Двойник

Фонарик постепенно угасал. Второй комплект батареек был на исходе. Оставалось еще два, а потом – кромешная тьма. На этот раз она не испытывала паники, когда лезла в пакет за свежими батарейками и вскрывала новую упаковку. «Я уже делала это, я снова смогу». Она отвернула крышку фонарика, спокойно извлекла старые батарейки и вставила новые. Снова вспыхнул яркий свет – отсрочка перед долгой ночью, наступления которой она так боялась.

«Все умирают. Но я не хочу умирать в этом ящике, где никто не отыщет даже моих костей».

Экономь свет, экономь свет, сколько сможешь. Она выключила фонарик и лежала в темноте, чувствуя, как страх все сильнее сжимает ее в своих жестоких объятиях. «Никто не знает, – думала она. – Никто не знает, что я здесь».

Перестань, Мэтти. Возьми себя в руки. Ты можешь положиться только на себя.

Она повернулась на бок и свернулась клубком. Услышала, как что-то покатилось по полу. Одна из батареек, теперь уже бесполезная.

«А вдруг никто не знает, что меня похитили? Вдруг никто не знает, что я еще жива?»

Она обхватила руками живот и еще раз прокрутила в голове свои разговоры с похитителем. «Как вы себя чувствуете?» Именно это он всегда и спрашивал: как она себя чувствует. Как будто его это волновало. Как будто злодею, засадившему в ящик беременную женщину, есть дело до того, как она себя чувствует. И тем не менее он постоянно интересовался ее здоровьем, а Мэтти умоляла выпустить ее.

«Он ждет другого ответа».

Она поближе подтянула колени, и ее ступня ударилась о какой-то предмет, тут же откатившийся в сторону. Она присела и включила фонарик. Начала шарить по полу в поисках использованных батареек. Их было четыре, да еще две новые в упаковке. И две в фонарике. Она снова выключила фонарь. Экономь свет, экономь свет.

В темноте она начала расшнуровывать ботинок.

24

Доктор Джойс О’Доннел вошла в зал совещаний полицейского управления с таким видом, будто была его хозяйкой. Ее блестящий трикотажный костюм «Сент-Джон» стоил, наверное, больше, чем вся одежда Риццоли, купленная в нынешнем году. Восьмисантиметровые каблуки усиливали впечатление от ее и без того величественного роста. Ее ничуть не смущало, что трое полицейских внимательно наблюдают за тем, как она устраивается за столом. Она умела завоевывать аудиторию, и это качество вызывало у Риццоли невольную зависть, даже притом что Джейн презирала эту женщину.

Неприязнь явно была взаимной. О’Доннел бросила ледяной взгляд на Риццоли, потом взглянула на Барри Фроста и в конце концов сосредоточила свое внимание на лейтенанте Маркетте, старшем офицере отдела по расследованию убийств. Иначе и быть не могло, О’Доннел не разменивалась на мелких сошек.

– Признаюсь, ваше приглашение было для меня неожиданностью, лейтенант, – сказала она. – Меня нечасто вызывают в «Шредер-плаза».

– Я последовал совету детектива Риццоли.

– Тогда оно еще более неожиданно. Учитывая некоторые обстоятельства.

«Учитывая то, что мы играем в разных командах, – подумала Риццоли. – Я ловлю чудовищ, а ты их защищаешь».

– Однако, как я уже сказала детективу Риццоли по телефону, – продолжила О’Доннел, – я смогу помочь вам, только если вы поможете мне. Если вы хотите от меня помощи в поисках Зверя, вам придется поделиться со мной информацией, которой вы владеете.

В ответ Риццоли подвинула О’Доннел папку:

– Вот все, что нам пока известно об Элайдже Лэнке.

Она увидела, как вспыхнул огонек в глазах психиатра, когда та потянулась к материалам. Знакомство с чудовищем – вот ради чего жила О’Доннел. Возможность приблизиться к самому сердцу зла.

О’Доннел открыла папку:

– Это его документы из школы.

– Из Фокс-Харбора.

– Коэффициент умственного развития – сто тридцать шесть. Но отметки самые средние.

– Классический пример троечника. «Способен на многое, если приложит старания», – написала какая-то учительница, даже не подозревая о том, куда заведут Элайджу его способности. После смерти матери его воспитывал отец, Хьюго, который подолгу нигде не работал. Большую часть времени проводил за бутылкой и умер от панкреатита, когда Элайдже было восемнадцать.

– Там же росла Амальтея.

– Да. Она переехала к дяде, когда ей было девять лет, после смерти матери. Никто не знает, кто ее отец. Такова семья Лэнк из Фокс-Харбора: дядя-пьяница, двоюродный брат-психопат и девочка-шизофреничка. Крепкая американская семья, как видите.

– Вы назвали Элайджу психопатом.

– А как еще назвать мальчика, который шутки ради заживо хоронит свою одноклассницу?

О’Доннел перевернула страницу. Любой другой, читая это досье, испытал бы ужас, но на ее лице было лишь выражение крайней заинтересованности.