Двойной босс, пожалуйста!

Я морщусь, но все равно продолжаю копаться в ящике в поиске ручки или долбаного карандаша. Должно же здесь быть что-нибудь. С победным окриком, почти безумным, выуживаю старую шариковую ручку и несусь обратно в гостиную. Сметаю со столика непочатую бутылку прямо в мусорку, туда же летит пачка сигарет. Хотя, подумав секунду, сигареты вынимаю, достаю одну — последнюю, клятвенно себя заверяю — и прикуриваю. Склоняюсь над блокнотом и вместе с глубокой затяжкой в очередной раз вывожу уже обросшую деталями схему.

Я должен все выяснить. Если не ради нее, то ради себя. Она идёт дальше, ей есть ради кого. Мне же остаётся только это. Хотя бы в одной сфере моей жизни я должен разобраться, иначе просто сойду с ума.

Три имени, жирно обведенные в кружки, режут глаза. Ни у кого из этих людей я не вижу прямого мотива и, откровенно говоря, сильно сомневаюсь в их интеллектуальных способностях. Но как показала жизнь, нельзя недооценивать женщин. Лея-Алиса продемонстрировала это очень ярко.

На секунду прикрываю глаза и в голове снова мелькает любимое лицо — сначала мягкое и светлое, потом холодное и жесткое. Неприятно сжимает грудь. Две совершенно разные женщины — одна и та же девчонка внутри. Она провернула почти гениальную схему — четко спланированную, выверенную до деталей — подгоняемая лишь чувством мести. Мог ли я представить такое пять лет назад при первой встрече в лифте, когда смеялся над неуклюжей блондинкой?

Вот и сейчас, смотрю на три имени перед собой и не понимаю, может ли кто-то из них быть гениальным планировщиком. А может, есть теневой игрок? Кто-то за спинами этих людей, кого не видно, но имеющего мотивы?

Мотивы.

Пожалуй, с этого и надо начинать. Понять, кому было выгодно подставлять конкретно Лею и выставлять ее для меня в невыгодном свете. Кто знал меня настолько хорошо, чтобы понять, как я буду действовать.

И есть одна деталь в моих воспоминаниях, которая кидает подозрение на вполне конкретного человека из списка передо мной. Но доказательства — штука весьма строптивая, их не просто добыть.

Набираю единственного человека, которого могу считать союзником в этой борьбе. Не помешает мозговой штурм.

— Блять, — слышится в трубке. — Яковлев, ты по какому режиму вообще живёшь?

— Круглосуточный мозгоебизм называется. Нужна помощь.

Тяжёлый вздох наполняет телефонную тишину, слышится шорох и тихие ругательства.

— Перезвоню тебе.

Через пару минут в трубке раздается тяжёлое:

— Куда подъехать?

Спустя час на пороге появляется Рус. Рожа помята, взгляд из разряда "втащу тебе в следующий раз".

— Как жена? — проявляю чудеса приветливости.

— Пока не родила, — бурчит Че, разуваясь.

— Ты же ее вчера в роддом грозился сдать.

— Прикинь, ей отец палату предродовую выбил, чтоб за ней присматривали перед родами, а она "не поеду, там вай фая нет". Теперь я три раза за ночь вскакиваю в поту, ожидая, когда ее везти будет пора, — он говорит это себе под нос, словно и не для меня вовсе, а так, в очередной раз повозмущаться. — Говорит, достал ее уже, чтоб свалил и дал ей нормально спать. У тебя что? — наконец обращается ко мне.

— Мошенничество, подставы — ничего нового. Но нужна помощь.

— В два часа ночи? — скептически спрашивает он.

— Чем раньше, тем лучше.

Мы проходим в гостиную, Рус скептически оглядывает пепельницу на столе с окурками — одной не обошлось, признаюсь, — бутылку в мусорке и испещренный записями блокнот.

— Есть новые вводные?

— Скорее хорошо забытые старые. Хотя и без новенького не обошлось. Помнишь Вику из корпоративного?

— Спустя пять лет?

— Я надеюсь на твою уникальную память на лица. Лея сказала, что она была одной из наших девочек и досталась она тебе, — заглядываю в блокнот, чтобы прочесть полное имя. — Виктория Кот.

— Кот. Ну да, что-то всплывает. Но смутно. Обычная девчонка, сошлись — разошлись без скандалов. Нечего даже вспомнить. Она имеет значение?

— Она сказала ввести Леи те договоры задним числом.

— Она еще работает в конторе?

— Понятия не имею. Я даже не помню, как она выглядит.

Снова тянусь к сигарете. Рус повторяет мои действия. Комната наполняется дымом, иду открыть окно. Ночной сентябрьский воздух проникает в квартиру и немного охлаждает мысли.

— Думаешь, она провернула такую схему из мести? — наконец говорит Че.

— Сомнительно, недостаточно мотива для той, с кем "сошлись-разошлись без скандала". Хотя я уже ничему не удивлюсь. Но она могла быть невольным помощником. Или целенаправленным соучастником.

Снова берусь за ручку, вывожу рядом: "работает?".

— Кто ещё в списке подозреваемых?

— Карина…

— Твоя стокилограммовая помощница? Ты же ее иначе, как преданным ротвейлером не называл. У нее-то какие мотивы?

— Думаю, она тоже из разряда: невольный помощник или целенаправленный соучастник. Это выяснить не составит труда.

— Тогда кто же главный подозреваемый? — Рус тушит окурок и вглядывается в схему. На вершине пирамиды по-прежнему лишь одно имя. — Камилла?

— Помнишь ее? — всматриваюсь в лицо друга.

— А то! Она же ещё одна твоя верная собачонка. Бесконечно липла к тебе, хотя, насколько помню, у тебя с ней ничего не было.