Двойняшки для олигарха

Поднимаюсь во весь рост, даю Свете с мелкими спуститься на несколько ступенек вниз и зло рычу Мэту:

— Ничего не знаешь про детей?! Какого х…, — сглатываю, —… хрена?!

— Я хотел сначала кое-то проверить, а потом уже доложить тебе, — отвечает совершенно невозмутимо.

— Проверил?!

— Не успел, извини, — хлопает меня по плечу.

— Мэт, ты сейчас единственный, кому я могу доверять в этом гадюшнике. Не заставляй меня устраивать тебе тотальную проверку! Я не хочу потерять единственного друга.

— Раф, я всегда играю на твоей стороне, даже в те моменты, когда тебе кажется, что это не так.

Глава 11

Рафаэль

В первую очередь мы едем с Матвеем к Юле в больницу. Друг остается проверять охрану и смотреть записи с камер со вчерашнего вечера, а я выясняю, куда перевели мою женщину и поднимаюсь в отделение.

Оно уже не так давит на нервы. Светло, ничего не пиликает вокруг, по коридору бродят пациенты и снуют по палатам медсестры то с уколами, то с капельницей.

— Вы к кому? — останавливается одна из них прямо возле меня.

— К Шакировой, — снимаю с вешалки белый халат, накидываю на плечи.

— Так рано еще. Все посещения после десяти, — разъясняет мне пожилая женщина.

— Галина Степановна, пропустите Рафаэля Закировича к жене, — заискивающе произносит женщина помоложе. — Ему можно здесь появляться в любое время. Проходите, господин Шакиров, — показывает мне рукой правильное направление.

Стараюсь не скорчиться от приторности ее улыбки, прохожу к вип палате, у которой выставлена моя охрана. Так что я и без подсказок вряд ли бы заблудился. Не заметить двоих здоровых вооруженных мужиков в черной форме — надо быть совершенно слепым.

Захожу. Юля спит, завернувшись в одеяло. Бежевые жалюзи закрыты и палату наполняет теплый, мягкий свет.

Тихо прикрываю дверь, ставлю стул у кровати, сажусь и смотрю на нее. Запоминаю каждую видимую ссадину или синяк.

Сволочи, посмевшие навредить ей, ответят мне за все. За разбитые губы, за слезы, высохшие на ее щеках, за страх в родных глазах.

Поднимаюсь, подхожу ближе, наклоняюсь и прикасаюсь губами к ее виску. Юля морщится, тихо стонет, разлепляет ресницы.

— Спи, — еще раз быстро ее целую. — Я заеду вечером.

— Раф, стой, — хрипло и устало. — Дети?

— С ними все хорошо. Они тоже под охраной. Переживают. Я дал слово, что вы скоро увидитесь и я буду тебя оберегать. А данное детям слово нарушать нельзя, — улыбаюсь ей. — Отдыхай. Я сейчас переговорю с врачом, а вечером привезу тебе все, что он скажет.

— Я могу им позвонить? Пожалуйста, Рафаэль, — умоляюще.

— Конечно, — достаю телефон, протягиваю ей. — Помнишь номер Светки? А то у меня не записан.

— Да – да, — бормочет, быстро бегая пальчиками по сенсору. Громкие гудки в динамике. Даже я их слышу. — Свет, Света, дай мне Димку и Лину, а, — тараторит Юля, будто не успеет и связь сейчас прервется. — Живая, это главное, — отвечает подруге. — Дай мне деток, — ждет. — Привет, котята, — улыбается и из ее глаз к ушку течет слезинка. — Со мной все хорошо, честно. Мы с вами совсем скоро увидимся. Обязательно слушайтесь тетю Свету и дядю Рафаэля, пока меня не будет. И прошу вас, без ваших шуток. Поняли меня? — старается быть строгой, но у нее это плохо получается.

Они еще немного болтают. Юля возвращает мне теплый телефон. Убираю его в карман.

— Тебе легче? — убираю с ее лица волосы.

— Да, спасибо. Ты узнал, кто меня сбил?

— Есть предположения. Буду плотно этим заниматься сегодня. Юль? — зову после паузы.

— Что? — морщась от боли в теле устраивается немного удобнее. Поправляю ей одеяло.

— Где их отец?

— Бросил нас, когда я была беременной, — кусает сухие губы. — Мне везет на мужчин, которые боятся ответственности.

— Юль, им по пять лет. Мне Дима сказал…

— И что? — нервно вздрагивает. — Только тебе можно было любить одну, а спать с другой?

— Юля! — сжимаю зубы. — Когда мы расходились, я ни с кем кроме тебя не спал!

— Ну значит это я такая плохая. Не удержалась, — цепляет меня и отворачивается.

— Я же узнаю правду, Юль. Это элементарно. Скажи сама. Они мои? Это наши дети, Юль?! — беру ее за руку. Выдергивает и прячет ее под одеяло.

— Еще чего! Это мои дети, Рафаэль. Мои и одного труса, испугавшегося ответственности.

— Я не ответственности тогда испугался! — завожусь сильнее. — За тебя, дуру гордую! Посмотри на меня, Юлька. В глаза мне посмотри. Я никогда не лгал тебе. Никогда, слышишь? А ты сейчас мне лжешь. И я сначала спасу тебя, а потом все узнаю, и мы вернемся к этому разговору, — на эмоциях немного грубо разворачиваю пальцами ее лицо к себе и жадно прижимаюсь к ее искусанным, кровоточащим губам, слизываю с них кровь, снова целую и эта зараза отвечает мне. Плачет и отвечает так же жадно и голодно. Это и есть наша с ней правда…

Меня отпускает.

— Я приеду вечером, — еще один короткий поцелуй.

Выхожу из палаты, осматриваю дежурную охрану у двери.