Двойной босс, пожалуйста!

Колючая щека ложится мне на плечо, нос утыкается в шею, а тяжёлая рука прижимает к кровати. Я тут же проваливаюсь обратно в сон.

Второе пробуждение выходит совсем другим: неспешным и мягким. Я поворачиваюсь на бок и чувствую тепло утренних лучей на лице. Из приоткрытого окна доносится чириканье птиц и шелест деревьев, звуки, которые еще напоминают лето. Я снова улыбаюсь, не в силах погасить рвущееся наружу счастье.

Тянусь к телефону и тут же подскакиваю на кровати. Восемь часов! Я опоздаю, и мне влепят штраф. Третий за месяц. И все, ползарплаты, считай, нет.

Оборачиваюсь, а мужчины в моей постели нет. Не очень приятное чувство. Встал и не разбудил меня? Может, он уже топчется в коридоре, облаченный в очередной идеальный костюм, ожидая от меня той же самостоятельности? Господи, какая же я дурочка, что не поставила второй будильник. Теперь собираться впопыхах… с моими-то волосами!

Заворачиваюсь в простынь и начинаю выискивать свои вещи на полу. Так, вот смятая футболка, тут же лифчик, где же трусики? Ползаю на четвереньках, исследуя подкроватное пространство, когда дверь в спальню приоткрывается. Вскидываю голову и встречаюсь с очередным насмешливым взглядом. Нет, он еще не одет…

Мягкие спортивные штаны низко сидят на бедрах, а помимо них на нем только… улыбка! В руках у него чашка с кофе, аромат которого достигает меня даже в другом конце комнаты. Очевидно, мы сегодня опоздаем.

— Не торопись, — говорит он, обжигая взглядом силуэт, завернутый в тонкую ткань. — И если ищешь белье, — он кивает на тумбочку у кровати.

Я поднимаю взгляд и густо краснею. Мои скромные белые трусики вольготно расположились на торшере. Черт. Вот позорище. Прижимаю к груди только что собранные вещи, попутно прижимая простынь, и энергично ползу к находке. Одним резким движением срываю злополучные трусы с торшера и, конечно же, тяну дурацкую лампу вместе с ними. Светильник начинает падать, и я подставляю руки, забывая, что они нужны, чтобы держать простынь на груди.

Громкий хохот разрывает пространство комнаты. Боже, почему, ну, почему ты сделал меня такой неудачницей? Ставлю торшер на место и снова закутываюсь по самые уши, горящие огнем стыда.

— Одуванчик, ты просто нечто! Жалко, что сегодня не выходной, завалить бы тебя прямо здесь на полу, — говорит Саша, сверкая глазами.

— Надо… на работу… — мямлю я. Не говорить же прямо, что я еще от ночного марафона не отошла. Кажется, после вчерашних упражнений, мой организм считает, что его сбила машина.

— Надо, — хрипло говорит он. — Собирайся, успеем ещё кофе выпить.

И выходит из комнаты. Со скоростью метеора натягиваю на себя нижнее белье и майку, едва доходящую до бедер, и крадусь в коридор к рюкзаку за сменной одеждой.

Босс стоит спиной за кухонной панелью перед кофемашиной. От его широкой обнаженной спины со следами царапин меня бросает в дрожь. Подавляю в себе дикое желание подойти и обнять его, прижимаясь губами к загорелой коже. Не хочу выглядеть влюбленной дурочкой. Хотя уже совершенно очевидно, что так оно и есть.

Хватаю рюкзак и коробочку с так и не распакованным подарком и скрываюсь в ванной. Сначала — привести себя в порядок, потом вручать.

Волосы, ожидаемо, походят на гнездо сумасшедшей вороны. А свою волшебную расчёску я, конечно же, взять забыла. Достаю запас шпилек и сооружаю хитрую прическу на голове, такой вариант "стильная небрежность", "домохозяйка с тремя детьми", "я никогда не слышала о шампуне". Но все лучше, чем "домовёнок Кузя".

Платье из плотной немнущейся ткани, созданное богами, не меньше, отлично подходит для такого походного варианта ночевки. Я выгляжу почти сносно, даже без косметики.

Верчу в руках маленькую коробочку, размышляя, насколько глуп мой подарок. Но важно же внимание, да? Особенно после вчерашнего сложного дня.

Саша все ещё орудует возле кофемашины, когда я возвращаюсь. Сажусь на высокий стул за стойкой и кладу на нее свой презент.

— У меня капсулы только для эспрессо, но в холодильнике есть молоко, посмотри, — говорит он, не оборачиваясь.

— Не надо, мне не помешает кофе покрепче после сегодняшней ночи, — улыбаюсь я.

И килограмм углеводов, если уж на то пошло. Но выклянчивать для себя завтрак как-то неприлично, поэтому я просто складываю руки в замок перед собой и жду, когда он обернется.

— Ваш кофе, мадам, — с замашками вышколенного официанта говорит Босс, ставя передо мной чашку с ароматным черным напитком.

Его глаза натыкаются на коробочку, и он приподнимает брови в уже знакомой мне манере.

— Подарок, — констатирую очевидный факт.

— Так ты серьезно о подарке говорила?

— Конечно!

— Хм.

Взгляд мужчины становится серьезным. Он берет в руки небольшой квадратный короб и открывает. На черном бархате лежит две запонки в виде "Сокола тысячелетия". Простые металлические, но очень достоверно исполненные.

— Если когда-нибудь решишься их одеть, они будут напоминать тебе обо мне, — нервно улыбаюсь, не понимая по каменному лицу его реакции.

Саша вскидывает глаза и смотрит на меня так, что кажется, я сейчас заплачу. Столько в его глазах чувств. Он огибает стол и сжимает меня в объятиях.