Двойник Декстера

Ни дыхания, ни мысли, ни движения. Ничего, кроме ошеломленного, машинального «нет».

Не может быть. Просто невероятно. Никоим образом, не здесь, не сейчас, мы этого не видим и не можем видеть ничего подобного, невозможно, неправильно, не по сценарию…

Но все-таки оно есть. Не двигается и не меняется.

Освещенный одной-единственной тусклой лампочкой, стоит металлический стол. Старый, ничем не примечательный, из какого-нибудь эконом-магазина, с облупленной белой столешницей. А на нем сложено ровными кучками то, что некогда было человеческим телом. Оно аккуратно разрезано, разделено на части, почти идеально оформлено, именно так, как и должно быть, и меня охватывает нереальное ощущение знакомого, но совершенно невероятного комфорта, поскольку я-то прекрасно знаю, что передо мной, — но этого не может быть. Я смотрю, смотрю, смотрю, но ничего не меняется.

Я вижу тело, предназначенное к выносу после того, как кто-то долго и любовно потрудился над ним с ножом и несомненной энергией, все так знакомо и приятно, и причина крайне проста — именно так я бы сделал и сам. Но я-то этого не делал, и никто на свете не способен к стопроцентному подражанию, даже мой брат Брайан, но вот тело передо мной, я хлопаю глазами и смотрю, смотрю — а оно никуда не исчезает и не меняется.

Все так невероятно и до жути напоминает то, что я сам собирался сделать. Я не могу удержаться — шагаю вперед за порог и приближаюсь, словно стол — гигантский магнит, слишком сильный, чтобы я мог противостоять притяжению. Я двигаюсь, затаив дыхание и ничего вокруг себя не видя, к тому, чего никак не может здесь быть, хотя глаза не лгут… шаг, другой…

И по ту сторону стола что-то выступает мне навстречу из темноты, и, не успев даже подумать, я выхватываю нож и бросаюсь к новой опасности…

И оно бросается на меня, тоже с ножом в руке.

Я пригибаюсь и замираю, высоко подняв нож.

И оно пригибается и замирает, высоко подняв нож.

Это мгновение длится вечно; совершенно растерявшись, охваченный откровенной паникой, я смотрю на врага, моргаю и вижу, как он моргает…

Я медленно выпрямляюсь и встаю — и он делает то же самое.

А больше ничего он сделать и не может, поскольку это— мое отражение в огромном зеркале. Я сам стою там и смотрю на себя, находящегося здесь и взирающего на…

Я опять застываю, не в силах думать, не в силах предпринять хоть что-нибудь. Я могу только смотреть в зеркало, поскольку это, как и аккуратно разложенное на столе тело, не случайное совпадение. Зеркало поставили именно здесь, чтобы оно сыграло свою роль. И вот я вижу самого себя над трупом, который только я и мог обработать таким образом. Убежден, ничего подобного я не совершал, но тело тут, и я не знаю, что делать и что думать.

Я стою, словно под крошечным колпаком, ошеломленный и бесчувственный, и обозреваю картину, созданную специально для меня. Я должен был обнаружить ее и отреагировать именно так. Просто стоять и смотреть, не веря глазам своим.

Наконец крошечная мысль медленно пробивается сквозь груды дерьма, которым забит мой мозг, и вопит в ухо достаточно громко, чтобы я услышал. Я хлопаю глазами, с трудом вздыхаю и позволяю себе поразмыслить.

Кто это сделал?

Неплохое начало, достаточно неплохое, и следом, сквозь туман, приходит следующая мысль. Только Брайан знает мою технику настолько, чтобы копировать ее. На одно мимолетное мгновение я задумываюсь, не он ли тут побывал — он ведь всегда хотел по-братски развлечься со мной. Может быть, он, так сказать, игриво ткнул Декстера под ребра, воодушевляя таким образом?

Но, хорошенько обдумав сей вариант, я понимаю: это невозможно. Брайан мог сколько угодно спрашивать, настаивать, подольщаться — но никогда бы не рискнул. Помимо Брайана, в мире нет никого, кто видел бы Декстера за работой и выжил…

…кроме Свидетеля, разумеется. Неизвестной Тени, которая застукала меня над Валентайном, поместила отчет в блоге и удостоилась почетного первого места в моем списке; эгоистичный, сводящий с ума болтун, которого я намеревался, придя сюда, превратить в то самое, что сейчас лежит на столе. Хотя это не укладывалось в голове, но, кроме Свидетеля, расстараться было некому. Он приготовил все по моему образцу, поставил зеркало по ту сторону стола, и никаких иных объяснений быть не может, однако остается один настоятельный вопрос: зачем?

Я не нахожу ответа. Я по-прежнему уверен, что это невозможно, но из области теоретической кошмар перешел в сиюминутную, и я смотрю на разрубленное тело, которое реально ничуть не менее, чем нож, который я держу в руке. Я делаю медленный, беспомощный шажок навстречу, и другой я, в зеркале, тоже идет вперед. Я резко останавливаюсь и смотрю — и он тоже взирает на меня.