Двойное отцовство

Звонил отец Макса. В Петербурге он давал одно интервью за другим, рассказывая, каким прекрасным человеком был Илья Долин, не забывая при этом упоминать о «Финмосбанке». Его мечта сбылась: о банке заговорили на федеральных каналах. Мы с Максом не возражали. Михаил Семёнович перевёл на карту Макса сто тысяч долларов — на расходы, связанные с завершением экспедиции, которая достигла поставленной цели (флажок на вершине был установлен согласно договору между банком и альпинистом), но закончилась трагически.

***

Двадцать восьмого мая погодное окно закрылось, вершину Эвереста опять затянуло облаками. Закончился ещё один сезон восхождений. В этом году погибло всего трое. Намного меньше, чем в прошлом или позапрошлом. Это, считай, вообще хороший получился год.

Мы с Максом так сильно горевали, что даже не разговаривали об Илье. Воспоминания приносили боль. Цветущие розы, изумрудная вода в бассейне, сногсшибательный вид на Гималаи — всё напоминало о человеке, которого мы потеряли. Мы попрощались с Уиллом и его семьёй и вылетели в Катманду, а оттуда — в Санкт-Петербург.

***

Нас не было дома больше месяца. Город казался чужим.

Мы съездили к моим родителям и сообщили о беременности. Папа заплакал, не стесняясь слёз, а мама воскликнула: «Так рано? Я ещё не готова стать бабушкой!». Джан её утешил: «Ты всегда будешь самой красивой женщиной в мире, даже если Оля родит тебе десять внуков!». Это прозвучало очень мило. Я поняла, что Джан с удовольствием будет возиться с внуком любимой женщины.

Съездили и в усадьбу Ольховских. Каролинка, узнав, что я тоже наконец забеременела, поджала губы: ей больше нечем было передо мной хвастаться. А Михаил Семёнович выпил на радостях бутылку коньяка. Беспрестанно целовал меня в обе щёки и хлопал Макса по спине. Вспоминал свою первую жену Элочку, расстраивался, что она не дожила до этого счастливого дня. Макс решил, что настал подходящий момент, чтобы сообщить отцу об увольнении.

— Я хочу быть художником, — сказал он. — Жизнь такая короткая, какой смысл тратить её на вещи, которые не приносят счастья? Я двенадцать лет отработал в банке. Отпусти меня, пап, сил моих больше нет.

Папа нахмурился, налился гневом:

— А на что ты будешь содержать семью? Мою невестку и моего внука, когда он родится?

— У нас достаточно сбережений и ценных бумаг, — ответил Макс. — У меня финансовое образование, ты забыл? Моя семья ни в чём не будет нуждаться.

— А чем ты будешь заниматься целыми днями? Сидеть с блокнотиком на канале Грибоедова и рисовать туристов за пятьсот рублей? Разве это хорошая профессия для сына банкира?

— Нет, я сделаю выставку и буду продавать картины по тысяче долларов, — ответил Макс.

— Спорим, никто не купит! — воскликнул Михаил Семёнович, откупоривая новую бутылку коньяка.

Макс хмыкнул и направился к машине. Вернулся с папкой, где хранил рисунки. Слава богу, не голого Ильи! Там были картины, которые Макс рисовал в Непале, ожидая, когда Илья вернётся с Эвереста.

Заснеженные пики Гималаев, сверкающее озеро, усеянное лодочками рыбаков, туманные долины, погонщики яков, босоногие чумазые дети, трепещущие на ветру разноцветные флажки — и свет, свет, розово-золотистое сияние Тибета, утренняя прозрачность, вечерняя синева.

Страна, разбившая нам сердца своей красотой и жестокостью.

— О-о-о, — протянула Каролина, выдёргивая из папки листы с рисунками. — Я это хочу! И это! Я повешу картины в кабинете, где снимаю видео. Настоящие картины от настоящего художника, а не дешёвые постеры из Икеа! Сколько стоит эта прелесть?

— По тысяче баксов за штуку, — нагло ответил Макс.

— Беру! — согласилась Каролина. — И недорого совсем!

Папа поджал губы и сказал:

— Ну ладно, кто-нибудь, может, и купит… — Тяжело вздохнул. — Пиши заявление, я согласен тебя уволить.

— А «золотой парашют»? — поинтересовался Макс. — В моём контракте есть пункт: при увольнении по взаимному согласию я получаю компенсацию в размере трёхгодичного оклада.

Папа аж прослезился:

— Ты истинно мой сын! Ну просто идеальный момент, чтобы потребовать «золотой парашют», — Михаил Семёнович подошёл ко мне и ласково погладил плоский живот, не спрашивая разрешения. — Конечно, я согласен! И даже на выставку приду! Может, куплю что-нибудь, если ты сделаешь для своих рисунков красивые рамы — с золотом там, с завитушками.

***

По УЗИ мне поставили срок на три недели больше, чем мы с Максом считали. Мы сидели в кабинете гинеколога. Я возразила врачу:

— Мне кажется, вы ошиблись. Так получилось, что мы точно знаем дату зачатия, — и назвала тот майский день, который навсегда останется для нас самым счастливым.

— Вы уверены? — переспросил врач, заглядывая в заключение УЗИ и настольный календарь. — По моим расчётам зачатие произошло в апреле.

— Мы абсолютно уверены, — подтвердил Макс.

— Что ж, позже сделаем ещё одно исследование, а пока что хочу сообщить, что у вас будет мальчик. Поздравляю!

Мальчик.

Наш сынок — единственный и долгожданный.

Илюша Ольховский.

***