Двойник Жанны де Арк

Поблагодарив своего любимого святого – архангела Михаила, Анна приказала своим людям обложить дом вязанками хвороста, после чего арбалетчики обстреляли их зажженными стрелами. Анна с ее парнями встали возле пылающего дома, встречая разбойников и предлагая им сдаваться или убивая на месте.

Разбойники выскакивали по одиночке и сразу по несколько человек, так что у Анны и ее людей не было причины жаловаться на скуку и бездействие. Не заметили они также, что с другой стороны леса на помощь к разбойникам подошел фуражный отряд. Анна почувствовала резкую боль в подмышке и, увидев хвост арбалетной стрелы, упала, корчась от боли, прямо под ноги дерущимся, и ее бы затоптали, не приди ей на помощь сьер де Аллон, который, рискуя собственной жизнью, выволок ее с поля боя и дотащил до безопасного места.

Плача от собственной беспомощности, Анна следила какое-то время за ходом сражения, не в силах поднять меч левой рукой и понимая, что сейчас ее обнаружат, после чего убьют или возьмут в плен. Но ничего такого не произошло. Вскоре бой прекратился, и склонившийся над Анной Луи де Аллон попытался вытащить стрелу, причиняя ей жуткую боль. Анна отбивалась, силясь поймать звучавшего ее рыцаря за руку, но он уже успел ухватиться за торчащий из раны деревянный кончик. Она закричала, ругнулась всем телом и обмякла, потеряв сознание на руках сьера Луи.

Анна очнулась на другой день в своем замке, без брони и одежды, перевязанная по всем правилам. Рядом с ней сидели бледная заплаканная Брунисента и Парцефаль де Премель.

– Что произошло? – Анна покорно приблизила губы к поданной ей чашке и сделала несколько глотков горьковатого варева.

– Все раскрыто, – прошептал управляющий. – Наши рыцари и воины пытались отбить вас у де Аллона, чтобы правда не вышла наружу, но тот понял, что к чему, и направил гонца в Вокулер. Пока гонец не скрылся из вида, арбалетчики заслоняли дорогу нашим рыцарям, так что не было возможности перехватить его и прирезать.

– Понятно, – Анна с жалостью посмотрела на Брунисенту и отвела глаза.

– Я подвела тебя, прости.

Она попыталась взять подругу за руку, но та, закрыв ладонями лицо, разрыдалась.

– Не бойся, мы скажем, что я силой принудила тебя совершить церковный обряд, и все это подтвердят. Тебя вернут отцу. Ну, может быть, заставят совершить какое-нибудь небольшое паломничество или что там в таких случаях полагается. Лучше всего, если прямо сейчас ты вернешься к господину ля Жюмельеру и, бросившись ему в ноги, расскажешь, что только теперь узнала, что твой муж на самом деле женщина. Что, мол, я держала тебя в заточении, намереваясь прихватить твое приданое и потом прибрать к рукам весь Лероз. Он поверит, особенно когда дело коснется его собственности. Я слышала, в молодости твой отец сделал себе состояние на том, что предлагал свое заступничество всем окрестным деревням, и если те отказывались, нападал на них и увозил все добро, которое затем сдавал за бесценок перекупщикам. Расскажи ему, какая я гадина, и он примет тебя обратно и не выдаст суду кастилянства.

– Но я не хочу! Не хочу оставлять тебя, Анни! – Брунисента упала перед подругой на колени, покрывая ее руки поцелуями. – Я на костер вместе с тобой пойду, все выдержу! Я ведь из рыцарского рода! Я сильная! Ты одна ко мне как к человеку отнеслась! Я не предам тебя, вот увидишь – умру, а не предам.

Не помогли ни слова, ни уверения. Упрямая Брунисента наотрез отказалась покидать замок, угрожая в случае, если управляющий или сама Анна захотят выдворить ее силой, выброситься из окна своей комнаты.

Так Брунисента осталась в замке, так и предстала вместе с Анной перед церковным судом, который длился несколько недель вплоть до первого декабря. Все время, пока шел скандальный процесс, по неслыханной щедрости коменданта Вокулера Робера де Бодрикура, знавшего отца Анны и ее лично, а также располагавшего сведениями о том, что юная воительница служила у самой Девы, обе девушки оставались под домашним арестом в своем замке. Из него, правда, вывезли столь любимую Анной бомбарду и установили пост вокулерской стражи, чтобы из Лявро не вылетели попавшие в силки птички.

2 декабря 1430 года в замок Лявро должен был прибыть главный инквизитор Лотарингии сьер Иоганн Казе, который и должен был, наконец, разобраться в этом странном деле и вынести окончательное решение.

Несчастные узницы томились в отведенной им комнате башни, не имея возможности ни выйти, ни подать о себе весточку. Анна уже почти поправилась и теперь расхаживала взад и вперед по комнате, тренируя ослабшие во время болезни мышцы и всячески стараясь смягчить положение Брунисенты, которая в преддверии конца вдруг ослабла и, словно потеряв нить жизни, целый день лежала, глядя в потолок, или сидела у окна.

В другой комнате содержались замковые служанки, которые не могли не заметить подмены Жака Анной, а значит, были их соучастницами. Теперь Анне и Брунисенте прислуживали молчаливые и грубые старухи, которые приносили еду и одежду, убирали в комнате, и все это без единого слова.