Двойник

Торжественный акт чтения завещания уже начался, как вдруг, точно по мановению волшебного жезла, считавшийся пропавшим без вести младший брат князя вошел и объявил, что он должен быть провозглашен теперь правителем и что всякое распоряжение князя, которое, в каком бы то ни было отношении ограничивавшее права его брата на престол, должно быть признано, не имеющим силы. Вскрытие же завещания может состояться и позже.

Неожиданное появление князя Исидора всем казалось неизъяснимой загадкой, так как никто не знал, что князь Исидор, изменив свою наружность с помощью парика и румян, давно жил в стране неузнанным, а в последние дни ожидал смерти князя в развалинах замка. Вскоре после того, как он покинул княжество Рейтлинген, он принял имя графа Гектора фон Целиса и таким образом совершенно скрыл всякие следы своего пребывания.

Председатель государственного совета, почтенный уже старик, заявил на это князю Исидору, пристально смотря ему в глаза, что раньше, чем объявят последнюю волю князя, он не имеет права призвать его брата за наследника престола. Быть может, в завещании скрыты важные тайны, и по раскрытии их дело примет совсем иной оборот.

Последние слова председатель произнес, значительно повысив голос, и все увидели, что князь Исидор пришел в сильное смущение.

Тогда завещание было вскрыто при соблюдении обычных формальностей, и все, исключая лишь князя Исидора, узнали его содержание с самым радостным удивлением. Князь объявлял, что он на смертном ложе понял всю несправедливость совершенного им по отношению к своей полной добродетели супруге, которую из пустого подозрения в неверности, внушенного ему одним коварным злодеем, вместе с ее ребенком заточил в отдаленный, пустынный приграничный замок, откуда она скрылась, так искусно заметав свои следы, что ее невозможно было разыскать. Сын князя, однако, благодаря Богу, нашелся, так как внутреннее чувство подсказало князю, что юноша, попавший к нему под именем Деодатуса Швенди, был его сыном, когда-то брошенный князем под влиянием дьявольского ослепления. Всякие сомнения в тождественности этого юноши с его сыном мог рассеять граф фон Терни, спасший его сына и живший под именем Амадея Швенди в глубоком уединении на вилле в Люцерне. Конечно, любое сомнение в законности рождения сына князя уничтожалось само собою. Остальная часть завещания содержала выражение глубокого раскаяния и уверения в том, что всякая вражда затихла в его груди, а также прочувствованное отеческое наставление к сыну и будущему правителю.

Князь Исидор осмотрелся вокруг с презрительной усмешкой и заявил, что все это основывается лишь на бреде умирающего князя и что он отнюдь не имеет желания жертвовать своими прирожденными правами в пользу безумных фантазий.

По крайней мере, вымышленного наследника престола не было налицо, и могло еще оказаться, что граф фон Терни не сумеет подтвердить все обстоятельства, о которых упоминает князь, с такою наглядностью, что все удостоверятся, будто тот юноша, так внезапно свалившийся с неба, и есть наследник престола, а не простой искатель приключений. Поэтому временно все-таки на престол должен вступить он, князь Исидор.

Но едва успел он произнести эти слова, как в залу вошел в богатой одежде, со сверкающей звездой на груди и в регалиях, сам старый Амадей Швенди, или, вернее, граф фон Терни. Он вел за руку молодого человека, которого все так долго считали за его сына Деодатуса Швенди. Взоры всех были устремлены на юношу, и все вскричали в один голос: «Вот наш князь! Вот князь!»

Но этим чудом не закончились события дня, так как едва граф фон Терни открыл рот, собираясь говорить, как его перебил шум народа, кричавшего на улицах:

— Да здравствует княгиня! Да здравствует княгиня!

И действительно, вслед затем в залу вошла высокая величественная женщина, сопровождаемая молодым человеком.

— Возможно ли, — вскричал граф фон Терни вне себя, — и это не сон? Княгиня! Действительно, это княгиня, которую мы все считали погибшей!

— Какой счастливый день, — воскликнуло ему в ответ все собрание. — Какой благословенный миг! И мать, и сын — оба нашлись.

— Да, — сказала княгиня, — смерть моего несчастного супруга возвращает вам, мои верноподданные граждане, вашу княгиню, но этого мало. Вы видите перед вами также и сына, которого она родила, вы видите вашего князя и повелителя.

С этими словами она вывела юношу, пришедшего с нею, на середину залы. Но к нему навстречу вышел молодой человек, пришедший с графом фон Терни, и оба, оказавшись не только похожими друг на друга, но настоящими двойниками лицом, ростом, сложением, остановились как оцепенелые, смотря друг на друга с невыразимым ужасом.

Быть может, теперь пришло время рассказать благосклонному читателю, как все происходило на самом деле при дворе князя Ремигия.