Двойное сердце агента

– Сядь, сядь, не волнуйся. С ней все в порядке. Теперь все в порядке, – успокоил его Олейников. – Лучше скажи, когда он тебя завербовал?

– Да буквально за месяц, как ты появился. Вот сука! – стукнул кулаком по столу Брагин. – Пообещал вывезти всю семью в Америку, гражданство дать, Петьку прооперировать…

– Не обманул он твоих надежд… – произнес Олейников, листая американские паспорта. – Ну а ты его?.. Много сдал?

Брагин закусил губу.

– Да я только про сроки запусков… Мы так договорились. А потом он про мост железнодорожный стал спрашивать, по которому продукцию с завода вывозят…

Олейников вспомнил, как на первой встрече с Плужниковым в кабинете на Лубянке тот разложил перед ним пачку аэрофотоснимков…

* * *

– Первого мая над Уралом был сбит американский самолет-разведчик У-2, – говорит Плужников. – Маршрут его полета и сделанные им эти снимки подтверждают, что…

– Это же мой родной Волжанск! – перебивает его Олейников. – Вот Волга, вот коса – мы там в детстве купались, вот мост железнодорожный, а вот и наш авиазавод!

– Да, Петр Алексеевич, это именно тот авиационный завод, где до встречи с Кубиным вы служили летчиком-испытателем. Только теперь этот завод выпускает не самолеты, а космические ракеты…

* * *

– Мост… – задумчиво повторил Олейников. – Что-то больно сильно их этот мост интересует… И Пауэрс его фотографировал, и Томас у тебя интересовался… Это ведь единственный путь, по которому готовые блоки ракет доставляются с завода на Байконур?

– Есть другие железнодорожные ветки, – пояснил Брагин, – но там по габаритам не проходит.

– То есть единственный. И если его взорвать, то ни одна ракета на космодром не попадет, – сделал вывод Олейников. – Ловко!

– Но мост очень надежно охраняется, к нему не подобраться, – возразил Брагин. – Даже на катерах патрулируется.

– Вот и я не понимаю, как Томас рассчитывает туда взрывчатку заложить… Когда у тебя следующая встреча с ним?

– Обычно он объявление на столбе вешал, – объяснил Брагин. – Писал: «Пропала собака» или типа того. В объявлении было зашифровано место и время встречи. А в последний раз сказал мне, что скоро уедет надолго, и если у меня будет какая-нибудь новая информация, то 29-го он будет на вокзале, как раз его смена… в девять утра поезд на Москву. Чтоб я подошел к вагону-ресторану.

– Сказал, уедет надолго? – удивился Олейников. – Подожди, 29-е – это ж завтра!

– Ну.

Олейников задумался.

– Какую последнюю информацию ты ему передал? – спросил он Брагина.

– Про постановление ЦК, что в декабре планируется запуск человека…

– То есть он про перенос полета космонавта ничего не знает?

– Выходит, что так…

Олейников встал и нервно заходил по кухне.

– Получается, Томас думает, что он – в абсолютном цейтноте, а это значит – готов к самым решительным действиям, – заключил он.

Олейников достал из шкафчика графин с водкой, пару рюмок, разлил и пододвинул одну Брагину.

– Помнишь, ты как-то сказал, что с двумя сердцами легче б жилось? – взял в руки свою рюмку Петр. – Только вот сердце у нас одно и на два не делится. И Родина у нас тоже одна. Я вот злился на Родину… Столько сделал ради нее, а она… Но только я понял, что Родина – это не те мрази, которые убили Кубина, мне срок впаяли, Катю на допросы таскали и сына твоего за границу не пустили лечиться… А это – чистое и светлое, любимое и любящее… То, что дано тебе истинной радостью свыше, и то, что нельзя продать и предать. Это то море любви, что питает наши сердца и учит их любить по-настоящему…

Петр звякнул рюмкой о стоящую на столе рюмку Брагина и залпом выпил:

– А вот теперь пойдем спать. А то завтра рано вставать…

* * *

Цибуля встал пораньше, и, когда Олейников с Брагиным вышли из подъезда, серебристо-синяя «Волга» уже была прогрета.

Они сели в машину, Цибуля нажал на газ, и «Волга», прохрустев шинами по свежевыпавшему снегу, выехала из двора на проспект.

– Не суетись, – инструктировал Олейников Брагина. – Отдашь ему бумажку, и все. Про мост на словах скажи, что есть еще резервный путь в обход. Мол, там, где раньше по габаритам не проходило, чего-то там сделали и теперь проходит. Так мы, по крайней мере, от всяких фейерверков подстрахуемся. Еще раз главное – веди себя как обычно, не нервничай…

– Мы будем рядом, – встрял Цибуля.

– Дядя Коль, на дорогу смотри! – осадил его Олейников и, повернувшись к Брагину, продолжил: – По твоему описанию Томас не похож ни на одного курсанта «Дабл ЭФ». По крайней мере, я никого похожего не припомню. Так что главное – мне его в лицо увидеть. Подойдешь к нему, поговоришь и сразу уходи. Не рискуй!

– Петр, я все сделаю как надо, – перебил его Брагин. – Поверь…

Олейников посмотрел Брагину в глаза. Кивнул.

«Волга» свернула к вокзалу.

– Петр… – тихо сказал Брагин, – ты это… прости меня. Я Катю очень люблю…

– Я знаю, – вздохнул Олейников.

– У меня к тебе одна просьба будет…

– Да.

– Меня ведь потом расстреляют…

– Я не знаю… – неуверенно ответил Олейников. – Будет суд. Я сделаю все, что смогу…

– Я знаю – меня расстреляют, – твердо сказал Брагин. – А ты… позаботься о Петруше…

«Волга» остановилась у центрального входа вокзала.