно, ведь во главе стоит столь известный специалист, как вы. - Он насмешливо улыбнулся.

Кейн знал: если уж Декстер начал хамить, его не остановишь. Декстер взял персик из вазы с фруктами, стоявшей на столе.

- Я просмотрел ваш балансовый отчет в прошлом месяце. - Декстер принялся чистить персик фруктовым ножом. Это зрелище почему-то вызвало перед мысленным взором Кейна жуткую картину: с живого существа сдирали кожу. - Я хочу, чтобы вы держали Грейси здесь до особых распоряжений, - с невозмутимым видом продолжал Декстер.

Лицо доктора стало пепельно-серым. В который уже раз он пожалел о том, что связался с этим человеком.

- Я же говорил вам, Декстер, что Грейси можно выписать. Теперь все зависит только от нее...

Декстер поднес руку к губам; на его ладонь стекал ручеек персикового сока.

- Декстер, прошу вас, разрешите мне подыскать ей толкового врача, которому она полностью доверилась бы. Или позвольте мне выписать ее домой.

- Она останется здесь до особых распоряжений, - повторил Декстер. Он положил нож на стол и доел персик.

Изумленный хамским тоном Декстера, Кейн старался взять себя в руки.

- Тогда дайте мне хотя бы возможность помочь ей. Объясните, почему Грейси испытывает чувство вины перед матерью, - Как вы думаете, сколько денег потребуется, чтобы ваша клиника продолжила работать в следующем году? - Декстер усмехнулся, глядя на собеседника.

Роб Кейн отвел глаза.

- Почему же вы не хотите, чтобы я помог ей? - спросил он.

- Сначала ответьте на мой вопрос, - сказал Декстер. - Сколько?

- Вы же знаете ответ, - пробормотал Кейн.

- Да. Знаю. Ответ таков: много. Именно поэтому вы будете держать здесь мою дочь до особого распоряжения. Это понятно?

Доктор Кейн промолчал. Он едва заметно кивнул.

Затем отвернулся.

- Я еще зайду, - сказал Декстер, выходя из кабинета и закрывая за собой дверь.

- Самодовольный беспардонный ублюдок! - прорычал Кейн и ударил кулаком по столу.

Настоящее

Керри расстегнула ремень безопасности. Она сидела в кресле черного "Гольфстрима III" - самолета, принадлежавшего ее отцу. Салон был отделан бежевой кожей и полированным деревом мягких коричневых оттенков. На борту имелись две ванные комнаты, спальня, - кухня для приготовления изысканных кушаний и просторная гостиная. Обслуживали пассажиров два стюарда. Оправив белую шелковую блузку и плиссированные брюки цвета слоновой кости, Керри в задумчивости посмотрела в иллюминатор. Вчера она говорила с Майклом по телефону, и тот согласился встретиться с ней в Нью-Йорке за завтраком. Но предупредил, что в час тридцать ему придется улететь обратно в Лондон на "Конкорде", мол, другой возможности вернуться у него нет. Будто звезда его величины не может сама создать себе "другие возможности". Почему Майкл не хочет походить на ее отца - тот никогда ни от кого не зависел, всегда сам определял правила игры.

И зачем она пообещала Грейси, что поговорит с Майклом с глазу на глаз? Что она может сказать ему?

Она уже пообещала отцу остаться до Рождества, и он так расстроился вчера, когда она сообщила ему о необходимости слетать в Нью-Йорк. И все же, несмотря на это, папочка был настолько добр, что позволил ей воспользоваться его самолетом. Почему Майкл не может быть настолько же добр, почему не может позволить своей жене остаться в Палм-Бич?

Керри взглянула на пачку газет, лежавшую перед ней на столе.

Что-то не так в их браке. Может, она была слишком молодой, когда вышла замуж? И почему она так много пила и употребляла столько наркотиков в последнее время? Керри владело какое-то странное душевное оцепенение, с которым она никак не могла справиться. Интересно, это чувство когда-нибудь пройдет?

Керри вспомнила, что говорил доктор Кейн, когда они с Грейси пришли на сеанс совместной терапии. Он долго рассказывал о том, что развод родителей болезненно переносится детьми, оставляет травму на долгие годы, вызывает смятение и душевную боль вплоть до зрелого возраста. Разрушившийся брак родителей определенно являлся главной причиной болезни Грейси. Эта психологическая травма всегда ее преследовала. Однажды доктор сказал ей, что она пытается развеять темную тучу, которая затмила ее жизнь.

"Интересно, а я тоже пытаюсь это сделать?" - размышляла Керри. Грейси пыталась загнать все вопросы и сомнения в самые отдаленные уголки сознания, но доктор Кейн сказал, что не следует подавлять их, что лучше избавиться от них. А она, Керри, смогла бы?

Керри почувствовала усталость и решила, что следует выпить. Она встала и, пошатнувшись, ухватилась за спинку кресла, пытаясь удержать равновесие.

- Прошу вас, позвольте мне. - Подлетевший стюард наполнил бокал, на котором были выгравированы инициалы "Д. П.".

***

- Майкл, как я рада снова увидеть тебя, - сказала стройная женщина в черном платье, обтягивавшем ее, словно вторая кожа. Каштановые волосы дамы были уложены на затылке французской косой. - Когда же мы в последний раз?.. На пляже?.. В Канне?

Два года назад? - говорила она сдержанно, но достаточно громко, чтобы все окружающие могли понять, что это их с Майклом маленький секрет.

- По меньшей мере два, - ответил Майкл. Он понятия не имел, кто такая эта женщина.

- Я недавно купила роскошное шале в Сент-Моритце, - продолжала она, наклонившись и поцеловав его в обе щеки. - Приезжай в любое время!

Майкл провел ладонью по волосам, что делал всегда, если чувствовал себя неловко. Ему не терпелось увидеть Керри, к тому же его утомляли восторженные поклонники, стремившиеся искупаться в лучах чужой славы.

- Еще кофе, пожалуйста, - попросил Майкл стюардессу. Он вспоминал ночной телефонный разговор с Керри. Она говорила как-то бессвязно, при этом убеждала его приехать немедленно - мол, им нужно срочно поговорить. В то же время Керри заверяла, что с детьми все в полном порядке. Стюардесса так глазела на него, что пролила кофе из чашки. - Благодарю вас, - произнес он, даже не сознавая, что улыбнулся ей той самой своей улыбкой, от которой у миллионов женщин подкашивались ноги.

- Ой, пожалуйста, простите, мистер Донован. - Стюардесса покраснела, как провинившаяся школьница.

Майкл даже не заметил пролитого кофе. Им овладело какое-то смутное беспокойство. Он пытался взять себя в руки, пытался понять, чего именно опасается.

Лоб его покрылся испариной.

Майкл вытащил сценарий фильма. Заставляя себя читать каждую строчку текста, он постепенно успокаивался.

***

Керри постукивала по столу кончиками пальцев.

Она сидела в ресторане "Ле Сирк" - решила, что лучше позавтракать в общественном месте, чем в номере "люкс", который она забронировала в отеле "Мейфер". То, о чем предстоит попросить Майкла, в ресторане не будет выглядеть столь уж невыполнимым, думала она, допивая второй бокал "Кровавой Мери". Керри чувствовала себя достаточно уверенно, во всяком случае, была уверена в своей красоте и твердом положении в свете, ведь она - дочь Декстера Портино.

Майкл прошел через людный зал. Когда он посмотрел на Керри, в его глазах была печаль. Он обнял ее и поцеловал, не обращая внимания на метрдотеля, желавшего придвинуть ему стул.

- Господи, как я соскучился, - прошептал он. - А дети? С ними все в порядке? - Он наконец сел, кивнув метрдотелю.

- У них все прекрасно. Вчера я тебе об этом уже сказала, - ответила Керри. Она была рада видеть мужа. Даже сама удивилась, что так обрадовалась. Ей понравилась его прическа - с "хвостом" на спине. - Они так похожи на тебя, - продолжала Керри. - Оба...

- Может, принести вам что-нибудь из бара, мистер Донован? - спросил официант.

- Спасибо, да. Перье, - ответил Майкл.

- И еще "Кровавую Мери", - сказала Керри, подмигнув молодому официанту.

- Л ты уверена? - спросил Майкл.

- А я выпила всего две, - ответила она, беззаботно махнув рукой и загадочно улыбнувшись. - Разве кто-то считает?

Майкл глубоко вздохнул.

- Так что у тебя? К чему такая спешка? - спросил он и снова провел ладонью по волосам.

Последовала долгая тягостная пауза. Майкл пристально смотрел на Керри, покусывая губы. Он знал, в чем дело, но все же слова жены его шокировали.

- Я хочу остаться в Палм-Бич до Рождества, - сказала она, отводя глаза.

- Мы решили это еще месяц назад, - проговорил Майкл, стараясь держать себя в руках. - Ты пообещала привезти детей домой к началу занятий.

- Ну.., я передумала.

Слова Керри запылали в его мозгу, точно костер.

- Ты не можешь! - воскликнул он с такой страстью, которой и сам от себя не ожидал. Майкл крепко взял жену за руку.

- Ты не можешь, - повторил он, понизив голос, так как к столу подошла какая-то девушка.

- Разрешите попросить у вас автограф? - проговорила она.

Керри с усилием выдернула свою руку из руки Майкла. Она взглянула на мужа, и глаза ее сверкнули.

- Послушай, Керри, - говорил Майкл, пока метрдотель оттеснял девушку от стола, - дети должны жить у себя в доме и учиться в своей школе. Я закончу эту картину за несколько недель. И потом мы сможем...

- Не хотите ли сделать заказ? - спросил официант, поставивший на стол коктейль для Керри.

- Нет, спасибо, - поспешно ответила она. Майкл отрицательно покачал головой, и официант ретировался.

- А после этой картины ты снимаешься на студии "Парамаунт". И я снова останусь одна.

- А мы сделаем так, чтобы ты могла поехать со мной.

- А папочка говорит, что сейчас я больше нужна Грейси, чем тебе.

- Твой папочка не всегда знает, что для тебя лучше, черт возьми! Резкость его тона усилила напряжение между ними. - Я говорил с Грейси по телефону, и она сказала, что скоро выписывается. Может быть, Уже на этой неделе. - Его голос зазвучал мягче, когда он упомянул Грейси. - А она что обо всем этом говорит?

- Ты же ее знаешь. Она сама никогда не попросит меня остаться, ответила Керри. - Она не может скоро выписаться. Ее не выпишут. Ее будут держать там.

- Может, это эгоистичные происки твоего отца? - предположил Майкл.

- Ты сам не знаешь, что говоришь! - взорвалась Керри. - Все потому, что ты никогда не любил папочку...

- Верно, я никогда его не любил. Но, во всяком случае, я знаю, что он за человек. И вижу, что он вредит тебе. Он портит тебя. Посмотри на себя. Ты счастлива? Тебе самой-то хорошо? - Она промолчала. - А хочешь, я скажу, что он за человек? - продолжил Майкл. - Он самодовольный, эгоистичный сукин сын, которому наплевать на то, что происходит с тобой и Грейси - лишь бы все было так, как хочется ему.

- Прекрати! - заорала Керри.

Весь ресторан замер, все головы повернулись в их сторону. Керри вскочила из-за стола и побежала к дамской комнате. Майкл бросился за ней и успел остановить ее, прежде чем она скрылась за дверью.

- Мы переживем это, Керри, - ласково говорил он, держа ее лицо в ладонях и вытирая ей слезы кончиками больших пальцев. - Клянусь Богом, переживем. Давай попытаемся. Хорошо? - Она молчала. - Ну, пожалуйста, Керри...

Смягчившись, она шагнула ему навстречу. Голубые глаза Майкла просияли. И вдруг он замер на месте - в зал вошел Декстер Портино.

Он стоял в дверях с таким вызывающим видом, что все присутствующие тотчас же обратили на него внимание. У Декстера было лицо человека, верившего только в самого себя и презиравшего любого, кто осмелился бы перечить ему.

Заметив Майкла, он снисходительно улыбнулся и небрежно помахал рукой.

- Я... Я и не знал, что твой отец в Нью-Йорке, - не веря своим глазам, пробормотал Майкл.

- Я... Я тоже. - Керри попыталась улыбнуться. - Майкл, клянусь тебе, я...

- Ты не рада меня видеть? - спросил Декстер, подходя к дочери.

- Конечно, рада, - ответила Керри. - Очень. - Теперь ее улыбка казалась вполне естественной.

"Черт, - подумал Майкл, - она уже была моя, а теперь я опять ее потерял".

- Знаешь, я совершенно забыл, что завтра последний день выставки Дега в Нью-Йорке, - сказал Декстер.

- Какое интересное совпадение - мы постоянно где-нибудь встречаемся, усмехнулся Майкл. ; - - Да, интересное, - согласился Декстер. - Пути Господни неисповедимы.

- Тогда домой мы завтра полетим вместе, - сказала Керри, стараясь успокоиться.

- Да, а то мне пришлось зафрахтовать чартерный рейс сегодня утром. Декстер с улыбкой ущипнул Керри за щеку. - Во время завтрака я поговорю с моим бухгалтером, дорогая. Затем мне надо будет вернуться в мой номер в "Карлайл". А потом, может быть, нам съездить в "Булгари" и купить что-нибудь для Грейси - чтобы порадовать ее?

- Да, конечно, - охотно согласилась Керри.

- Надеюсь, дети, вы уладили все свои проблемы? - спросил Декстер, глядя на Майкла.

- Мы еще в процессе, - проворчал Майкл.

- Может, позавтракаете со мной?

- Конечно... - заговорила Керри, но Майкл перебил ее.

- Спасибо, нет. Нам нужно еще кое-что обсудить с глазу на глаз. - Он повел Керри обратно к столу, предоставив метрдотелю позаботиться о Декстере.

- Мог бы вести себя повежливее! - выпалила Керри, усаживаясь за стол.

- Господи, Керри, разве ты не видишь, что он делает?

- Я вижу, что он заботится о своей дочери. Об обеих дочерях.

- Он пытается разрушить наш брак!

- Наш брак уже разрушен!

Воцарилось тягостное молчание. Майкл почувствовал себя беспомощным, оглушенным. Он не понимал, как они с Керри могли дожить до этого. Она была совершенно не похожа на ту женщину, которую он когда-то полюбил. И совершенно не походила на женщину, уезжавшую в Палм-Бич всего несколько месяцев назад. Более того: она была не похожа на мать детей, которых он очень любил. Это была не Керри.

- Я останусь у папочки до Рождества, - проговорила она вполголоса.

Майкл с силой ударил кулаком по столу. Бокал Керри опрокинулся. Коктейль залил скатерть и пол вокруг стола.

- Ты останешься у папочки! Ты проводишь семейную неделю с папочкой! Ты носишь украшение, подаренное папочкой! Может быть, ты и трахаешься с папочкой?!

Керри вскочила, ее глаза были широко раскрыты.

- Заткнись! - закричала она. - Да как ты смеешь? Как ты смеешь?!

- Сядь, Керри, пожалуйста.

- Украшение, подаренное папочкой? - продолжала она. - Ты хочешь знать, почему я ношу украшение, подаренное папочкой? - Она поднесла руку к колье, которое заменило подарок Майкла. - Потому что он подарил это мне, прошипела она. - Понимаешь? Не Грейси. Мне.

- Что ты имеешь в виду?

- Да думай что хочешь!

- Черт возьми, Керри! - Теперь и Майкл кричал.

Он схватил жену за руку и привлек к себе. - О чем ты говоришь?

И вновь все взгляды обратились в их сторону. Керри совершенно утратила над собой контроль.

- Мне ты никогда не дарил своего сердца! - кричала она. - В "Брикерс" была не я, а Грейси!

Так что ты не смеешь говорить мне о постели! Ты даже и не понял, что трахался не со мной, а с моей сестрой!

Майкл, ошеломленный услышанным, отпустил ее руку. Керри усмехнулась, глядя на него. Усмехнулась как победительница. Потом развернулась и направилась к выходу. Майкл, словно сквозь туман, увидел, что к ней сразу же присоединился Декстер. Он взял ее под руку, и они вышли на улицу.

Майкл опустился в кресло. Он слышал удары своего сердца и чувствовал, как кровь закипает в жилах. Какое-то время он не видел и не слышал ничего вокруг. Затем взмахом руки подозвал официанта - чтобы тот принес счет. Майкл чувствовал себя совершенно больным.

Как часто они менялись? И почему Грейси ни разу ему об этом не сказала? Потому что Керри забеременела? Именно поэтому Грейси уступила свое место Керри? И поэтому та ночь в "Брикерс" никогда по-настоящему не повторялась?

Расплатившись, Майкл сунул кредитную карточку обратно в бумажник. Затем поднялся и, пошатываясь словно пьяный, побрел к выходу.

Оказавшись на улице, он, точно в тумане, увидел толпу. Заметив его, люди начали махать руками, подталкивать друг друга локтями, приветствовать Майкла. О, как ему хотелось пройтись немного пешком, обдумать произошедшее до того, как придется ехать в аэропорт! Но это было невозможно. Поклонники плотной стеной окружали его со всех сторон.

Он с трудом прорвался к лимузину. В его ушах звучали последние слова Керри.

Машина уже мчалась по шоссе. Майкл же по-прежнему думал о том, что женился не на той сестре.

***

Декстер лежал в постели, лежал, очень довольный собой. В последние дни он сделал все, чтобы Майкл не смог поговорить с Керри по телефону и чтобы Керри даже не вспоминала о Майкле.

Декстер вытянулся во весь рост - ожидал прихода массажистки. Он взглянул на Зои, лежавшую рядом с ним. Сумеет ли он "найти баланс" между этими двумя женщинами? Декстер надеялся, что сумеет, что сможет оставить обеих при себе. А почему бы и нет?

А если все же придется пожертвовать Зои ради Керри, он сделает это? Да, несомненно.

Зои зевнула и лениво потянулась. В последнее время она как-то отдалилась от него - соперничала с Керри. Это его тоже возбуждало. Ему это нравилось.

Зои, как всегда, была очень красива; ее прекрасные каштановые волосы разметались по подушке. Эта девушка была сама невинность, само совершенство.

А сейчас ему требовалось именно это.

- Ольга уже ждет, - прошептал Декстер. Он взял Зои за подбородок и нежно поцеловал в губы. Затем нажал кнопку под матрасом - вызвал массажистку.

У них с Зои уже сложился определенный ритуал.

Почти каждое утро Ольга, массажистка из Швеции - женщина с высокими скулами, широко расставленными карими глазами и прекрасными пальцами, массировала Зои, смазывая ее кремами и маслами, растирая и разминая каждую клеточку ее тела, готовя Зои для Декстера. Тот же наблюдал за массажем, и это всегда возбуждало его. Иногда Ольга оставалась в спальне и смотрела, как Декстер и Зои занимаются любовью. И это его тоже возбуждало. Удовлетворив страсть, он поворачивался и смотрел на Ольгу, на ее вздымавшуюся под блузкой грудь.

Зои лежала на животе, лежала на белом покрывале на складном массажном столе. Декстер же смотрел, как Ольга массирует ее ягодицы, время от времени легонько похлопывая по ним. Тело девушки двигалось в ритм массажу, в ритм движениям Ольгиных рук. Затем массажистка надавила на ягодицы Зои и раздвинула их. Зои почувствовала тепло и влагу у себя между ног. Ольга развела в стороны ноги девушки и принялась осторожно массировать ее лоно.

Глядя на Зои, лоснящуюся от крема, Декстер почувствовал возбуждение. Ольга смазала кремом плечи и живот Декстера. Затем он улегся на спину Зои и вошел в нее... Потом еще раз и еще...

***

Садовник-японец, подстригавший клумбы, поклонился Зои и посмотрел на нее загадочно, когда она поднималась к дому по терракотовым ступенькам. Затем японец вернулся к своей работе, а Зои уставилась на свое отражение в стеклянной двери. Снова одна... Декстер снова уехал с Керри на очередной банкет.

Все изменилось с тех пор, как здесь поселилась Керри. Особенно Декстер. Зои вздрогнула, мысленно вернувшись в то утро. Сейчас, когда прошел уже год, она привыкла к массажистке, но сначала Ольгины штучки казались ей странными. Декстер постепенно приучил Зои к тому, что это возбуждает. А сегодня, когда Ольга уже ушла, Декстер потребовал еще. Зои подумала, что, может быть, это потому, что эрекция у него уже не та. Сегодня он потребовал, чтобы она надела платье школьницы, а потом медленно разделась. А когда она была уже нагой, он отшлепал ее, Довольно-таки больно отшлепал, после чего заставил заниматься с ним оральным сексом. Она могла бы примириться со всем этим - если честно, то ее это тоже заводило, - но лишь в том случае, если бы Декстер принадлежал ей одной. Их сексуальные игры являлись для Зои своего рода страховкой - они держали Декстера там, где, по ее мнению, он и должен был находиться. Но Декстер ей больше не принадлежал. Она в этом нисколько не сомневалась. Он принадлежал дочери.

По спине Зои пробежала дрожь. Она терпеть не могла эту Керри. Затушив сигарету в серебряной пепельнице, Зои подумала о своих подругах и их беззаботной жизни. А она устала от походов в оперу, от выставочных залов и музеев. Она ненавидела уроки французского и итальянского. Ненавидела уроки хорошего тона, на которых обучали общению с титулованными особами, - разве она сможет с ними встретиться, пока Керри здесь? И зачем ей знать, как устраивается званый вечер? Все ведь доставалось одной Керри! А она, Зои, похоже, смирилась со своей жалкой ролью.

Зои в раздражении откинула за спину свои пышные каштановые волосы. Она подумала о том, что ей очень не хватает кого-то - кого угодно, - с кем можно поговорить о фильмах, мальчиках и макияже. И тут в дверь позвонили.

Потом еще раз и еще. Сообразив, что никто не собирается открывать, Зои нервно отбросила сигарету. Открыв дверь, она застыла в изумлении. На пороге во плоти стоял самый неотразимый мужчина, которого она когда-либо видела.

- Я Майкл Донован, - сказал он. - Могу я увидеть Керри? - В жизни он показался Зои еще более привлекательным, чем на экране.

- Я узнала вас, - ответила Зои; по спине ее пробежали мурашки. - Мм.., она уехала с.., со своим отцом, - запинаясь проговорила она. - Входите. Они должны скоро вернуться.

Майкл кивнул и провел ладонью по волосам:

- А Кении и Кейт здесь?

Она отрицательно покачала головой:

- Они останутся ночевать у друзей. У Джейн Уитберн. - Зои не сводила с Майкла глаз. Его джинсовая рубашка была расстегнута на две верхние пуговицы, и виднелись волосы на груди. - Пожалуйста, входите, - повторила Зои.

Майкл молча проследовал за ней на террасу, украшенную множеством цветущих гардений. На столе стоял серебряный поднос с креветками, омарами, семгой и охлажденным суфле.

- Декстер обо мне заботится, - прокомментировала Зои. - Особенно когда я остаюсь одна, - добавила она с горечью.

Майкл взглянул на нее исподлобья. Она была так молода и хрупка... Будто бабочка, только что вылетевшая из кокона. Майкл окинул взглядом окрестности - с террасы открывался замечательный, просто сказочный вид. Повсюду многоцветие гераней, гибискуса и бугенвиллеи в красивых клумбах. Огромный сад, залитый лунным светом, казалось, сливался где-то вдали с океанскими водами. И здесь живет Декстер Портино? Декстер Портино, за прихоти и пороки которого всегда расплачивались другие? Подобное несовместимо с красотой...

- Может, чего-нибудь выпьете?

Майкл отрицательно покачал головой. Он не хотел, чтобы хоть что-нибудь помешало его планам.

Он подождет. Он не станет затуманивать голову алкоголем.

Долго ждать не пришлось. Вскоре тишину нарушил громкий смех Керри. На пороге появились Керри и Декстер, державшиеся за руки.

- Майкл! Ты здесь? - в изумлении выдохнула Керри. Ее глаза блестели, волосы были немного растрепаны.

Декстер вызывающе посмотрел на незваного гостя. В его глазах запылала ненависть. Майкл спокойно встретил этот взгляд.

- Я приехал за близнецами, - произнес он. - Я закончил съемки в Лондоне и аннулировал следующий контракт. Я заберу их домой и отправлю в школу - то есть верну к нормальной жизни.

- Это невозможно! - воскликнула Керри. - Ты не посмеешь!

- Не посмею? - Майкл криво усмехнулся. - А ты спроси папочку. Он-то точно не будет возражать, если я заберу детей. Тогда ты будешь принадлежать только ему.

- Ты несешь чушь, - сквозь зубы проговорил Декстер. - Как и всегда. Кейт и Кении могут оставаться здесь столько, сколько сами захотят. Столько, сколько захочет их мать, - закончил он с ударением на последней фразе.

- Мои дети не будут жить в этом доме. Они поедут со мной. И, мне кажется, тебе надо поехать с нами. Нам есть о чем поговорить, и я хочу, чтобы ты вернулась домой, Керри.

- Я не могу. И их не отпущу, - ответила Керри. - Они - мои дети!

- Я и не собираюсь отбирать их у тебя, - сказал Майкл. - Я хочу отобрать их у Декстера.

- Нет! - воскликнула Керри. - Нет, нет, нет...

- Пусть они едут, - неожиданно вмешалась Зои.

Воцарилась тишина. Зои со слезами на глазах смотрела на Декстера. - Им здесь не место. Пусть они все уезжают. Они тебе не нужны. Тебе нужна я. Я останусь с тобой. Разве ты не понимаешь, что...

Керри стремительно подошла к Зои и ударила ее по щеке. Девушка, не ожидавшая ничего подобного, в испуге отшатнулась.

Майкл потянулся к Керри - он опасался, что та снова ударит бедняжку. Но Декстер опередил его - подлетев к зятю, он нанес ему сильный удар в лицо.

Майкл рухнул на колени. Декстер попытался ударить его ногой в шею, но промахнулся и попал в грудь.

Майкл задохнулся от боли, однако успел схватить ногу Декстера и вывернуть ее. Декстер растянулся на полу.

Тяжело дыша, он отбивался руками и ногами, но Майкл уже пришел в себя. Он с силой ударил противника коленом в подбородок - голова Декстера откинулась назад, - затем, взревев от злости, сдавил его шею обеими руками. Лицо Декстера побагровело.

- Отпусти его! - закричала Керри.

Прыгнув Майклу на спину, она попыталась оттащить его от отца. Майкл, однако, не уступал. Он еще крепче сдавил шею Декстера, и тот начал слабеть. Майкл поднял руку, чтобы ударить противника в лицо, - но внезапно отпустил его. Декстер задыхался, корчась на полу. Казалось, он постарел лет на двадцать.

Майкл провел ладонью по волосам, стер кровь с лица.

- Ты никогда не получишь моих детей! - закричала Керри, приподняв голову отца. - Ты никогда не получишь моих детей и меня!

- А ты мне и не нужна, - ответил Майкл. Потом, словно стараясь заставить самого себя в это поверить, он повторил:

- Ты мне не нужна.

Майкл Донован обвел глазами террасу - и вышел через парадную дверь; он решил, что никогда больше не придет в этот дом.

Настоящее

Зои проснулась после беспокойной ночи. Завитки ее волос прилипли к щекам - слезы струились по ним до самого утра. Декстер в спальню не пришел.

Прикоснувшись к его подушке, она подумала о том, что все произошедшее, возможно, просто кошмарный сон.

***

Однако Декстер знал, что это не сон. И он уже начал действовать. А сделать предстояло многое.

Керри, спала в его объятиях всю ночь. Он же не сомкнул глаз - гладил дочь по волосам и шептал что-то, не сводя с нее глаз.

В шесть утра Декстер проплыл свою обычную дистанцию в бассейне и принял холодный душ. Керри все еще спала. Он решил, что она, наверное, проспит весь день.

Нажав на кнопку внутренней связи, Декстер сказал Милли, чтобы она зашла к нему с блокнотом.

- Свяжите меня с Сэмом Голдфарбом как можно скорее, - распорядился он. - Оповестите всех слуг, чтобы Майкла Донована близко не подпускали к моим владениям. Если появится - пусть немедленно вызывают полицию. На его телефонные звонки тоже не отвечать.

- Даже если он попросит подозвать детей? - робко спросила Милли.

- Не отвечать ни на какие звонки. Если он будет звонить детям - тем более.

- Хорошо, сэр, - кивнула секретарша.

- Свяжитесь с юристами - надо изменить фамилию Керри на девичью. И чтобы фамилию заменили также на ее кредитных карточках, на водительских правах - в общем, везде. - Он раскурил сигару, задумался.

- Что-нибудь еще? - спросила Милли.

- Да. Скажите Ирме, чтобы упаковала все вещи Зои.

Если Зои сама начала собираться - пусть Ирма проследит, чтобы среди ее вещей не оказалось моих. - Декстер поморщился. О Зои он сейчас думал, лишь как о досадной помехе. - Кажется, пока все, - сказал он, водружая ногу на стол.

Несколько минут спустя Милли сообщила ему по внутренней связи, что Сэм Голдфарб на проводе.

- Сэм, дружище, как дела?

- Волнуюсь. Всегда волнуюсь, когда ты такой дружелюбный.

Декстер от души расхохотался:

- У меня для тебя еще один развод - моей дочери Керри. Мне потребуется частный детектив, чтобы проверить все дела ее мужа. Я хочу, чтобы ему запретили появляться здесь. Он опасен и неуправляем, и я думаю, что Керри и ее дети подвергаются опасности. А дело должно слушаться во Флориде, а не в Калифорнии. Я покажу этому сукину сыну, кто здесь хозяин.

- А расследование? Что я должен раскопать? - спросил Голдфарб.

Когда Декстер ответил, Сэм покачал головой. На его лице появилось выражение страха и отвращения.

***

Грейси повернулась, почувствовав его присутствие.

Она еще не увидела его, но уже знала, что он здесь.

Увидев его, сразу же поняла, что произошло.

- Это была ты, - сказал Майкл. Лицо его осунулось, в глазах была усталость.

Грейси кивнула.

- Ты ненавидишь меня? - спросила она. - Мне кажется, я переживу все, кроме твоей ненависти.

- Ты - та, которую я полюбил, - произнес Майкл. - Как же я могу тебя ненавидеть?

Грейси стояла белая как полотно. Стояла, тяжело дыша, стараясь не смотреть в глаза Майклу.

Наконец она немного успокоилась и заговорила - заговорила, однако, с дрожью в голосе.

- Прости, я обманула тебя, Майкл. Но Керри была беременна. И... Я подумала, что это единственный выход из положения. - Она расплакалась и прижала ладони к груди.

Майкл осторожно взял ее за руки.

- Я так тебя полюбил, - сказал он.

- Я тоже тебя полюбила, - кивнула она. И неотразимая улыбка вновь появилась на ее губах.

- О Грейси! - Он взял ее лицо в свои ладони, и Грейси затрепетала.

- Я же тебе тогда сказала, что ты - моя вторая душа, - прошептала она.

- Тогда ты не имеешь права играть судьбами других людей, - сказал Майкл, глядя в сторону.

Грейси затаила дыхание. Все поплыло у нее перед глазами. Она задыхалась от любви.

- Ты прав, - выдохнула она. - Ты прав. А я ужасно жалею...

- Иди ко мне, - с мольбой проговорил Майкл, и Грейси приблизилась к нему.

- Мы поможем друг другу, - сказала она. - Поможем друг другу пройти через это.

- Поздно.., уже поздно, - пробормотал он. - Нам придется сделать гораздо больше - друг для друга.

Майкл привлек ее к себе и поцеловал. Поцелуй был долгим и страстным.

Впервые за долгие годы Грейси почувствовала, что живет.

***

Декстер, сидевший за рулем, сильно нервничал - ему никогда не доводилось слышать о клубе Джоуи "Паблик Хелт" в Лантане. Наконец, проехав не один десяток миль, он увидел этот клуб.

Чтобы скрыть свое состояние, Декстер сделал несколько дыхательных упражнений. И лишь после этого вошел в здание с обшарпанной штукатуркой, которое с фасада походило на спортивный зал. Едва переступив порог, он осведомился, как найти Фрэнка Гвидо, частного детектива, которого время от времени нанимал для разных поручений вот уже двадцать лет.

Бледный юноша проводил его в глубь коридора - там в одной из комнат лежал на массажном столе обнаженный Гвидо. В одной руке он держал зажженную сигару, в другой - стакан джина. На его огромном животе лежал бланк ставок на собачьи бега.

Фрэнк Гвидо, кругленький коротышка лет шестидесяти с морщинистым лицом, тотчас же заметил Декстера, однако не подал виду. Гвидо привык находить пороки в своих клиентах, а в Декстере их было множество. Наверное, дело Срочное, - подумал он. Этот человек всегда хочет, чтобы все было сделано еще вчера.

Радиодинамики грохотали ритмами рок-н-ролла; массажист принимал по телефону заказ.

- Вы можете оставить нас наедине? - спросил Декстер. Массажист взглянул на Гвидо, тот кивнул, и массажист удалился. Декстер закрыл за ним дверь и протянул детективу пухлый белый конверт с наличными. - Как мы и договорились по телефону, - сказал Декстер, понизив голос. - Мне нужна красотка, которая прожила в Париже последние несколько лет. Пусть подтвердит, что являлась любовницей Майкла Донована. И подыщите еще парочку таких же - про запас.

- Они нужны срочно, насколько я понимаю.

- Завтра. Лучше сегодня.

- Ну, мистер Портино, за парочку других вам придется еще немного раскошелиться. - Фрэнк отхлебнул из своего стакана. - И кроме того: мне придется отложить срочную работу, которая приносит немалый доход. - Декстер слушал детектива, скрестив на груди руки. Он привык к его манере общения. А еще мне там потребуется переводчик, - продолжал Фрэнк..

- Я привезу тебе еще денег, ты, лживый сукин сын. Но мне надо, чтобы в газетенки просочилось что-нибудь пикантное о Доноване.

Бледный ВНОШа из приемной вкатил в комнату баллон с кислородом и стал закреплять пластиковые трубки в ноздрях Фрэнка. Декстер вопросительно посмотрел на Гвидо. Но тот отрицательно покачал головой - ему и так все было ясно.

- Буду на связи, - бросил Декстер, выходя из комнаты.

Шагая по коридору, Портино думал об омерзительном кровопийце, которого только что нанял. Ну и сволочь, мысленно усмехнулся он.

***

Покинув клуб, Декстер нанес визит Сэмюэлу Голдфарбу. Кокетливая молоденькая секретарша тотчас же проводила его в кабинет шефа. Секретарша была, вне всякого сомнения, довольно привлекательной.

Окинув взглядом ее грудь, обтянутую кожаной блузкой табачного цвета, Декстер подумал о том, что перед такой непросто устоять.

На столе Голдфарба - как и на полу вокруг стола - были аккуратно разложены стопки книг и файлов. Сэм, нахмурившись, что-то быстро писал казалось, его рука не поспевает за мыслью. Декстер с порога спросил;

- Ты получил мои... - Он намеренно замолчал.

- Чаевые? - закончил за него Голдфарб. - Да, получил. Впрочем, они щедрые.

- Ну, ты много для меня сделал... А я считаю, что о друзьях нужно заботиться.

- А мы действительно друзья?

Декстер смотрел на адвоката, стараясь скрыть свое истинное к нему отношение. Он спросил:

- А разве нет?

- Может, и друзья, - ответил Голдфарб. - Но это будет моя последняя работа. Я воспользуюсь твоими чаевыми и удалюсь на пенсию. На Гавайи.

- Это решать тебе, - сказал Декстер. - Но работа должна быть сделана. И сделана хорошо.

- Она уже делается. - Сэм протянул Декстеру через стол коричневый конверт с печатью. - А" ты действительно хочешь, чтобы Керри получила все права на опеку?

- Я же сказал: детям угрожает опасность со стороны отца.

- Подобное непросто доказать. Особенно если речь идет о таком человеке, как Майкл. Это тебе не то, что твоя... - Голдфарб осекся. Он пожалел, что вовремя не прикусил язык.

Декстер медленно покачал головой. Он пристально смотрел на адвоката, смотрел с угрозой во взгляде.

- Не то, что - кто? - спросил он.

- Энн, - ответил Голдфарб. - Извини. Я хотел просто сказать, что этот процесс - не то, что судиться с Энн.

Декстер, похоже, впервые в жизни испугался. Сначала он этого даже не понял - настолько непривычным для него было подобное ощущение.

Это же глупо, думал он. Ему-то чего бояться? Потери? Потери чего? Керри? Кении и Кейта? Да. Они принадлежали ему, только ему. Как его личный самолет или его яхта. Он являлся их владельцем. А от своей собственности он никогда не отказывался. Но действительно ли они ему принадлежали? Только ли ему?

Декстер вспомнил о Капри.

Господи, он не вспоминал об этой ночи много лет. Не позволял себе вспоминать о ней.

Прошло уже более пяти лет. Он тогда снял виллу на острове у побережья Италии и взял с собой Керри.

Они часто ходили на приемы, навещали друзей и казались счастливой семейной парой. Ему нравилось держать ее под руку, когда они приходили куда-нибудь, нравилось выбирать ей подобающий случаю наряд, смотреть, как она загорает в одних трусиках, натирать кремом для загара ее спину, шею, ее загорелые ноги...

- Деке, с тобой все в порядке?

Голдфарб, сообразил Декстер. Проклятый еврей!

Черт, что он имел в виду? Конечно, я в полном порядке!

Но в мыслях Декстер все еще находился на той вилле и на том острове.

Однажды вечером он поздно вышел из дома - захотелось выпить и посидеть в какой-нибудь веселой компании. Он зашел в местное кафе "У Флориан" и подцепил молоденькую семнадцатилетнюю красотку с иссиня-черными волосами. Господи, до чего она была хороша! Она предложила ему замечательный наркотик, "экстази"; наркотик подействовал на него так, как не действовал никакой другой'. Они отправились к морю, и там его охватило желание. Декстер помнил, как занимался с ней любовью на песке и как на них накатывали волны...

Но больше он ничего не помнил из событий той ночи. Зато хорошо помнил утро.

Декстер проснулся в постели Керри. Он не знал, как добрался к себе на виллу и как оказался в спальне дочери. Не знал, что между ними происходило. Но они оба были обнаженными.

Сообразив, где находится, Декстер замер, оцепенел. Керри все еще спала. Он внимательно посмотрел на нее. Господи, до чего же она была хороша!

Декстер протянул руку, чтобы погладить дочь, но тут же в ужасе отдернул ее. Приподняв одеяло, он осторожно вылез из постели. Керри по-прежнему спала.

Они с Керри никогда больше не вспоминали о той ночи. Никогда. Когда же шесть недель спустя доктор сказал Декстеру, что его дочь беременна, он поспешно женился на Елене.

- Декстер?

Он чувствовал, что по лбу его струится пот. Какого черта? Чего он боится? Он же Декстер Портино и никогда еще не допускал ошибки! Потому что Портино не способен ошибаться.

- Я хочу, чтобы мальчики жили со мной и Керри, - сказал он. - И это все!

Декстер пересек приемную, где сидела молоденькая секретарша. Проходя мимо нее, он бросил:

- Вот мой телефон, позвоните мне. - И улыбнулся ей своей очаровательной улыбкой.

- Я обязательно позвоню, - с волнением проговорила девушка.

Секретарша Голдфарба была в восторге. Декстер Портино! О нем ходили легенды. И он так красив. К тому же у него куча денег!

Настоящее

- Я должна ехать домой, - сказала Грейси. - Я нужна Керри.

Доктор Кейн выдержал долгую паузу. Потом сказал:

- Ты же знаешь, что все не так просто.

- Да, знаю. Я знаю, что мой отец приказал вам держать меня здесь.

- Грейси.., ну, ну.., давай не будем говорить глупости. Я здесь с тобой для того, чтобы помочь тебе.

Никто не смеет учить меня, как тебя лечить.

- Доктор Кейн, я не идиотка. Я все вижу и понимаю. Если бы адвокаты Майкла Донована услышали то, что слышала я...

Грейси не договорила. Да в этом и не было нужды. Она увидела, что доктор испугался. Ей стало жаль этого большого сильного мужчину с печальными глазами. Грейси подумала о том, что, возможно, доктор уже не понимал, где ложь, а где правда - слишком долго ему приходилось лгать. Но она решила, что в любом случае стоит попытаться раскрыть ему глаза.

- Я считаю, что вы прекрасный специалист. Несмотря ни на что, вы очень помогли мне. Мне приходится бороться со своими мыслями. Со всевозможными страхами. А сейчас, мне кажется, я готова поговорить с вами об этом. Если мы поговорим, будет лучше нам обоим. Обоим.

- Да, конечно, - кивнул Кейн. Ему вдруг захотелось усадить Грейси к себе на колени. - Наверное, так оно и есть.

- Сначала о Керри.

- Я слушаю, - снова кивнул доктор.

Грейси, собравшись в мыслями, заговорила. Прежде всего она любила свою сестру. Любила больше всего на свете. Они вместе как бы составляли одно целое.

Но в последнее время... Керри изменилась. Она перестала приезжать к ней в больницу. А если и приезжала иногда, то почти не разговаривала с ней. А ведь прежде они очень часто общались. Сейчас без этого общения Грейси чувствовала себя как бы половинкой человека. Ей нужна Керри. А Керри нужна она.

И не только она, а еще очень многое.

Грейси рассказала доктору Кейну и о Майкле. О том, что произошло в прошлом, и о том, что происходило сейчас. Она призналась, что любит Майкла.

И сейчас она могла об этом говорить, потому что Керри больше не любила его.

- А почему? - поинтересовался Кейн. - Что изменилось?

Грейси рассказала об отце. О его связи с Керри. О его чувствах к Керри. О его желании завладеть детьми. Она рассказала доктору все. Рассказала даже о том, о чем никогда никому не рассказывала, - она подозревала, что отец и Керри переспали.

- Грейси, - начал было доктор Кейн, - как ты. можешь?..

- Мама предупреждала меня об отце, - перебила она.

Последовало долгое молчание.

- Это невозможно, - выдохнул доктор.

И все же, несмотря ни на что, несмотря на отсутствие всякой логики в словах Грейси, Кейн верил ей.

Она говорила чудовищные, совершенно невероятные вещи. Однако в Грейси скрывалась какая-то таинственная сила, опрокидывавшая всякую логику и делавшая невозможное возможным.

- Мама разговаривает со мной все время, доктор Кейн. Там, в комнате. Я вам об этом рассказывала.

Именно поэтому я сумасшедшая?

- Не знаю, - ответил Кейн. - Я и сам уже не знаю, что такое сумасшествие. Знаю лишь одно: ты не заслуживаешь того, что все мы с тобой сделали.

- Нет, заслуживаю, - с невозмутимым видом возразила Грейси.

- Не говори глупости. И не делай с собой.., этого.

- А я ничего не делаю. Просто говорю вам правду.

- Все это связано с твоей матерью, не так ли?

- Да.

Кейн глубоко вздохнул и встал.

- Ты не могла спасти свою мать, - сказал он. - Тебе было всего семь лет. Это было ее решение. Свобода волеизъявления - наше неотъемлемое право. И у каждого своя судьба. - Кейн увидел, что глаза Грейси наполнились слезами. - Твоя мать решила сама, как ей поступить. Почему ты чувствуешь себя виноватой?

- Потому, что это я попросила ее украсть нас, - тихо проговорила Грейси. Она побледнела. - Это была моя идея. Не ее.

Доктор Кейн выглядел озадаченным. Он не верил своим ушам.

- Я попросила ее, - повторила Грейси. - Мне казалось, это замечательная идея. Я подумала, что мы снова будем счастливы. - Она вытерла рукавом слезы. - Я помню все. Помню, как мама...

Прошлое

Реджинальд Пирс занимал роскошный офис - именно такой, какой Декстер и ожидал увидеть. Мягкие ковры, дорогие картины - в общем, атмосфера процветания, свидетельство жизненного успеха.

Декстер был уверен, что Пирс уже давно подготовил речь, которую произнесет, когда будет баллотироваться в судьи. Наверняка должность судьи являлась целью этого человека. Декстер, во всяком случае, в этом не сомневался.

- Что вас ко мне привело? - спросил Пирс. Он говорил сейчас почти без акцента, держался джентльменом. И все же руку Декстеру не протянул, даже не сделал попытки подняться из-за своего антикварного стола.

- Видишь ли, Редж... - заговорил Декстер. - В общем, я хочу попросить тебя о небольшой услуге. - Декстер, не спрашивая разрешения, со своей обычной бесцеремонностью уселся на стул. - Тогда, если тебе повезет, я, возможно, тоже смогу оказать тебе услугу.

- Говорите о деле. - Пирс принялся постукивать по столу кончиками ногтей. - Или убирайтесь. Через ту же дверь, в которую вошли. - К Декстеру Портино Пирс испытывал лишь одно чувство - отвращение. Этот человек заслуживал только презрения. Об этом свидетельствовало то, что он сделал с Энн и ее детьми. А ведь он, Пирс, уже почти уговорил ее отозвать свой апелляционный иск.

Что же касается Декстера - он оказался просто злобным животным.

Декстер с совершенно невозмутимым видом бросил на стол юриста большой белый конверт. Пирс усмехнулся. Затем потянулся к конверту. Когда же он вытащил из него фотографии, у него на несколько секунд перехватило дыхание. Сердце его бешено колотилось, ему казалось, что оно вот-вот выскочит из груди.

В кабинете воцарилось тягостное молчание. Наконец Декстер заговорил заговорил снисходительно, потому что знал, что его противник повержен.

- Мне кажется, что ты прекрасно проводишь время с этим мальчиком. Декстер громко рассмеялся.

Смех его звучал точно звон колокола в морозную ночь. - А теперь, мой друг, ты будешь слушать, а не говорить, - продолжал Декстер с усмешкой. - И слушай внимательно. Возьми карандаш и записывай. - Его глаза горели торжеством. - Я сейчас скажу, что ты должен сделать.

***

Энн и Джейн сидели в "Пти Марме" на Уорт-авеню. Энн откусила кусочек тарталетки с куриным фаршем и с обреченным видом проговорила:

- Апелляцию так долго рассматривают. Чем дольше я вдали от девочек, тем меньше они походят на моих детей. Прошло уже больше года. Почему все так долго?

Джейн теребила пальцами нитки жемчуга, украшавшие ее шею. Она понимала, почему ее подруга так расстроена. Из-за того, что Декстер снова затянул пересмотр дела. Но она ничем не могла утешить Энн.

- Послушай, дорогая, - сказала Джейн, - в этот раз они не будут судить тебя. Они будут судить твою репутацию.

- Грейси сказала мне, что они прошлой ночью обе спали в постели с Декстером и его новой подружкой. - Энн покачала головой и принялась размазывать вилкой по тарелке зеленую пасту. - Я встречаюсь с ними только четыре раза в месяц. Как же я могу им помочь?

- Они знают, что ты их любишь, - сказала Джейн и взяла подругу за руку. - А помочь ты сейчас ничем не можешь.

- Как я могла полюбить такого человека?

К сожалению, ни одна из подруг не знала ответа на этот вопрос. И тут к их столу подошел метрдотель и сказал, что Энн просят к телефону. Все сидевшие в ресторане проводили взглядом женщину, о которой в Палм-Бич только и говорили.

- Энн, это я - Реджинальд Пирс, - раздался в трубке голос адвоката. Извини, что я прервал твой завтрак, но консьержка сказала мне, где ты.

- Что-нибудь срочное? - спросила Энн, поворачиваясь лицом к стене, чтобы хоть как-то приглушить свой голос.

- У меня есть план, - сказал Пирс; в эти мгновения он сам себя ненавидел. - Я хочу, чтобы ты приехала ко мне в офис завтра, как можно раньше. Мы все обсудим.

Лучик надежды согрел ее сердце, и Энн ответила:

- Я приеду пораньше.

***

- С днем рождения вас, - сказала бабушка. Глаза ее светились любовью, хотя лицо казалось немного усталым. Элис Грэм, мать Энн, была единственной бабушкой Керри и Грейси. Она выглядела очень элегантно со своим гладким пучком седых волос, с серьгами, украшенными рубинами и бриллиантами, и в красном костюме от Карла Лагерфельда.

- Бабушка приехала! - закричали Керри и Грейси; их лица сияли.

- Вообще-то, - улыбаясь, говорила Керри, - наш день рождения был три дня назад. Двадцатого февраля.

- Тогда вам очень повезло. У вас будет еще один день рождения, ответила бабушка Элис и погладила Керри по волосам.

После окончания бракоразводного процесса Декстер не разрешал матери Энн приезжать в его дом, а Энн не могла вывозить девочек из Палм-Бич. И теперь, после сердечного приступа, Элис приезжала во Флориду, лишь когда позволяло здоровье.

- Энн, тебе помочь? - спросила Элис, глядя, как ее дочь аккуратно вставляет семь свечей в ванильно-шоколадный торт. Их отношения давно стали натянутыми, хотя Элис не могла понять почему. Ей казалось, что Энн всегда требовала больше, чем она, Элис, могла ей дать. Может быть, в этом-то и заключалась проблема Энн - она от всех требовала слишком много. Элис опасалась, как бы двойняшки не "заразились" от матери.

- Спасибо, мама. Не нужно, - ответила Энн и пожалела, что осталась на кухне. Ей хотелось обдумать план Реджи Пирса. Осуществить его было так просто... И таким образом она бы окончательно решила все проблемы. Предложение Пирса взволновало Энн - и испугало до смерти.

- Энн, - сказала мать, пристально глядя на нее, - не может быть, чтобы ты всерьез думала о том, что рассказала мне...

- Именно об этом я и думаю, - ответила Энн.

- Но это же абсурд!

- Все вокруг абсурд! Реджи считает, что я проиграю повторный процесс. Это не абсурд? Я была замужем за самым отпетым негодяем на свете. Это не абсурд? Ложь становится правдой, а любовь превращается в ненависть. Что может быть абсурднее этого?

- Если ты это сделаешь, Декстер найдет тебя, куда бы ты ни уехала. Ты его знаешь.

- А какие у меня варианты? Оставить Керри и Грейси ему? - Энн не на шутку разозлилась. - И позволить ему уничтожить их? Ведь он же это сделает, мама. Сделает. Уже делает.

Элис никогда раньше не видела свою дочь такой взволнованной. Ни разу в жизни. Она не волновалась так, когда они ссорились - будь то из-за учебы, из-за ее увлечения фотографией или из-за замужества. Элис подумала даже, что, наверное, Энн всю жизнь оставалась бы невозмутимой, если бы не эта трагедия.

- Чем я могу помочь, дорогая? - спросила Элис у дочери.

- Я хочу, чтобы ты разрешила мне воспользоваться деньгами, которые положила на мое имя, - сказала Энн. - И хочу, чтобы ты помогла мне похитить моих детей.

***

Тем вечером Грейси - на ней была лишь белая шелковая ночная рубашка уселась на одеяле, упершись своими маленькими ножками с розовыми пальчиками в край постели. Керри чистила зубы в ванной.

- Все было чудесно, мама, - сказала она. - Мне очень понравилось. Она беспокойно ерзала на постели.

- Что с тобой, Грейси? - спросила Энн.

- Я хочу жить с тобой, - расплакалась Грейси. - Я слышала, что ты говорила бабушке. Я хочу, чтобы ты нас украла. Пожалуйста. - Она протянула руки и обняла мать за шею. Глаза Энн широко раскрылись. - Мама, ну пожалуйста. Прошу тебя. - Грейси продолжала плакать. - Я боюсь папочку.

- Посмотрим, Грейси. Посмотрим. - Энн поцеловала дочь. Вкус соленых слез Грейси остался у нее на губах, и она сглотнула.

- Мама, ну пожалуйста.

Прибежала Керри и прыгнула на кровать, усаживаясь рядом с сестрой.

Энн наклонилась и погладила девочек по волосам. Затем медленно выпрямилась.

- Спокойной ночи, ангелочки, - прошептала она. - Я люблю вас.

- Мы тоже тебя любим, - в один голос ответили малышки.

Спустя какое-то время Энн, совершенно измученная, погрузилась в огромную, отделанную мрамором ванну, наполненную горячей водой и ароматическими маслами.

"Господи, - думала она. - Что я собираюсь сделать?"

***

Был День матери, один из тех пяти праздников в году, когда Энн могла пригласить дочерей на обед.

Ожидая девочек, она стояла у парадного входа в дом Декстера и нервно теребила локон.

А Декстер ничего не заподозрил? Удастся ли ей справиться? Сумеет ли осуществить задуманное? Боже, это какое-то сумасшествие, подумала она. Ей вдруг вспомнилась вся ее прошлая жизнь. Она - популярная фотохудожница, беззаботно разъезжающая по всему свету. Как она умудрилась докатиться до такого?

До одиночества, до незамужней жизни теперь уже в течение года. И, говоря откровенно, выглядела она ужасно. Как все это могло произойти?

Керри и Грейси, выбежавшие из открывшейся двери, бросились в ее объятия. О, как же она любила их!

Они принадлежали ей, а она целиком принадлежала им.

Отступать уже поздно. Она обязана помочь детям вырваться из дома этого ужасного человека, их отца.

Правда на ее стороне. Она уже не размышляла - она действовала.

Энн решила, что детям лучше ничего не говорить, пока они не окажутся в самолете, то есть в безопасности. Подъехав к аэропорту, она притормозила, потом дважды объехала здание. Девочки, заметившие наконец, где они находятся, засыпали мать вопросами.

- Я подумала, что сегодня мы сможем немного полетать и поужинать в воздухе, - сказала Энн. - Это, должно быть, очень интересно, - добавила она с улыбкой.

Грейси тотчас поняла, что мама собирается выполнить ее просьбу; сердце девочки затрепетало. Керри тоже поняла: что-то происходит, но она не знала, что именно, поэтому испугалась. Может, лучше спросить у папы, подумала она. Грейси, как всегда, догадалась, о чем думает сестра, она отрицательно покачала головой - папочке не надо об этом знать. Керри кивнула - она привыкла доверять Грейси.

В конце концов Энн остановилась на самой дальней площадке, где их ожидал синий "ситейшн". Дети молчали. Энн вылезла из машины и, сжимая руки дочерей, направилась к самолету.

Дверь была открыта, трап спущен. Они пересекли взлетную полосу. Кажется, ей все удалось! Она увезет девочек от Декстера. Куда-нибудь, где он никогда не сможет их найти.

И тут она заметила неподалеку какую-то фигуру.

Энн остановилась. На взлетной площадке царила тишина. И лишь несколько звезд освещали молодую женщину с двумя детьми. Энн крепко обняла дочерей и увлекла их к самолету. Она побежала - и в это мгновение вспыхнули ослепительные прожектора, ярко осветившие все вокруг. И тут же раздался голос полицейского, усиленный мегафоном:

- Миссис Портино, вы арестованы.

Энн вскрикнула, прикрыла ладонями лицо. К ней со всех сторон бежали люди. Она почувствовала, что кто-то отобрал у нее девочек и куда-то повел.

- Мама! Мама! - Дети бились в чужих руках и рвались к матери.

Затем Энн увидела его. Он стоял в лучах прожекторов. Она вернулась к действительности, вновь обрела дар речи. Еще ни разу в жизни она не испытывала такой ненависти. И никогда еще ей не было так страшно.

- Декстер! - сорвался с ее дрожащих губ пронзительный крик.

Энн вдруг почудилось, что она стоит на вершине высокой горы, смотрит вниз и не видит ничего, кроме белой предательской пустоты.

- Мама! - закричала Грейси. Это был какой-то агонизирующий крик, и Энн в ужасе закрыла ладонями уши.

Она упала на колени и заплакала.

Настоящее

Опять это ужасное похмелье...

Налитые кровью глаза Керри были чуть приоткрыты - настолько, насколько она смогла открыть их. Во рту был такой привкус, будто она съела пачку ваты, а потом запила ее бутылкой уксуса.

Господи милосердный! Что же она вчера пила?

Керри поморщилась. Чего только она не пила!

Поначалу все выглядело вполне невинно. Она с подругами отправилась в "Чао", роскошный итальянский ресторан в Западном Палм-Бич. Папочка отказался с ней пойти, сославшись на неважное самочувствие, но настоял, чтобы она сама поехала и повеселилась. Ей было немного не по себе, не хотелось ехать без отца, но Керри все же поехала. Утром она подписала все бумаги, касающиеся ее развода и требования полной опеки над детьми. Керри сначала колебалась, но папочка показал ей отчет частного детектива. У Майкла была любовница в Париже, когда он находился там на съемках. Вернее, несколько любовниц. У одной из них даже был ребенок. Ребенок Майкла? В расстроенных чувствах Керри подписала все бумаги. В том состоянии она подписала бы все что угодно. Так что ей было совершенно необходимо вечером "проветриться". И даже хорошо, что она оказалась предоставленной самой себе. Керри стала озорной и дерзкой. И заставила себя не думать о Майкле.

Она вспомнила, что говорила Кристине по поводу цвета ее кожи.

- Выглядит сказочно. Такая гладкая. В чем твой секрет?

- Баден-Баден, - ответила Кристина. - Мама отдыхала там неделю назад. Она там каждый год лечится. У нее был роскошный номер "люкс" в отеле "Бренуар-парк", и я решила к ней присоединиться.

Они все четверо - Керри, Кристина, Никки и Алисия - дружили еще со школьных времен, когда вместе учились в школе в Палм-Бич. Они любили обсуждать все последние сплетни острова.

- Вы слышали, что сегодня утром Неда Блюм-филда нашли мертвым в его сауне? - спросила Никки, высокая красивая девушка с волосами цвета янтаря; ее портили лишь надменность и некоторая манерность.

- Я, кажется, знаю, в чем дело, - хихикнула Алисия. - У Гаррисона Кингстона имплантант в члене.

Все расхохотались.

- Правда-правда, - продолжала Алисия, - и сейчас у него постоянная эрекция, а ему уже за шестьдесят.

- Наверное, у него член, как у Кинг-Конга, - сказала Кристина. - Не могу представить, чтобы у меня было что-нибудь с человеком его возраста.

Керри покраснела. Ее отцу было почти шестьдесят. И он все еще был очень привлекательным. Очень.

- Я бы с радостью поимела что-нибудь с Майклом, - продолжала Кристина. - Керри, расскажи нам, какой он в постели?

Майкл? Керри задумалась.

Она не говорила с ним почти две недели. И он, оказывается, врал ей. Он утверждал, что звонил по несколько раз в день, а Ирма говорила, что ни Керри, ни детей нет дома. Ирма, конечно же, отрицает это, а папочка сказал, что Ирма никогда не лжет.

Значит, это Майкл лгал. А тут еще и его любовницы. Он сделал посмешище из их брака. И из нее.

Она не могла на него положиться. Не могла больше положиться ни на одного мужчину - кроме отца. Он всегда готов помочь ей. Она знала, что он любит ее.

- Ну, Керри, расскажи. Какой он?

Она не хотела говорить о Майкле. Это ее расстроило бы. Поэтому Керри просто многозначительно улыбнулась - мол, он настолько сексуален, что даже страшно рассказывать. Ее подруги с завистью вздохнули - это было даже больше, чем они могли предположить.

После "Чао" они отправились выпить в "Спикизи". Алисия решила, что нужно устроить ужин и пригласить Гаррисона Кингстона.

- Мы сделаем так, чтобы что-нибудь пролилось ему на колени, а когда он встанет, мы, может быть, сможем рассмотреть имплантант.

Они весело рассмеялись. И тут к Керри подошел какой-то молодой человек и пригласил ее танцевать.

Подруги подзадоривали ее, и Керри согласилась. Она пыталась вспомнить, где и когда могла его видеть. Он был умопомрачительно красив. С черными глазами, с пронзительным взглядом, стройный, широкоплечий, со шрамом на правой щеке. Шрам... Она вдруг вспомнила. Вечер, который отец устроил в честь ее приезда. Он там был. Она вспомнила его шрам. Этот шрам придавал ему очень сексуальный вид.

Зазвучала музыка. Как всегда, Керри целиком отдалась танцу. Ее губы приоткрылись; волосы развевались; она не просто двигалась - скользила, гордо вышагивала. Керри танцевала так, будто танец доставлял ей острейшее физическое наслаждение.

Ее партнер не уступал ей. Он чувствовал каждое ее движение. И на каждый ее пылкий взгляд отвечал таким же. Когда музыка стихла, его лицо с изящным итальянским профилем покрылось бисеринками пота.

Он облизал пересохшие губы.

- Паоло, - представился молодой человек.

Керри тоже представилась, хотя было очевидно, что он и так знал ее имя.

- Мы будем заниматься с тобой любовью, - сказал Паоло таким тоном, словно это было уже решено.

- Вы так полагаете? - спросила Керри.

- Не полагаю, а знаю. Может, прямо сегодня?

- Приятно было познакомиться с вами, Паоло.

Но я думаю, что одного танца на сегодня вполне достаточно.

Она улыбнулась и, развернувшись, направилась к своему столу.

- Вы убедитесь, что такого понятия, как "достаточно", не существует, мисс Портино, - сказал Паоло, догоняя ее. - А когда вы поймете это, может быть, вы мне позвоните?

Он улыбнулся с видом полного превосходства и протянул Керри свою визитную карточку.

Надо будет рассказать о нем папочке, подумала Керри. Она вдруг вспомнила, что уже довольно поздно и ей нужно домой, чтобы узнать, как папочка себя чувствует.

Когда она вернулась за стол, ее подруги сгорали от любопытства.

- Это тот человек, который купил поместье Губелей, - простонала Алисия. - О нем никто ничего не знает, кроме того, что он богат как Крез.

- Да? А мне он показался грубияном, - сказала Керри.

- А вот, кажется, и извинения за грубость, - сказала Кристина и кивнула на официанта, который нес к их столу четыре бутылки лучшего шампанского - по одной на каждую из подруг. От Паоло.

- Керри, ты не можешь сейчас уехать, - взмолилась Никки. - Вот это уж точно будет грубо.

И Керри осталась. Покончив с шампанским, они выпили арманьяка. Потом понюхали кокаина, который оказался в сумочке у Никки. После чего покурили травки в дамской комнате.

Она опять танцевала с Паоло. В какой-то момент он поцеловал ее. Целовал страстно и долго. Ее грудь мигом отвердела. Он отступил на шаг и поцеловал ей руку. Потом исчез в толпе.

***

У Керри еще никогда не было такого тяжкого похмелья. Она со стоном поднялась с постели. Все кружилось у нее перед глазами, но она все же добралась до ванной и встала под душ. Затем прошла в гардеробную и надела любимый шелковый халат. В груди у нее все еще покалывало после вчерашнего.

Керри решила, что надо проведать отца. Наверняка он уже не спит.

Но она его не нашла. Его нигде не было. Керри направилась в его спальню. Дверь оказалась закрытой. Неужели все еще спит?

Она решила разбудить его. Они собирались провести этот день вдвоем только он и она. Они уже давно планировали такой день. Для начала позавтракают в постели. Потом позанимаются на тренажерах.

После чего отправятся по магазинам. И, может быть, на этот раз она купит ему какой-нибудь подарок.

Керри открыла дверь спальни. Декстер все еще находился в постели совершенно голый, он лежал на Стеффи, одной из своих секретарш. Стеффи, наверное, не исполнилось еще восемнадцати. С ними в постели была и женщина постарше - мать Стеффи.

Декстер повернулся к двери. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не находил слов.

Впрочем, Керри его и не услышала бы. Она кричала. Все громче, громче и громче...

Настоящее

Декстер, сидевший у себя в библиотеке, откинулся на спинку зеленого кожаного кресла. Было четыре часа утра. Еще несколько часов - и уже целые сутки, как ее нет дома. Куда она могла запропаститься?

Декстер энергично помешивал лед в бокале. Он пытался привести в порядок свои мысли. После того как Энн исчезла из его жизни, Декстер долго и упорно готовил Керри к роли своей подружки. Ему нужна была ее эмоциональная поддержка. Он же, в свою очередь, давал ей все, что она желала. И относился к ней как к своей жене. Декстер невольно улыбнулся, подумав о том, что относился к дочери лучше, чем к любой из своих женщин.

Декстер по натуре был из тех мужчин, которые постоянно нуждаются в женской поддержке; лишаясь таковой, он чувствовал себя очень неуютно. И прекрасно это понимал. Именно поэтому он старался соблазнить любую попадавшуюся ему женщину.

Декстер вспомнил, как его в юном возрасте, вырвав из объятий обожаемой матери, отправили учиться в школу в Англии. И ему пришлось один на один бороться со всеми ужасами британской школы-интерната. Декстер прекрасно помнил свое единственное в жизни гомосексуальное сношение. Оно было очень коротким, но настоящим. Того мальчика звали Доминик. Декстер подумал: а любил ли он тогда Доминика? Но так и не вспомнил.

Он поднялся и потянулся, разминая мышцы. И снова вспомнил свою мать. Тогда в Англии ему было очень плохо без нее. Когда он ложился в постель и читал молитву перед сном, ему казалось, что она придет и поцелует его на ночь. Он хотел ощущать ее тепло и любовь.

Вернувшись к действительности, Декстер подумал о том, что и сейчас ему необходимы женское тепло и любовь. Поэтому он должен заполучить Керри назад.

Она являлась тем якорем, который держал его дом у пристани. В ярости отбросив ногой пуфик, он направился к бару. Налил себе еще виски и стал рассматривать свои сокровища. Он их любил - очень.

Старинные китайские вазы, яйца Фаберже, редкие книги, стоящие на полках. Декстер улыбнулся, подумав о своей бесценной коллекции эротики, спрятанной за потайной дверью его гардеробной комнаты.

Улыбка, тронувшая его губы, тотчас же увяла. Где она, его Керри?

Всходило солнце. Декстер очень устал. Вконец вымотался. Снова усевшись в кресло, он опустил голову. До сих пор он был настолько уверен в себе и точен в своих поступках, что совершал их без тени сомнения. Декстер любил Керри. Любил ее так, как никогда не любил другую женщину. Он должен заполучить ее обратно. Любой ценой.

И тут, уже засыпая, он услышал какие-то звуки.

Шаги? Вскочив на ноги, Декстер вглядывался в темноту холла. Да, шаги! Она вернулась!

Он бросился навстречу дочери - и вдруг замер на месте. Керри никогда еще так на него не смотрела, Керри просто не смогла бы так на него посмотреть, что бы ни случилось.

- Здравствуй, папа, - сказала Грейси. - Где Керри?

Декстер не мог произнести ни слова. Он невольно покосился на телефон.

- Да, позвони доктору Кейну, - сказала Грейси. - Он тоже хотел с тобой поговорить. - - Он тебя выпустил? - прохрипел Декстер.

Грейси не ответила.

- Где Кении и Кейт? - спросила она.

- Они спят. А что?

- Я приехала за ними. Приехала; чтобы забрать их из этого дома. - Она ожидала взрыва. Но его не последовало. Декстер не ответил. Просто молча закрыл глаза.

- Где Керри? - снова спросила Грейси.

Глаза Декстера открылись, и Грейси увидела, что они налились кровью. Сейчас отец казался ей ужасно старым.

- Ее нет, - ответил он.

А потом отец удивил ее - он расплакался. Такое Грейси видела впервые в жизни.

***

Керри проснулась и, не сообразив, где находится, испугалась. Над бровью сильно болело. Где она?

Она обвела глазами комнату, наполненную букетами сирени и сотнями свечей в хрустальных подсвечниках.

Керри с трудом привстала, опершись на локоть. И увидела розовый шелковый халат, висевший на спинке кровати. Надев его, она подошла к стеклянным дверям почти четырехметровой высоты и распахнула их.

Двери выходили на веранду второго этажа; вдоль веранды тянулась белая деревянная решетка.

И тут Керри все вспомнила. Вспомнила, как только услышала его голос.

- Добрый вечер, - проговорил Паоло, лежавший внизу у бассейна. Закинув руки за голову, он расположился в шезлонге; глаза его скрывали черные очки.

Его темный загар свидетельствовал о том, что он про вел немало дней в этом шезлонге. - Прими душ.

Чистое белье и одежда в шкафу, - сказал Паоло, вставая. - Я приду к тебе, когда ты будешь готова.

Керри приняла горячую ванну. Обычно ванна давала ей ощущение свежести и чистоты. Но сейчас, даже ободрав кожу щеткой почти до крови, она не почувствовала себя чистой.

Что, черт возьми, она делала здесь с этим человеком? И что между ними произошло?

Керри закрыла воду и оделась - в его шкафу было полно роскошных женских нарядов. Когда она зашла в спальню, он уже ждал ее.

- Мне, пожалуй, пора, - сказала Керри.

Он улыбнулся, и в этой улыбке Керри почувствовала угрозу. Покосившись на Паоло, она направилась к двери, но он не пытался ее удержать.

Подергав ручку, Керри поняла, почему он так спокоен, - дверь была заперта.

- Кажется, замок заело, - пробормотала она. Его молчание уже начинало пугать ее. - Пожалуйста, скажи что-нибудь. Если это игра, то мне она не нравится. - Ее глаза широко раскрылись, когда он снял со спинки кровати шелковый шарф.

- Я не играю в игры, - произнес он. - Я тебе ночью об этом уже говорил.

- Пожалуйста, выпусти меня.

- Боюсь, не смогу.

- Чего ты хочешь?

- Собираюсь трахнуть тебя.

- Кажется, мы это уже сделали.

- Нет. Мы занимались любовью, - сказал он. - А теперь я трахну тебя.

- Открой дверь! - потребовала Керри.

Паоло улыбнулся. По-прежнему улыбаясь, он ударил ее по лицу. Ударил всего один раз, но и этого оказалось достаточно. Керри упала на пол и застонала от боли.

Паоло схватил ее за волосы и подтащил к кровати. Затем бросил на постель. Она пыталась сопротивляться, и он еще раз ударил ее. Кулаком в челюсть.

Керри потеряла сознание.

Очнувшись, она обнаружила, что лежит голая.

Привязанная за руки и за ноги ко всем стойкам кровати. Паоло расхаживал по комнате. Тоже голый.

Он заметил, что Керри приоткрыла глаза, и подошел к ней. Она сделала вид, что по-прежнему находится без сознания, но Паоло уже понял, что она очнулась. Он похлопал ее по щекам, сначала тихонько, потом так сильно, что у нее заныла челюсть. Керри вскрикнула от боли.

- Я расскажу тебе, что буду делать, Керри, - заговорил он. Лишь теперь Керри осознала весь ужас своего положения - это было хуже, чем побои, нанесенные Паоло. Она была совершенно беспомощна.

Она находилась в тюрьме. - Я, конечно, еще трахну тебя, - продолжал он. - Я могу проделать это несколько раз. - Она увидела, что его член набухает. - Но сначала я сделаю тебе больно. В случае с тобой мне очень нравится причинять боль. А знаешь почему? - Она отрицательно покачала головой. - Из-за твоего отца. Пятнадцать лет назад он отобрал у моего ;отца его фирму. Украл. С помощью своих адвокатов, брокеров и прочего дерьма из Палм-Бич. Ты не знаешь, что такое страдания. Пока не знаешь. А мой отец страдал. Он был сломлен, унижен. Его смешали с грязью. А еще знаешь что? Декстер Портино, кажется, даже не знал имени моего отца! Ему просто требовалось очередное приобретение. А сейчас я собираюсь отобрать у него кое-что из того, что ему принадлежит. А потом верну. Чтобы он понял, как чувствует себя человек, когда что-то, принадлежавшее ему, уничтожили. Вот и все.

Паоло выдвинул ящик и вытащил хлыст. Глаза Керри широко раскрылись, когда он с силой ударил им по полу.

- Думаю, пора начинать.

Услышав слово "начинать", Керри снова лишилась чувств.

***

- Папочка? - Декстер едва узнал голос дочери.

- Керри! Где ты?

Она с трудом держала трубку. Ноги у нее были точно ватные, по спине пробегала дрожь. Паоло стоял рядом.

- Ты слышишь меня, Керри?!

"Папочка разволновался, - подумала она. - Как мило... Он любит меня. Любит меня..."

- Керри! Где ты?!

Она назвала адрес, который ей дал Паоло. И вдруг заплакала, заплакала горько, с надрывом.

- Керри, пожалуйста, говори!

Она не могла говорить. Ей было слишком больно.

Она не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как Паоло ее связал. Но ей уже было все равно. Хотелось только одного - сесть. Лучше лечь. И уснуть.

***

Грейси поехала вместе с отцом. Она настаивала, а у него не было сил сопротивляться. Декстер думал лишь об одном - кто-то жестоко обошелся с его Керри. Кто-то изнасиловал ее и чуть не убил.

Одно Декстер знал наверняка - он сотрет в порошок того, кто осмелился это сделать.

Он с мрачным видом вел машину. Его руки крепко сжимали руль. Они доехали до дома, о котором говорила Керри, за пятнадцать минут.

Декстер припарковался перед парадным входом.

Затем, не говоря ни слова, направился к двери. Грейси последовала за ним.

Декстер почему-то был уверен, что дверь не заперта.

И он не ошибся - повернул ручку и вошел в дом.

В холле стоял мужчина в белом махровом халате, надетом на голое тело. Рядом на полу что-то лежало. Человек... Беспомощный и неподвижный.

Женщина...

Ее лицо было распухшим. Один глаз полностью заплыл. Она не узнала ни своего отца, ни свою сестру, когда они приблизились.

Декстер отвернулся. Он был не в силах смотреть на нее.

Он ожидал найти здесь Керри. Но эта женщина не могла быть его дочерью. Она не могла быть Керри Портино! Его дочь - красавица с королевской осанкой, чудесное создание. А эта женщина.., она ужасна. Нет, это не Керри. Это какая-то незнакомая ему женщина.

Грейси с отчаянным криком бросилась к сестре и приподняла ее голову. Она что-то кричала отцу, но тщетно - тот не слышал ни звука.

- Папа! Вызови врача!

Декстер даже не взглянул на Грейси.

- Папа!

Та же реакция.

По щеке незнакомки скатилась слеза.

Паоло резко развернулся и с независимым видом направился в соседнюю комнату. И вдруг услышал два выстрела - они прозвучали, точно взрывы. В следующее мгновение его спину и грудь пронзила острая боль.

У него не хватило сил повернуться к стрелявшему.

Рухнув на колени, он несколько мгновений старался устоять. Затем уткнулся лицом в пол.

Прошлое

Декстер ни разу не навещал Энн с тех пор, как она оказалась в тюрьме. Она отсидела уже год из тех десяти - без права досрочного освобождения, - к которым ее приговорили. И вот сейчас Энн сидела напротив Декстера, сидела, отделенная от него только толстым стеклом. В этот день - в День матери бывший муж наконец-то навестил ее.

Энн оказалась женщиной без возраста. Она не постарела, думал Декстер, даже стала еще привлекательнее. Да, у нее появились морщинки в уголках глаз - как на бумаге, которую сначала скомкали, а потом разгладили. Отметины прошлых радостей и печалей, думал он. И все же ее облик поразил его.

Они молчали.

Больше всего изменились ее губы, думал Декстер, машинально потирая затылок. Кончики губ опустились вниз.

Они по-прежнему молчали.

Декстер постукивал по столу кончиками пальцев.

Он полагал, что она выплеснет на него всю злобу, которая в ней накопилась. Но этого не случилось. Энн восприняла его приезд совершенно спокойно.

Декстер поднял на нее глаза и понял: ему не надо опасаться взрыва лицо Энн по-прежнему оставалось невозмутимым.

- Где дети? - проговорила она наконец бесцветным голосом.

Декстер был готов к этому вопросу.

Он вытащил из кармана пиджака конверт. Он написал это письмо еще месяц назад и с тех пор старался убедить свою дочь подписать его.

- Ты должна это сделать для меня, - говорил он Керри, - если, конечно, меня любишь.

- Конечно, я люблю тебя, папочка! Очень люблю.

- Значит, если ты хочешь, чтобы я любил тебя, всегда-всегда, ты это подпишешь.

- Но Грейси этого не подпишет, - простонала Керри. - Никогда не подпишет.

Декстер погладил дочь по волосам.

- А ты можешь подписать и за нее, - ласково проговорил он. - Никто не догадается.

- Я так не могу, - сказала Керри и заплакала.

- Ты должна, - настаивал отец. - Если ты любишь меня.

И вот сейчас он вручил это письмо Энн. Оно погубит ее. Погубит окончательно.

Энн развернула листок и принялась читать:

Дорогая мамочка!

Папочка сказал, что мы можем навестить тебя в День матери. Он даже показал нам разрешение от судьи. Но мы не хотим. Мы проводим выходные с папочкой, и нам с ним хорошо. Ты нас бросила, как же мы можем тебя любить?

Керри и Грейси.

Декстер изумился ее самообладанию. Ни один мускул не дрогнул на лице Энн. Во всяком случае, он ничего не заметил.

- А что ты думаешь обо мне? - спросил Декстер уже перед уходом.

Она промолчала, и он решил, что Энн не слышала вопроса, - слишком тихо он говорил.

- Я спросил... - снова заговорил Декстер, но Энн пристально посмотрела ему в глаза, и он понял, что она прекрасно все слышала.

- О тебе я вообще не думаю, - последовал ответ.

Что-то холодное и темное заполнило комнату.

Декстер почувствовал себя совершенно беспомощным. А Энн улыбалась улыбка притаилась в уголках ее губ.

Декстер внезапно вскочил, отшвырнув стул. Он тяжело дышал. Даже задыхался. С силой ударив кулаком по столу, он взглянул на Энн - хотел видеть, как она отреагирует. Но реакции не последовало.

Выскочив во двор, спасаясь от ее взгляда, Декстер уселся на бордюрный камень. И долго сидел не шелохнувшись, сидел, пока не начало темнеть. Наконец поднялся, передернул плечами и направился к машине. Шел, не оглядываясь на здание тюрьмы, в которой сидела его бывшая жена.

***

Оказавшись в своей камере с голыми белыми стенами и тусклой лампочкой, Энн принялась думать о том, что с ней произошло.

Взгляд ее потеплел, когда она посмотрела на фотографию Керри и Грейси над своей кроватью. Она внимательно разглядывала сначала одно лицо, потом другое. Ей было очень больно. Прошло уже больше года с тех пор, как она последний раз видела их.

Джейн, как и обещала, приезжала к ней каждую неделю и рассказывала о них, привозила письма и рисунки, но этого, конечно, было недостаточно.

В чем заключалась ее ошибка? Декстер? Нет. Он был лишь орудием в руках какой-то другой силы. Энн не могла обвинять его за те ошибки, которые сама совершила в жизни. Неудачником становится тот, кто пытается пальцем указать на другого, на того, кто якобы во всем виновен. В этом Энн нисколько не сомневалась.

Она налила в стакан воды. И принялась в беспокойстве расхаживать по камере. К ней опять вернулся страх. Тот самый, который пронзал ее насквозь, вызывая озноб и дрожь. В последние месяцы этот страх посещал ее все чаще и чаще. И Энн не могла найти ему объяснение.

Она присела. Машинально поправила тесьму, которой были стянуты на затылке ее волосы. Затем раскрыла медальон, висевший на шее. В нем тоже хранилась фотография детей. По щекам Энн покатились слезы. Боже, как она за них переживала! Неужели дети от такого неудачного брака унаследуют всю его боль? Смогут ли Керри и Грейси пережить коварство и вероломство? И смогут ли испытать чувство любви, если они выросли в ненависти?

Как ответить на все вопросы? И какой урок был преподан им всем? Может, это вовсе не урок? Возможно, отсутствие урока и является причиной ее страха.

А может быть, ответ на все вопросы заключается в том, что им следует распрощаться со своим прошлым.

Энн не могла больше жить без детей. В последнее время, просыпаясь по утрам, она жалела, что проснулась, что не умерла во сне. Как же она их любила! Но для них будет лучше, если она исчезнет из их жизни.

Пока Энн жива" Декстер не даст детям жить спокойно. Это письмо окончательно раскрыло ей глаза... И вообще она устала. Ужасно устала.

Ее терзала тупая, непрерывная головная боль. Внезапно, когда боль стала невыносимой и ее охватило глубокое отчаяние, Энн почувствовала странное и удивительное спокойствие. Она направилась к шкафу и вытащила целую горсть успокоительных таблеток, которые Джейн, по одной, передавала ей все последние месяцы. Ее дорогая подруга. Как она отблагодарит ее? Взаимное уважение создало между ними такие отношения, что Джейн даже словом не обмолвилась о том, что Энн не следует делать того, что она собиралась сейчас сделать. Джейн знала, что Энн не выживет без детей.

Энн поднесла стакан к губам и сделала глоток.

Затем высыпала таблетки в рот и принялась глотать их, запивая водой.

Взяв бумагу и карандаш, она села за маленький столик. Царившая в камере тишина угнетала, подавляла. Что она могла написать своим детям? Что не справилась с требованиями жизни? Поймут ли они ее? Может, осудят? В конце концов обманула ли она их ожидания?

Сердце Энн затрепетало. Веки отяжелели.

Она уткнулась лицом в стол. И увидела яркую картину: Керри и Грейси играли и смеялись. Губы ее приоткрылись в немом крике: "Дети... Мои дети".

Мысли ее стали путаться. Вокруг нее сгущалась тьма, вскоре разросшаяся до размеров безбрежного океана - океана без единой волны на поверхности.

И тьма поглотила ее - началась агония. Энн в судорогах попыталась встать, хватаясь за стены, она задыхалась. Потом провалилась в холодную черную бездну.

Время остановилось...

Одна, один на один, Энн встретилась со смертью.

Настоящее

Прижавшись к Майклу, Грейси сидела в клинике доктора Кейна у двери палаты Керри. В палате находились близнецы Кении и Кейт. Они зашли к маме попрощаться.

За последние недели Керри очень похудела. Она перенесла сильнейшее нервное потрясение. Несколько ребер у нее были сломаны. Нижнюю часть спины покрывали ужасные синяки. Доктор Кейн сказал, что от шрамов на лице можно будет избавиться с помощью пластической хирургии. Но душевные шрамы...

На ее лице застыло какое-то болезненное выражение. После того как Керри узнала о том, что отец стрелял в Паоло, она не произносила ни слова. Молчала, когда из Лос-Анджелеса к ней прилетел Майкл.

Даже детям ничего не говорила.

- Тебе лучше поехать с нами, - сказал Майкл Грейси. - Ты должна поехать с нами.

Грейси отрицательно покачала головой.

- Я люблю тебя, - сказал Майкл. - Я любил тебя все эти годы.

- Сейчас я должна оставаться с Керри, - ответила Грейси. - Я нужна ей.

- А мне нужна ты.

Грейси взяла Майкла за руку.

- Когда-нибудь я, наверное, приеду, - проговорила она. - Да, я приеду. Мальчики будут играть на ковре, ты будешь читать очередной сценарий.., а я внезапно появлюсь, и вы очень удивитесь.

- И мы снова будем вместе? - спросил Майкл.

- Я люблю тебя, - сказала Грейси. - Но Керри - моя сестра.

***

Декстер шел за молодым охранником будто во сне - неуверенным шагом, с невидящим взглядом.

Его сердце гулко колотилось, горло сдавили спазмы удушья.

Он шел за охранником, не произнося ни слова. Он не просил никого о сочувствии - не просил ни о чем.

Сняв связку ключей с ремня, охранник внимательно посмотрел на Декстера. Тот выглядел сломленным, уничтоженным, и охраннику стало жаль его. Он открыл замок, распахнул дверь и жестом приказал Декстеру войти. Декстер подчинился и оказался в помещении с оштукатуренными стенами, покрытыми непристойными надписями. В камере стояла узкая кровать, имелись также стол, стул и платяной шкаф.

Зеркала не было. К камере примыкала душевая.

Декстер рванулся к двери и в ярости толкнул ее.

Но охранник уже ушел - с этого момента Декстер являлся заключенным. Он стоял в растерянности, стоял затаив дыхание; его охватил страх. В конце концов он отошел от двери и принялся расхаживать по камере из угла в угол.

***

Ему удалось наконец связаться с Сэмом Голдфарбом. Тот находился на Гавайях. Когда Декстер сказал адвокату, что угодил в тюрьму, Сэм заявил, что ничем не может помочь своему бывшему клиенту. Зои тоже отказалась разговаривать с ним.

Декстер сел на кровать и постарался успокоиться.

Все внезапно рассыпалось. Он остался ни с чем. Даже постоянное прежде желание его покинуло. У него не было аппетита, исчезла и тяга к женщине.

Его лицо покрылось морщинами. На лбу появились глубокие складки отметины дьявола и судьбы.

Он положил голову на подушку и почувствовал холод. Прислушался, затаив дыхание, - не слышно ни звука. Он оказался в таком месте, где не было ни людей, ни человеческого тепла, и его посетило новое для него чувство чувство полного одиночества.

Декстер вспомнил об Энн. В последнее время он старался вычеркнуть ее облик из памяти - было слишком тяжело видеть перед собой ее лицо. Даже она отказалась от него. Он вспомнил их последний разговор.

- А что ты думаешь обо мне? - спросил он ее напоследок.

- О тебе я вообще не думаю, - ответила она.

Охранник стоял в конце коридора и курил. Из-за двери камеры Декстера послышались стоны. Такие звуки мог издавать раненый зверь - или проклятая душа.

Настоящее

Грейси неторопливо шагала под деревьями, шагала по дорожке, испещренной солнечными бликами.

Пахло свежескошенной травой, и она наслаждалась этим запахом, наслаждалась теплом и легким морским бризом, ласкавшим ее лицо, обдувавшим волосы, рассыпавшиеся по плечам.

Последние два месяца пролетели для нее почти незаметно - такая огромная ответственность легла на ее плечи после того, как она вернулась домой.

В последние годы ее душевный огонек почти угас, но теперь начинал разгораться. Она чувствовала любовь, излучаемую Энн, и чувствовала ее присутствие где-то рядом.

Грейси поняла, что для нее настало время перейти на другую, более высокую ступень, настало время иначе воспринимать жизнь.

Она вошла в спальню и села за стол, на котором слева от нее стояла серебряная ваза с веткой жасмина. Взглянув на мамину шкатулку для драгоценностей, Грейси улыбнулась. Ее рука потянулась к авторучке.

Дорогая мама,

Я так занята с тех пор, как вернулась домой. У меня так много всего, что я хотела бы рассказать тебе, - просто не знаю, с чего начать.

За последние месяцы мои страхи утихли, кроме тех, которые охватывают меня, когда я смотрю на Кении и Кейта и вижу, что они в своем поведении чем-то напоминают нас с Керри в их возрасте. Они убаюкивают друг друга, как мы когда-то. Они действительно невинные жертвы. Что же такого они сделали, чтобы заслужить это? Для чего дети появляются в нашей жизни ? Чтобы выполнить свое жизненное предназначение или предназначение своих родителей? Может быть, они появляются для того, чтобы учить нас? А разве мы не несем полную ответственность за детей, которых произвели на свет? Как удивительно переплетаются наши судьбы.

Майкл отказался от съемок на несколько месяцев, чтобы побыть с детьми. Он снова думает не о себе, а о других, и меня это не удивляет. С момента нашей первой встречи он ничуть не изменился. Но о том, что у нас было общего в прошлом, больше рассказывать не стоит. Пусть это остается в прошлом. Во всяком случае, пока.

Керри, моя любимая сестра, все еще в больнице. Я навещаю ее каждый день, но ей не становится лучше. Я знала еще с детства, что Керри не могла смириться с тем, что ты уехала от нас. Но я не могу идти тем трудным путем, который она избрала для себя, - осуждать тебя. Это был ее выбор.

Я в конце концов простила себя и избавилась от того - бесполезного чувства вины, с которым жила долгие годы.

Я обвиняла себя в твоей смерти. Я знаю, что и ты сделала свой выбор, а я приняла на себя карму, которая была не совсем моя.

Сейчас, мне кажется, я понимаю, где нахожусь в духовном плане. Благодаря тебе я усвоила тот урок, который дался мне тяжелее всего, научилась себя прощать. Ты всегда меня этому учила, и в итоге я простила себя.

Мой мир уже больше не наполнен ненавистью. Даже ненавистью к отцу. Я еще не простила его за то, что он сделал с тобой, со мной и Керри. Но, может быть, когда-нибудь я прощу и его.

Как и всегда, мне тяжело прощаться с тобой. Я люблю тебя. И буду любить всю жизнь.

Твоя Грейси.

Грейси отложила ручку. И внезапно почувствовала разлившийся по комнате аромат чайной розы - запах духов матери.

Грейси сложила письмо и положила его туда, где ему и следовало находиться, - поближе к сердцу.