Двойное дыхание

Я проснулся сегодня утром

и верите

объявляют слышу

что нефть

закончилась на планете

выхожу

и с тоскою

гляжу

на миленький грязный

автомобильчик

эти мерзавцы

изобрели вечный двигатель

ещё в прошлом веке

и держали

его

у себя в сарае

а заодно

эликсир бессмертия

и детали

карманного солнца

но нефть закончилась

и что-то придётся

им вынести

на свет божий

для всеобщего народного

ознакомления

и я представляю

какие у нас опять будут

рожи

от так называемого удивления.

Здравствуйте! «Тому, кто меня найдёт»… Шутка!

Глупо, да? Это только так кажется.

Я попал в такую же ситуацию, как герой Фарады в новогодних «Чародеях», – не то чтобы потерялся, просто не могу выбраться. Двигаюсь, но КПД куда меньше, чем у паровоза Черепановых. Коэффициент полезного действия – для тех, кто плохо учился в школе.

Я в школе учился хорошо. Даже отлично. Журфак МГУ закончил с красным дипломом. МГУ – это… Анекдот такой есть. Прапорщик вышагивает перед строем новобранцев:

– Фамилия?

– Иванов!

– Что на гражданке делал?

– В ПТУ номер семнадцать околачивался!

– Молодец!

– Фамилия?

– Петров!

– Образование есть?

– Восемь классов средней школы!

– Так держать!

– Фамилия?

– Гаухман!

– Где учился?

– В э-эмгэу.

– Чего мычишь? Читать-то умеешь?

Моя фамилия не Гаухман, а очень даже Васильев. И зовут меня Юрий. Юрий Васильев – понятное и приятное русскому слуху титульно-национальное словосочетание. Даже псевдонимов выдумывать не надо. Очень красиво смотрится рядом с заголовками. Скажем, программная статья раздела «Культура» в журнале «Фитилёк»: «Быт современных русских ремесленников села Нижнее Кукуево». Автор Юрий Васильев. Никаких тебе этих претенциозных, потрясающих карающим глаголом в пространство Архангельских или обозревательниц содержимого светских тарелок Замарашкиных-Потоцких. Скромно, но с достоинством. Юрий. Васильев.

Извините, я отвлёкся.

Впрочем, спешить мне некуда, не к кому и незачем.

Я впервые за долгое время говорю с собой. Вернее сказать, я себя слушаю. Поэтому простите мне поток сознания. Видимо, я разучился формулировать свои мысли, ощущения, чувства. Разучился писать. Нет-нет, я был отличным новостистом «быстрого реагирования», прекрасным репортажником, изящным культурным обозревателем и даже отменным редактором. Моими портретными очерками зачитывались. Над проникновенными текстами из слегка остывших точек планеты читатели рыдали, засыпая мой электронный ящик благодарственными письмами. «Спасибо вам, что вы есть!», «Вы лучший» и «Юрий, пишите ещё!»

Но я разучился писать. Я мог только писать ещё. На заданную тему. В нужном ракурсе. Автоматически укладываясь в должное количество знаков. Хотя издание наше и было покрыто лёгким флёром оппозиционности, но вы же прекрасно понимаете, что некий процент негласно-официально разрешённых бунтовщиков всегда должен быть ингредиентом салата, скармливаемого общественному сознанию. Мы не были сугубо политическим изданием и лишь вскользь касались ироничными немногословными заметками деяний великих мира сего. Основное наше внимание было приковано к жизни и деятельности библиотеки деревни Крюковка, беременного министра обороны иностранной державы, проблемам недвижимости класса люкс, быту самарских кошек и рязанских милиционеров. А также архитектуры Китая и половых неурядиц первой скрипки Бостонского симфонического оркестра. Мы безлимитно заседали в Интернете, ездили в ближние и дальние командировочные края, пили шампанское на корпоративках, не на жизнь, а на смерть обсуждали, кто есть Окуджава и за что его обожествляют люди и перечёркивать ли творчество покойного Булата за то, что он имел неосторожность восхититься банановым диктатором в затёртом временем году. Жизнь была безоблачна, несмотря на положенные мне по штатной должности редактора одного из разделов регулярные втыки главреда. И главное, вся жизнь была, как водится, впереди. Так что мы не печалились всей редакцией. Я особенно не печалился, потому что человек жизнерадостный и с мечтой по имени «Писать» в загашнике.

Я, собственно, поэтому и на журфак пошёл. Ну не в Литинститут же идти, в самом деле? Пять лет, и ты писатель? Смешно. Журналистика же – одна из тех профессий, которые дают человеку возможность увидеть мир, поднабраться впечатлений, сюжетов, персонажей. Отточить писательское ремесло. Помните, у Довлатова в «Компромиссе»?

– А правда, что все журналисты мечтают написать роман?

– Нет, – солгал я.