Двойник

— Вот как! — замети я. — Вы меня смущаете: я и не думал, что люди могут так льстить. Но что я сделал, чтобы вызвать к себе столько внимания с вашей стороны?

— Что вы сделали?! — воскликнула она.

Руки ее сжались, грудь высоко поднималась и опускалась от кипевшего в ней негодования.

— Вы спрашиваете, что сделали вы, когда трава… еще не успела покрыть могилу моего отца… — пробормотала она, прерывающимся голосом и, закрыв лицо руками, она горестно зарыдала.

Должен сказать, что в эту минуту я почувствовал себя невероятным грубияном, и от всей души проклинал Норскотта.

— Вы можете мне верить или нет, как вам угодно, — сказал я, — но я также причастен к смерти вашего отца, как вы сами!

Девушка перестала плакать и, открыв лицо, дико посмотрела на меня.

— О!.. — возмущенно крикнула она. — Как вы смеете так говорить?! Зачем вы лжете? Ведь я стояла около отца, когда вы его застрелили… Посмотрите!

Она отвернула рукав и, обнажив запястье, показала на глубокий шрам, резко выделявшийся на ее белом нежном теле.

— Вот след от вашей пули, а вы еще осмеливаетесь лгать мне в глаза? Кто же вы?… Человек или дьявол?!

Девушка снова упала на диван в порыве отчаянного горя.

— Взгляните на меня, — сказал я ей серьезным тоном.

Она подняла голову.

— Похож я на человека, который лжет? — проговорил я резко. — Клянусь именем моей матери и всего мне дорогого, что я совершенно невиновен в смерти вашего отца! В данный момент я больше ничего не могу вам сказать, но положа руку на сердце, уверяю вас, что это сущая правда!

Крайне серьезный тон моих слов, по-видимому, оказал свое действие: в ее глазах, устремленных на меня, показалась тень сомнения.

— Я… я тогда не понимаю, — проговорила она неуверенно. — Но Гуарец… — голос ее оборвался.

У меня мелькнула мысль, что Гуарец, джентельмен, о котором мне не мешает знать более подробно. Но девушка упрямо стиснула губы и не хотела продолжать начатой фразы.

Мне было обидно, но вести допрос дальше я не мог, не изменив слову, данному мною Норскотту. Меня и без этого уже мучила совесть, что я не совсем точно исполняю свои обязанности.

— Хорошо, — сказал я, пожав плечами, — пусть будет так!.. Вы можете спокойно покинуть этот дом, когда вам заблагорассудится! Кстати, — добавил я, вынув пистолет из кармана и протягивая его ей, — раз вы отдали мне ключ, я считаю своим долгом возвратить вам вашу собственность. У вас, вероятно, имеются еще заряды, но я доверяю вашей чести!

— Честь!.. — вырвалось у нее. — Это вы говорите о чести?! Вы…

Вывод из ее слов был настолько ясен, что я не мог оставить их без ответа.

— Почему же нет? — спросил я, — я же вам сказал, что я совершенно неповинен в тех преступлениях, которые вы мне приписываете.

Я подошел к дивану и взял ключ.

— Вы, быть может, скажите мне, не гуляют ли еще такие предметы по городу? В противном случае, мне нужно заказать новый замок.

Она покачала головой.

— Не знаю! Но должна вам сказать, виновата или нет, все равно вас не спасет никакая сила!

— Возможно вы и правы, — заметил я, — и все таки я завтра утром позову слесаря: может быть это даст мне отсрочку.

Я подошел к двери, приоткрыл ее и стал прислушиваться, спит ли прислуга.

— Нет ни души, — сказал я, — можете спускаться в вестибюль, я выпущу вас.

— Хорошо, — ответила она устало.

Я молил судьбу, чтобы не встретить на лестнице никого из слуг.

Мы беспрепятственно дошли до вестибюля и мне удалось так открыть дверь, чтобы бесшумно выпустить посетительницу.

Как только она вышла, я последовал за ней, захлопнув дверь.

— Я провожу вас до экипажа, — сказал я любезно.

При свете фонаря я заметил ужас в ее глазах.

— Нет, нет, — испуганно прошептала она, — вы должны вернуться, опасно…

— Я совершенно согласен с вами, что молодой девушке опасно гулять по Лондону в такой поздний час! Вот почему я хочу помочь вам найти экипаж.

Она судорожно схватила меня за руку.

— Я ничего не понимаю, — жалобно проговорила она, — это похоже на то, чего я ждала… Только пожалуйста, пожалуйста…

Послышался стук колес, и унылого вида карета медленно подъехала к нам. Я дал знак кучеру и он остановился.

— Вот как раз то, что вам надо, — сказал я девушке.

Она с легким вздохом облегчения выпустила мою руку и нервно оглянулась.

Я пошел вперед и стал около колес, как бы защищая ее платье от грязи. Она поднялась в карету и поблагодарила еле слышным голосом.

— Спокойной ночи, — сказал я, протягивая руку. — Представляю вам одной сообщить кучеру, куда вас везти.

Последовало короткое молчание.

Затем она торопливо нагнулась и вложила свою руку в мою.

— Спокойной ночи, — мягко промолвила она.

Я ощутил пожатие ее пальчиков, тех самых нежных пальчиков, которые были так близко к тому, чтобы оборвать мою многообещающую карьеру, — и странное чувство удовлетворения наполнило меня.

Выпустив ее руку, я пошел по тротуару.

Кучер поднял верх, повернул лошадь и экипаж быстро покатил по направлению к Оксфорд-стриту.

«На этом кончается первый урок», — подумал я.

И в это же мгновенье внимание мое было привлечено тем, что происходило на противоположной стороне улицы.