Двойняшки для Медведя

— Говорят, он даже на встречу с ней не пришёл, представляешь? Видела бы ты, какой несчастной она выглядела, и как ржал над ней весь класс!

Тихо фыркаю себе под нос, слушая обрывки чужих разговоров и забавных фраз. И понимаю, что мне здесь нравится. Нравится царившая вокруг суета, пёстрые и шумные фудокрты, яркие ароматы кофейных зерён и сладкий запах попкорна и карамели. Нотки востока из индийской лавки в самом дальнем углу и свежий цветочный флёр из цветочного магазина прямо по курсу. Я сворачиваю налево после него и с удивлением оказываюсь в импровизированной оранжерее прямо посреди торгового центра.

— Тут так тихо… — шепчу себе под нос, устроившись на краешки одной из скамеек. Жалею о том, что у меня нет с собой ни наушников, ни нормального плейлиста в телефоне, но всё же ловлю что-то похожее на дзен, вслушиваясь в шелест листы за спиной и в окружающие меня суету и шум. И вздрагиваю, когда на плечо ложится чья-то чужая ладонь.

— Ирина Геннадьевна, какая… Интересная встреча. Надеюсь, вы меня не забыли?

Я застываю на месте при первых звуках этого голоса. Пытаюсь глубоко и размеренно дышать, но воздух застревает где-то в горле, а мышцы сводит от страха. Я ёжусь от внезапного приступа холода и с трудом удерживаю себя на месте, не срываюсь и не пытаюсь убежать прочь. А после — поворачиваю голову и смотрю на такое знакомое и ненавистное лицо одновременно.

— Здравствуйте… Оксана Витальевна.

Голос надтреснуто хрипит и я сглатываю противный ком в горле, стараясь не вздрагивать и не вжимать голову в плече. Мне инстинктивно хочется сложить руки на груди, закрыться от этой женщины или орать во всё горло, звать на помощь хоть кого-нибудь. Но я не делю ни то, ни другое, ни третье. Я растягиваю губы в улыбке и задаю ничего не значащий вопрос:

— Вы здесь… По делам?

— Можно и так сказать, — Оксана Витальевна коротко хмыкает, усевшись рядом со мной. Смотрит в свой телефон и отправляет кому-то короткое сообщение, а потом говорит, делая вид, что её действительно интересует этот вопрос. — Никогда не знаешь, куда твоя служба приведёт тебя на этот раз. Кстати, где ваши дети? И ваш, с позволения сказать, супруг? Вам не кажется, что для примерной матери и супруги находиться в такой чудесный день в таком интересном месте одной… Как-то не правильно?

Её слова неприятно резонируют где-то внутри. Мне хочется закричать на неё, заставить её замолчать или закрыть уши ладонями. Чтобы не слышать этот ядовитый сарказм проникающий прямо под кожу, выжигающий меня изнутри. Я снова глотаю подступающий к горлу ком и чувствую неприятную тошноту, стоит посмотреть на сидящую рядом женщину. И Она…

Омерзительна. Настолько, насколько вообще может быть омерзителен человек по своей природе.

— Мои дети под присмотром моего мужа, — я заставляю себя говорить и сжимаю пальцы в замок на коленях. Деланно жму плечами и добавлю, вспомнив об этом с собой для себя теплотой. — За время, пока я была в больнице он не раз и не два доказал, что ему под силу и одному справиться с ними. А мне полезно гулять, да и некоторые покупки лучше делать в одиночку, чем всей семьёй.

Дячишина громко смеётся и качает головой, смотрит на меня насмешливо и с долей высокомерного снисхождения. По отчески треплет меня за плечо и встаёт, одёргивая свою юбку.

— Что ж, я бы очень хотела порадоваться за вас, но, увы, Ирина Геннадьевна. Мой опыт подсказывает мне, что скоро вас ждёт одно сплошное разочарование. В личной жизни так точно и знаете, что? Мне очень жаль, что вашим детям придётся пройти через это. Через суды, процедуру развода и бесконечные попытки родителей поделить детей. Поверьте, это очень и очень травмирующий опыт, поэтому…

— Поэтому лучше сразу сдаться и избежать его? — я вскидываю голову и упрямо поднимаю подбородок. Смотрю на неё и ловлю себя на мысли о том, что хочу ударить эту чёртову женщину. Сделать ей больно не на словах, а на деле за всё, что она творит со мной и моей семьёй.

За то, что она делает это со всеми, кто попадается в её лапы.

— Пожалуй, первая разумная мысль за всё это время, что я слышу от вас, Ирина Геннадьевна, — Дячишина согласно кивает головой и дарит мне очередную дежурную улыбку. — Попробуйте подумать над ней на досуге, может, сумеете принять действительно правильное решение. Всего доброго, мне пора. Работа, знаете ли, не ждёт.

Мне требуется вся моя сила воли, чтоб не послать её банальным, отборным матом. Опускаю голову вниз, чувствуя, как испаряется всё моё хорошее настроение. Мне хочется сжаться в комок и плакать навзрыд, а ещё — орать, топать ногами и бить посуду. И всё это прямо здесь и сейчас, когда я чувствую себя настолько беззащитной и уязвимой.

— Ир? Ирина? Ира!

Тёплые ладони сжимают моё лицо, привлекают внимания к стоящему рядом со мной человеку. Я поднимаю взгляд и смаргиваю пелену слёз, протягивая руки к ничего не понимающей Лёле. Утыкаюсь лбом ей в живот и тихо, загнанно дышу, пытаясь взять себя в руки. И далеко не сразу понимаю, что Ильина говорит.