Двойное искушение

Сука… Какая же сука… Прямо сейчас рвану в кабинет и трахну ее, распирожив на кресле. Отымею во все щели и своим джигитам отдам. Пройдет по кругу — по-другому запоет.

Рука Милы юркает назад и развязно гладит мой ствол через ткань брюк. Эта крошка умеет делать приятное. Пожалуй, сначала с ней основное блюдо получу, а потом десертом займусь. Иначе в таком состоянии до смерти дилершу затрахаю и никакого удовольствия от ее мук не получу.

Разворачиваю Милу, толкаю на стол и притягиваю к себе ее разведенные бедра.

— Дорогие? — указываю на белье.

— Рви, — хихикает она. — Муж другие купит.

Разрываю ее трусы, высвобождаю свой ствол из брюк и врываюсь в эту текущую сучку всей своей длиной. Вдалбливаюсь так, что в ушах звенит.

Выгибается, стонет, царапает мои руки, сосет пальцы. Отдается по полной, а я никак дилершу из башки выбросить не могу. Бесит она меня. И уважение вызывает. Не сдается же: карабкается, насколько фантазия богата, чтобы ни жертвой, ни козлом отпущения, ни разменной монетой не стать.

Мила кончает, громко вскрикнув и задрожав всем влажным телом. Соски, как камни. Острые, твердые. Коснись — порежешься. Умеет она оргазм получать: красиво, страстно. Пульсирует стенками, всасывая в себя член и краснея от этого действа.

— В рот возьми! — Стягиваю ее со стола, запускаю пальцы в растрепанные волосы и вонзаюсь в ее глотку. Глубоко. Свирепо.

Запрокинув голову, закрываю глаза, а вижу дилершу. То, как наивно ресницами хлопает, слезы утирает, трясется, но язвит. Ведьма.

Мотаю башкой, избавляясь от этого наваждения, и разряжаюсь на язык докторши. Шлюшка все до капли слизывает, до блеска отполировывает и благодарно сглатывает, с покорностью глядя мне в глаза.

Нет, мало мне. Дилершу хочу. Прямо сейчас. Пусть начинает отрабатывать! А плохо вести себя будет — групповушку устрою: будет с другими сосками соревноваться на лучший минет.

— Одевайся! — велю Миле, упаковывая своего дружка в брюки.

— Тебе не понравилось? — улыбается она уголком губ, надевая халат и поправляя волосы. — Ты как будто не со мной был. Отстойно как-то.

— В другой раз обещаю крышесносные салюты, а сейчас отопри мой товар. Дело у меня. Неотложное.

Хмыкнув, подкрашивает губы и дефилирует на выход.

Какое-то поганое предчувствие, вместо послевкусия оргазма, тошнотой подкатывает к горлу, когда мы подходим к двери кабинета. Пока Мила ключом возится в замочной скважине, дергаю ногой. И не зря.

Кабинет пустой.

Дилерша сбежала.

И судя по открытому окну, не через дверь.

Бросаюсь к нему, перегибаюсь через подоконник и охреневаю. Вот не дура ли драпать со второго этажа?!

— Больная, — констатирует Мила, тоже высунувшись из окна.

— Телефон дай, — рычу, злясь на себя за этот дебильный промах. — Позвонить надо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12. Карим

Кулак с треском врезается в окно черного Мерседеса. С диким рыком вкладываю в него всю силу, продавливая стекло, которое идет трещинами а потом взрывается осколками и падает в салон.

— Блядь! — припечатываю с рыком, — блядь, Заур!

— Какого хрена творишь? — взвивается брат, кулаком ударяя мне в плечо и отшвыривая от своей тачки, — твою налево! А! Твою налево, Карим!

— Ты... — я хмыкаю, прикусив язык, потому что хочется сказать названному брату многое. Но тогда дойдет до мордобоя. Мы друг друга вскроем на адреналине. Такое уже было, — Заур, ты какого вообще потащил ее куда-то? Ясен хрен, она попыталась бы свалить.

— На целкость проверить.

— Чего? — выпадаю в осадок, — какую, нахрен, целкость? Она беременная.

Заур ухмыляется.

— Да ты че? А положительный тест в раковине?

Вот дерьмо. Спалил.

— И нахрен ты мне врешь, Карим? Она сказала тебе, что девочка.

— Чтобы не запрыгнул на нее, — сухо отвечаю, солгав,  — черт знает, что тебе в голову придет. И что по результатам?

Заур смотрит на меня слишком долго, прежде чем ответить.

— Девка. Целая. Реально не стоит трогать, так что тебе она не соврала.

Мои губы кривит усмешка. Брат не отводит взгляд, выдав эту ложь, смотрит прямо в глаза.

Какого дьявола? Бляха. Эта дрянь мелкая решила нас двоих опрокинуть, подлизавшись к обоим, попросив у обоих помощи? Паскуда. Я найду ее. Вытряхну так, что все кости перепутаются. Но водить за нос двоих она не будет. С Зауром заставлю покончить. Сам дожму.

— Ладно, — выдыхаю, — Эта сбежала. Что с курьером тем? Дожали?

— Ага, — сплевывает мрачно на землю брат, — отъехал он на тот свет. В камере умудрился повеситься. Хрен его знает, что теперь делать.

Охренеть. Да, действительно.

— Откопаю я ее, — цежу я, глядя на осколки стекла. Дрянь. Сбежала, свалила, улизнула, махнув хвостом, переворошив всё, а за полдня до этого покорно, со страхом заглядывала в глаза и кайфовала подо мной, умоляя о помощи. Так и не сбросила с себя маску невинной овечки. Даже когда я ее жестко взял, думая, что она раскроется, начнет показывать свою продажную натуру.