Двойник 3: Квартальный Поручик (Бояръаниме)

Следом за Аней подписали свои бумаги мы, после чего Петров самолично поставил свою подпись, и поставил на бланках печати.

— Жду вас в оперативном через пятнадцать минут с личными вещами, — скомандовал нам Петров поднимаясь. — Вот, возьмите ещё пару бланков, на складе получите бронники, каски, и дополнительно аптечки и автоматы.

Из кабинета Петрова Аня вышла мрачная как туча.

— Анна, всё нормально, — в пол голоса сказал я девушке.

— Угу, — сухо кивнула та. — Просто дай мне время похандрить. Это пройдёт к вечеру. Умом я всё понимаю, но ничего не могу с этим поделать.

Я оставил девушку в покое, после чего мы пошли к нашим шкафчикам собирать личные вещи. Предстоял ещё один поход на склад за положенной амуницией. А Петров решил похоже выжать из нас всё, что возможно, в плане служебной выгоды. Хотя я предполагал, что он планировал перевести нас к нему, правда не думал, что это случиться так скоро. Собрав личные вещи и посетив склад мы с несколькими свёртками за пять минут до назначенного срока явились в Оперативный отдел. Петров уже был там.

— Вот ваши шкафчики, располагайтесь, — махнул он нам рукой. — Потом пойдете знакомиться с местным населением.

Разложив свои вещи по полочкам мы прошли в общий кабинет, где кроме Петрова уже сидело пятеро человек. Всем операм было уже около сорока и более, самому молодому было чуть за тридцать.

— Берг-Дичевский и Ветров, — сухо представил нас Петров. — Наше пополнение. А теперь давайте знакомиться.

— Иван Семёнович Князев — наш самый опытный опер уполномоченный и бессменный водитель.

Иван Семёнович оказался крепким седовласым стариком с цепким взглядом и безукоризненной выправкой с погонами Прапорщика. По нему сразу было видно, что он опер старой закалки, и делает всё исключительно по букве устава.

— Алексей Петрович Шек-Соколов — второй по опыту после Ивана Семёновича.

Шек-Соколов оказался крепко сбитым мужчиной под сорок лет с массивными скулами и таким же взглядом как у Князева с погонами Лейтенанта.

Похоже такой взгляд — профессиональная черта всех оперативников. Как будто сделаны на одном заводе — хотя частично так и есть — наверное учились в одной школеили училище Полиции.

— Наш Младший Лейтенант — Елизавета Алексеевна Рощина.

Елизавета Алексеевна оказалась женщиной чуть младше, чем Шек-Соколов, но тоже под сорок, с платиновыми волосами, собранными как у Ани в узел. Во взгляде хоть и присутствовала цепкость, но не такая как у первых двух оперативников.

— Степан Сергеевич Крязев — наш старший прапорщик.

Старший прапорщик оказался мужчиной сорока лет стриженный ёжиком с некоторой усталость во взгляде, вперемешку с подозрительностью.

— И Николай Петрович Фолин — старшина.

Старшина Фолин оказался всего на несколько лет старше нас, и выглядел как несобранный и рассеянный человек с короткой стрижкой.

В этот момент у меня зазвонил телефон.

— Ответь, — коротко разрешил Петров.

Я взял трубку и вышел. Номер был незнакомым.

— Алло?

— Ты Ветров? — раздался незнакомый манерный голос.

— Я.

— Головка от ружья, — манерно протянул неизвестный собеседник, судя по голосу мужчина. — Тебе кто разрешил без лицензии торговать той мочой, которой ты духами называешь? Ничего не перепутал мальчик?

От таких обращений я буквально пришёл в ярость. Что за утырок смеет звонить мне и ещё так по свински разговаривать? Кто-то совсем забыл своё место? Последний человек, который набрался смелости говорить со мной так был Пантейлемонов, который был уверен в собственной безнаказанности.

— А ну-ка рот закрой! — рявкнул я. — Дома так разговаривай, со своим мужем! Имя фамилию назвал, живо!

— Алексей Иванович Бурлаков, — отозвалась трубка. — Род Бурлаковых, и член сената, а за такие слова ты у меня ещё ответишь паскуда, я тебе ещё покажу твоё место. Я с тебя спрошу за твои дела, а потом за то, что так разговариваешь дерзко. А потом ещё раз спрошу. Ты не думал, что если за помелом не следить, то с тебя могут спросить, а потом ещё спросить? Спрошу и с тебя, и с твоих гастрабайтеров, которые без документов, и с твоих дружков, ты не сомневайся. Я уж звонил твоему немецкому сантехнику, и говорил о том, что с тобой и с ним будет, готовь дырку, и не для ордена.

После этих слов меня прорвало от ярости, и я ответил персонально этому недоноску о том, что думаю о нём, что думаю о его вероятной ориентации и поведении, и что с ним будет после нашей встречи. Это нужно было постараться, чтобы так выбесить меня и довести до белого каления.

— Что-то ты сильно смелый, — с издевкой произнесла трубка. — Думаешь, кто-то тебе поможет? Я и всех на место поставлю. В общем так, чепушило — назначаю тебе сегодня стрелу в восемь, рядом с твоими гастробайтерами. Смотри не убеги.

Бурлаков бросил трубку, а меня ещё трясло от гнева. Хорошо, что я ещё вышел из кабинета, чтобы никто не слышал разговора, потому, что мои ответы были непечатными.

— Кто звонил? — вышел Егор. — От твоего бешенства вода в чайнике закипела.