Двойное убийство

– И репортерах. – Вильма презрительно оглядела нас обеих. – Ужас до чего они меня довели! Кажется, круглые сутки только и делала, что отвечала на вопросы, – то репортеры, то полиция… – Достав из кармана носовой платок, она принялась полировать медвежонка. – Я уж думала, никогда моя жизнь не вернется в нормальную колею. Как будто я чем-то заслужила такую участь! – И гордо выпятила подбородок.

Намекает ли она на то, что Тед с Джейн заслужили подобную участь?

Нэн во все глаза смотрела на хозяйку. Тут я спохватилась:

– Как я вам сочувствую! – Ведь именно это жаждала услышать Вильма.

– Что ж, сами знаете, мир жесток. – Она поставила на место медвежонка и взяла керамического кролика. – Жесток и бездушен. – Она произнесла это будничным тоном, словно говорила о погоде.

– Да, конечно, – вмешалась Нэн. – Наверное, тогда у вас забот было выше головы…

– Ну, во-первых, мне пришлось опознавать труп бедного Тедди. – Вильма снова вздернула подбородок и принялась ожесточенно тереть кролика. – Больше некому было, кроме меня. Муж мой тогда был еще жив, но что толку? Отправь я его на опознание – он бы грохнулся в обморок. Так что пришлось самой управляться. Зрелище было еще то! Никогда не забуду. Девяносто восемь процентов тела было обожжено – так они сказали. Плевать мне, что они сказали. На мой взгляд, там были все сто процентов!

Существенная разница, однако.

– Прямо как подгоревший гамбургер. Честное слово! Я опознала Тедди только по кольцам на руке да по тому, что осталось от его обуви. А все остальное – черное, липкое месиво. И мне пришлось на это смотреть!

Свою маленькую речь Вильма произнесла, вложив в нее всю глубину чувств дохлой саламандры. А ведь говорила о своем брате! Осторожно водворив кролика на место, она невозмутимо посмотрела на меня. В жизни ничего ужаснее не слышала! Мне вдруг сделалось неуютно; я пожалела, что вызвала старуху на откровенность.

– Но, как я уже говорила, кто-то ведь должен был его опознать, – продолжала Вильма. – А если не я, то кто же? Ведь не эти бедные детки. И не сказать чтоб это явилось для меня неожиданностью. Видит бог, я это предчувствовала! Это было… как говорят?., неизбежно! О да, меня это не удивило.

– Вас не удивило, что они сгорели? – вскинулась Нэн.

Вильма бросила на нее раздраженный взгляд:

– Не говорите глупостей. Конечно, это известие меня потрясло. Но я предчувствовала, что должно случиться что-то нехорошее. Иного было не дано, понимаете? Зло порождает зло. Так гласит Священное писание.

– Порождает? – переспросила Нэн с едва уловимой ноткой сарказма в голосе.

Однако Вильма уловила. И еще выше вздернула подбородок. Я пришла к выводу, что эти движения подбородком – из разряда непроизвольных жестов, которые все мы временами делаем. Например, кусаем губы, когда нервничаем. Правда, Вильмин подбородок устремлялся вверх всякий раз, когда она чем-то хвасталась.

– Я, милочка, способна распознать зло, – заявила она. – А зло порождает зло – это уж в крови. Видно невооруженным глазом. Стоит вспомнить, как они жили. Сплошные пьянки-гулянки. Пьянки и гулянки. С утра и до вечера.

– Веселая парочка, – заметила Нэн. Вильма метнула на нее презрительный взгляд.

– Да будет вам известно, они оба были грешниками, Тедди и эта его жена. Она-то была чистейшим злом. Изменяла Тедди, прелюбодействовала с тем, другим мужчиной. Возмутительно – вот все, что я могу сказать!

Если бы все! Но, к сожалению, Вильма продолжила:

– И ведь Тедди вполне мог выбрать себе в жены кого-нибудь получше. Такой был симпатичный – любая за него пошла бы! Мог взять себе хорошую, богобоязненную женщину. Мы с ним оба получили хорошее религиозное воспитание.

Немудрено, что Тедди захотелось развлечься. На сей раз Вильма сграбастала керамического мышонка.

– Так что я не удивилась, когда злом воздалось за зло. Кровь, и смерть, и пламя адово – прямо как в Библии. Такой конец уготован грешникам. Такова воля Божья. Так должно было случиться. – Голос Вильмы зазвучал ритмично и напевно, как у фанатичного проповедника.

Теперь я поняла смысл металлических табличек во дворе. Для нее согласие с Господом безусловно приравнивалось к почитанию девственной свежести ее газонов.

– И вот теперь все началось заново, – нараспев продолжала Вильма. – Зло снова вступило в свои права. Темное зло. Чистое зло. И вновь я не удивлена. Ничуть не удивлена, что снова творится зло. Потому что зло порождает зло.

– Порождает, порождает, – закивала Нэн, словно прекрасно понимала, о чем толкует свихнувшаяся старушенция. – Говорите, снова творится?

Вильма поочередно оглядела нас с сестрой.

– Ну как же, я решила, вы потому и пришли. Увидела в новостях, – пояснила она. – Все, как я и говорила. Зло плодится. И теперь старший сын Тедди и Джейн тоже убит. И его жена.

О господи…

– Что вы имеете в виду? – медленно спросила Нэн, но, думаю, мы обе знали, что сейчас скажет Вильма.

– Ну как же – Рассел Мурмен! Погиб, как мать с отцом. Рассел был старшим сыном Тедди. Слышала, он погиб где-то в центре. Убили его. Горло перерезали.