Двойник

— Все правильно, — улыбнулся Сигурд. — Но этот способ ненадежен, к нему обычно прибегают непосвященные в погоне за быстрыми — и часто ложными — прозрениями. Значение руны Перто гораздо шире. Она символизирует тайное, ставшее явным; внезапное действие, подобное броску костей, которое подсказывает ответ на заданный вопрос. В сочетании с Оталой, руной предков, этот знак связывает меня с вами обоими, разгадка — ваше наследие. То, что я должен вам передать помимо своей крови.

Он пристально глянул на внуков и продолжил:

— Каждый этап путешествия соответствует одному камню из рунного расклада и секрету, который необходимо разгадать.

Прикрыв глаза, Сигурд наклонился вперед.

— Здесь еще остались неразгаданные тайны.

Не глядя перед собой, он накрыл страницу с рисунком ладонью и вновь забормотал по-норвежски, затем внезапно вскрикнул и отдернул руку.

Скай и Кристин уставились в дневник. Расклад выглядел так же, как обычно, — пять камней, выложенных крестом. Но теперь под ними просвечивала еще одна, новая руна, похожая на большую «Н» с косой перекладиной, проходившей под всеми пятью символами старого рисунка.

— Хагалаз, — произнесли все трое хором; Скай и Кристин с удивлением, Сигурд с торжеством.

— О да, Хагалаз — руна бури. Она предвещает град, что губит посевы, обрекая людей на голодную смерть; молнию, что огненной стрелой вонзается в крышу и поджигает целый город. Знак разрушения… И превращения! Ведь порой надо все уничтожить, чтобы дать начало новой жизни. — Глаза старика пылали ярче, чем огонь в камине. — Лишь тот, кто умер, может переродиться.

— В Таро это карта смерти, — прошептала Кристин.

— Или конца одного периода жизни и начала другого. — Голос Сигурда окреп и стал громче. — Но в этом рунном раскладе Хагалаз может значить только одно — гибель! Скай в теле Бьорна отнял жизнь у многих, а позже и сам сгинул на горящем драккаре. Он убивал в ястребином обличье по велению инстинкта. Теперь пришло время еще одной смерти.

— Твоей? — выдохнул Скай.

— Нет. — Сигурд пристально взглянул на него. — Умереть суждено другому человеку.

— Кому же? — в один голос спросили брат с сестрой, цепенея от страха.

Сигурд молча взял мешочек, развязал шнурок и высыпал камни на доску рядом с дневником. Они поблескивали в свете пламени; лишь некоторые символы были видны.

— Закройте глаза, — велел он, и дети послушались.

Старик быстро перевернул руны рисунком вниз.

— Можете смотреть, но не доверяйте зрению. Призовите на помощь сердце и выберите одну. Только не глядите пока на символ!

Гладкие кругляши походили друг на друга как две капли воды. Кристин быстро схватила один и прижала к груди. Скай медлил. Он прекрасно знал, какой камень взять, просто не хотел пока к нему прикасаться.

Когда он все же нехотя выбрал руну, Сигурд поднялся с кресла и шагнул к огню, жестом поманив внуков за собой. Над каминной полкой Скай и Кристин увидели большое тусклое зеркало, покрытое патиной.

— Вот мой наблюдательный пункт, Скай. Сидя здесь, я сопровождал тебя во всех путешествиях.

Старик закашлялся. Скай взглянул на деда, но тот сжал его плечо, заставляя повернуться обратно.

— Смотрите только туда, не отвлекайтесь. Не обращайте внимания на свое отражение.

— Но зачем…

— Смотри, Скай, и увидишь.

Сначала в мутном стекле не было ничего, кроме их искаженных лиц. Брат и сестра пытались уловить хоть что-то необычное, Сигурд же глядел прямо перед собой. Ская поразила ясная голубизна его взора — словно решимость старика прожигала туманную пелену. Последовав примеру деда, он уставился в одну точку, и тут же Зазеркалье наполнилось движением, словно ветер всколыхнул дымовую завесу. В глубине отраженной комнаты неясные очертания стремительно обретали форму: вот мелькнула чья-то рука, затем подбородок и наконец огромный зрачок. Секунду спустя все прояснилось: глаз съежился до нормальных размеров, а его хозяин отвернулся прочь. Скаю хватило мгновения, чтобы узнать ненавистное лицо.

— Олав, — тихо произнес он.

Кто-то эхом вторил ему, но Скай не мог определить, откуда доносится голос, — дым, который прежде клубился по ту сторону стекла, теперь сгустился вокруг.

Он видел только спину человека, идущего впереди по сельской улице. Вскоре к картинке добавился звук: ботинки Олава скрипели на утоптанном снегу, музыка из пивной становилась все громче. Теперь Скай не просто наблюдал за происходящим, он следовал за верзилой по пятам. Когда тот перешагнул порог и направился к барной стойке, Скай вошел следом. Он стоял рядом, глядя, как норвежец опрокидывает в себя одну кружку за другой. Посетитель, раздраженный пьяными выкриками Олава, сделал тому замечание, и Скай невольно пригнулся, уворачиваясь от разбитой бутылки, а потом от затрещины, предназначенной не ему.

Позже, вновь оказавшись на улице, он увидел, как обидчик великана вышел из пивной, ступил в густую тень, где поджидал его Олав, и остался там лежать с ножом в груди.

Из тумана просочился голос дедушки: