Двойное дно

Образцов занимательно и сюжетно (должно быть, не впервой выступал с подобной речью) рассказывал о том, как пришел на завод, как встал за станок, как участвовал в стахановском движении, как его премировали отрезом на костюм.

Потом в его биографии была война. Два раза ранило, осколком оторвало пальцы на правой руке — Образцов поднял вверх раскрытую трехпалую кисть.

— Думал, ребята, всё, с такой рукой не видать мне станка как своих ушей. Не смогу, да и врачи не разрешат. Вернулся на завод, попробовал рычаги крутить, заготовку в патроне зажать — болит рука. И силы в ней прежней не было… Короче, стал я тренироваться и силу нагонять…

Образцов затянул выступление, но дети его слушали внимательно. По крайней мере, не шумели. И даже что-то записывали.

Севастьянов говорил, облокотясь обеими руками на трибуну. Рассказывал суховато, но четким голосом о своей самой гуманной на земле профессии, о том, что нужно им, школьникам, на какие предметы особенно подналечь уже сейчас, чтобы в будущем стать отличными специалистами. Поучал верно, но без души.

Хотя — молодец, отметил Шуклин, в десять минут уложился.

Наступила теперь его, Федора, очередь. Все эти дни он не раз продумывал предстоящее выступление. Сразу же определился твердо в одном: не агитировать ребят в журналисты.

Но о чем все же рассказывать? О своих буднях? О работе над письмами, над чужими материалами? О статьях, написанных тобой, но появляющихся подчас в газете под чужой фамилией? Об умении из разрозненных фактов сделать большое обобщение? О дежурствах по номеру? О том, с какой радостью и трепетом ждешь появления каждого своего материала, пусть даже маленького?..

Да интересно ли все это школярам, нужно ли? Может, не мудрить? Есть собственный журналистский путь, вот о нем и поведать. Ничего не приукрашивая, ничего не тая. И пусть восьмиклассники сами делают вывод, чем хороша или нехороша профессия журналиста.

Так и порешил.

Поглядывая то в зал, то на Шуклина, Нелли Васильевна представила школьникам гостя.

— Вы, надеюсь, встречали его имя на страницах нашей газеты «Вперед». Читателей не оставляют равнодушными его статьи, очерки, корреспонденции, всегда оперативные, точные, живые. Итак — слово известному журналисту, лауреату областной комсомольской премии («Откуда она об этом прознала?» — удивился Федор) Федору Григорьевичу Шуклину.

Федор медленно прошагал к трибуне, кашлянул в кулак, поправил очки, пятерней, как гребнем, скорее по привычке, чем из-за необходимости, причесал свой смоляной кудрявый чуб. Глухо — что-то мешало в горле — сказал:

— После подобного представления мне впору зазнаться…

По залу пробежал легкий смешок.

— Некоторым людям иногда кажется, — продолжал Шуклин, — что журналисты — это чуть ли не боги, сошедшие с Олимпа. Ничего божественного, поверьте, в нас нет. Вот редактор нашей газеты в прошлом — учитель, партийный работник; мой зав окончил институт культуры, дирижер по основной профессии; я начинал фрезеровщиком… Но первую заметку я написал не о заводе. А о том, как ребята нашей лесной деревеньки Березняк, что в Куменском районе Кировской области, смастерили по весне более десяти скворечников, как вскоре поселились в них скворцы и как вся деревня слушала их удивительные песни. Написал я про это заметку и послал в «Пионерскую правду». И стал ждать. Дней через десять заметка появилась. За моей подписью и с рисунком: мальчишки глядят на поющих скворцов. Я ликовал — на всю страну прогремел! А дядька-сосед, помню, подозвал меня и говорит: «Молодец, только что же ты так мало написал? За такую фитюльку ты ничего не получишь. В следующий раз бумаги не жалей…» Я послушался и вскоре накатал в ту же «Пионерскую правду» рассказ о том, как мы с другом Костей рыбу в нашей речке ловили. Два или три дня писал — целую ученическую тетрадь. Послал. Слежу за газетой. И однажды почтальон приносит мне большой желтый конверт. А на конверте — крупными буквами, как в газете: «Пионерская правда». Затрепыхалось мое сердце, как у пойманного воробья, вскрывал — руки тряслись от волнения. Наверное, думал, газету с моим рассказом прислали. Вскрыл — а в конверте маленький листок. На листочке написано: «Спасибо за рассказ. Но он очень длинен, а потому неинтересен. Советуем писать более сжато и конкретно». И приписка: «Пятиклассник должен писать грамотнее».

И снова в зале легкий смешок.

Увлекся Шуклин, время перестал замечать. Рассказывал про армию, про то, как очутился он после демобилизации в ныне ставшем ему родным городе.

— Дальше что было? Завод, ученичество, самостоятельная работа на фрезерном станке. И постоянное сотрудничество в заводской многотиражке, в областной молодежной газете. Мечта стать журналистом не покидала меня после той маленькой заметочки в «Пионерской правде». Когда я, студент-вечерник нашего университета, перешел на последний курс, меня пригласил редактор многотиражки. О, я отлично помню тот день! — воскликнул Федор с трибуны. — Мыслимо ли: мне предлагали работу в редакции! Спрашивали согласия… Да я сны только об этом и видел — о штатной газетной работе.