Двойное подчинение

Ничего на это не сказав, Антон крепко взял меня за запястье и, заставив разжать пальцы, забрал ключ. Всё так же, не говоря ни слова, вышел из кухни, оставив нас с Денисом наедине. Тот положил ладонь на край деревянного стола и, рассматривая меня, сощурился. Что говорить, я не знала. Теперь, когда мы остались один на один, напряжение, казалось, сгустилось ещё сильнее.

— А что было бы, если бы мы нашли тебя сразу? — спустя долгую минуту, вдруг спросил он тихо, вкрадчиво.

Ответа на этот вопрос я не знала. В самом деле не знала. Поняв, что беременна, я, напуганная собственными чувствами, собственными эмоциями, ими и самой собой понимала только одно — нужно сбежать. Что было бы, если бы они нашли меня?

— Не знаю, — честно призналась я. — Вряд ли стоит спрашивать меня об этом сейчас, Денис. История, как говорится, не знает сослагательных наклонений.

Уголок его рта дрогнул в пренебрежительной, невесёлой усмешке, пальцы лежащей на столе ладони сжались. Ещё одна секунда… Глаза в глаза, а после он так же молча, как и брат до этого, ушёл.

На ватных ногах я подошла к ближайшему стулу и тяжело опустилась на него. Упёрлась локтём в стол и шумно выдохнула. Что было бы? Об этом никто из нас уже и правда никогда не узнает. Но было бы. Что-то бы однозначно было.

Как ни странно, в холодильнике я нашла всё, что было нужно, чтобы приготовить простой и вкусный обед: куриное филе, овощи, зелень. Подвесная деревянная полочка была уставлена всевозможными приправами, в полке стояло несколько сортов чая и кофе.

— Приходящая горничная раз в неделю загружает холодильник, — словно прочитав мои мысли, пояснил Антон.

Я и не заметила, как он появился в кухне. Обернулась и столкнулась с ним взглядом. Он стоял, привалившись плечом к косяку и смотрел, как я обжариваю кусочки грудки.

— Я не спрашивала, — отозвалась я и, перевернув последний кусочек, закрыла крышку.

— Не спрашивала, — согласился Антон, проходя вглубь кухни. — Но хотела знать.

Ничего на это не сказав, я открыла вторую сковородку и помешала овощи. Обед был почти готов, оставалось только расставить посуду и усесться за стол. Ещё недавно я и представить не могла себе подобную картину, сейчас же боялась представлять и понимала, что от меня больше ничего не зависит.

— Зови брата, — проигнорировав его слова, сказала я. Почувствовала прикосновение пальцев к талии и напряглась.

Антон легко погладил меня, приподнял край футболки и кончиками пальцев коснулся голой кожи. По телу мгновенно пробежали мурашки. Он стоял вплотную, и я могла чувствовать его: тепло, запах. Но всё изменилось. Теперь всё изменилось.

— Антон, — предупреждающе выдохнула я и накрыла его руку своей. — Андрей…

— Они с Дэном рубятся в стрелялки, — усмехнулся он мне в волосы. Ещё раз провёл по талии и убрал-таки руку.

— Зови их, — я сглотнула вязкую слюну. Облизнула губы. Рубятся в стрелялки… Почему-то в горле запершило, уголки глаз предательски защипало. Никогда мы с ним не рубились в стрелялки, никогда не ездили на рыбалку и не делали многих вещей, столь привычных для мальчишек. — Зови, и будем обедать.

Уходить Антон не спешил. Некоторое время так и стоял позади, а после снова положил ладонь на талию, но уже как-то иначе. Склонился и потёрся щекой о висок, коротко поцеловал в макушку и только после ушёл. Я опёрлась обеими руками о столешницу. Склонила голову и застонала. И как всё это могло со мной случиться?! Ну как?!

Взбудораженный всем случившимся, Андрей не мог усидеть на месте. Наскоро съев курицу, он нехотя поковырял овощи и, не выдержав, спросил:

— Можно я пойду?

Я глянула на его тарелку, перевела взгляд на него самого и приподняла бровь. Лишних слов не требовалось. Тяжело вздохнув, он снова взял вилку и принялся растаскивать гарнир по краям.

— Андрей, — строго сказала я, — ты же знаешь, что пока всё не съешь, никуда не пойдёшь. Давай не будем усложнять друг другу жизнь, хорошо? Я и так положила тебе, как птенчику.

— Я не птенчик, — тут же запротестовал он.

— Так вот именно! — заметила, что Антон с интересом прислушивается к разговору, но сейчас куда важнее мне было накормить сына. Правила «чистых тарелок» в доме у нас заведено не было, однако я прекрасно знала: если сын не поест, через час-другой начнёт клянчить. Тем более, что завтрак был давно. — А если не будешь есть, именно птенчиком и станешь.

Ещё раз тяжело вздохнув, сын всё-таки принялся за еду. Удовлетворённая, я тоже отправила в рот кусочек курицы и, поймав на себе взгляд Дениса, вопросительно кивнула. Если Антон хоть как-то пытался разбавить молчание, Денис ел молча. Задумчивый, он смотрел то на меня, то на Андрея и что-то подсказывало мне, что вовсе не замечал вкуса еды. Спустя ещё несколько минут сын с усталым, полным истинного страдания видом отодвинул от себя тарелку.

— Молодец, — опередил меня Антон.

— Теперь можно идти? — нетерпеливо спросил сын, ёрзая на стуле.

— Теперь можно.