Двойники

— Андрей Андреевич, мне надо туда, в смысле, в женский, понимаете. А там лампочка в кабинке не горит.

Чтобы защитить бедную девушку от страшной тьмы, Андрей Андреевич решительно вошел в дамскую комнату. Он забрался на унитаз и стал подсвечивать себе фонариком, пытаясь разобраться с устройством плафона.

Дверь кабинки внезапно открылась, и его сразил громовой голос:

— Да что вы здесь делаете!?

Из-за внезапного грохота он дернулся, нога его соскользнула с ободка и ушла вглубь толчка. Андрей Андреевич попытался схватиться за бачок, но не вышло; тело, потерявшее равновесие, упало спиной, где-то в ноге рванулось сухожилие, болевая волна прокатилась по пояснице.

— Повторяю для особо одаренных. Что вы тут забыли? — над ним возвышалась, как Джомолунгма, огромная начальница. За ней, в виде надежной опоры, стоял молодой полубог греко-римской наружности. Это, кажется, новый зам по кадрам, Георгий Леонардович. На его древнегреческих губах играла саркастическая улыбка, а пиджак трещал под натиском атлетических мышц.

— Меня Лена сейчас попросила лампочку поменять, — отозвался, мужественно преодолевая боль, Андрей Андреевич.

— Лена отчалила ровно в пять, как по звонку. Так что фильтруй базар, — сказал Георгий Леонардович, который явно сдерживал себя, чтобы не нанести увечья тщедушному собеседнику.

— У вас, Андрей Андреевич, я вижу, много свободного времени, раз вы по дамским туалетам шастаете, — грозно постановила начальница. — И вообще в последнее время что-то документы у нас стали пропадать…

* * *

Андрей Андреевич шел домой, прихрамывая и держась рукой за поясницу. Второй рукой он нес портфель, который с каждой секундой наращивал массу, как будто в нем шли какие-то ядерные реакции.

В пивные и прочие утешительные заведения Андрея Андреевича никогда не тянуло, но сейчас он решил зайти в пивной бар «Родничок». В противном случае он просто бросил бы портфель в канаву и заплакал, припав к стене дома.

За высоким столом стоял знакомый, отставной полковник Лимонов, ныне рядовой многомиллионной армии алкашей.

— Ба, кого я вижу. Андреич, грустный, как Пушкин в ссылке. Тогда пиши стихи. Хокку пиши, потому что они коротенькие и не надо долго думать. Вот, например:

Сквозь мрак звездолет
летит и летит,
команда стариков
давно забыла откуда
и куда

От «ерша» на душе стало только горче. Андрей Андреевич рассказал отставнику о происшествии и, наконец, расплакался.

— Это ж разве унижение? — оспорил Лимонов. — Ну, подумаешь, пошутили с тобой.

И сам вдруг брызнул желтовато-пивными слезами.

— Зять мой, Коля, знаешь, что со мной сделал? Дал мне подзатыльник, когда я случайно борт его машины своей тачкой поцарапал. Это на даче случилось. Я схватил лопату и думаю, сейчас раскрою тебе череп, супостат. Не раскроил, хотя я ветеран трех войн. Осознал, что незачем Светке жизнь портить. Как ей двух деток придурочных без мужа-то растить?.. А ты знаешь, что за незадача у одного моего однополчанина? Ухо приблизь, а то ненароком услышит кто. Они там с зятем кирнули на даче и давай бороться, в шутку как будто. Молодой-то зять моего однополчанина осилил и…

Последнее слово Лимонов произнес так тихо, что Андрей Андреевич едва расслышал.

На душе стало полегче. Ничто так не раскрепощает человека, как чужие унижения.

— Да что ты, Лимоныч. Ну и ну. Сзади?

— А что спереди, что ли? Он же не француз. Сзади и вставил. Такие теперь нравы у молодежи. Да какая это молодежь, мутанты, бля. Культ удовольствий превыше всего. Скоро их клонировать еще начнут, потому что сами не размножаются. И что самое любопытное. Когда однополчанин мой наконец в милицию пошел и менты стали разбираться, то выяснилось, что у зятя алиби железное. Он в этот день в командировке был, в Москве, и там его разные люди видели.

— Вранье, конечно, — приговорил Андрей Андреевич невнятным голосом. Он тщетно пытался вырвать из воблы хоть маленький кусочек, однако зубоупорная рыба стояла насмерть. — Свидетели куплены, менты тоже.

— Так-то оно так, — сказал Лимонов, наглядно показывая, как надо кромсать рыбку.- Но мой однополчанин в это поверил. Более того, он решил, что у зятя двойник есть.

Такое завершение истории снова добавило горечи. Двойник, на которого всё можно списать — это утешение для недоразвитых отставников. Поясница, как бы в знак протеста против белиберды, заныла еще сильнее. Андрей Андреевич подумал, что у него сейчас плохая компания.

Ведь он — бывший вундеркинд, победитель математических олимпиад и шахматных турниров, главный симпатяга университета. Тридцать лет назад он смонтировал в сарае первую советскую персональную ЭВМ. В отличие от аналогичной разработки Джобса эта машина оказалась невостребованной современниками, а потомками тем более. Четверть века назад Андрей Андреевич написал для своей машины операционную систему, которая даже в сарае легко позволяла копировать файлы с твердого диска на бумагу, картон, магнитную ленту и даже хлопчатобумажные ткани.