Двойной бренди, я сегодня гуляю

— Ладно тебе, Патрик, — доброжелательно улыбнулся барнардец, — все знают, что Артур Мэлори и Виктор Лаи с некоторых пор — несовместимые программы. А также то, что второй испортил первому немало нервов.

— Ой уж, нервы! — буркнул Коннолли, сунув руки в карманы. — Воображает он много, вот и всё. Не бери в голову, Вик.

— Вы лучше о докладе подумайте, — сказала Лика. — Завтра пленарное заседание.

— Я уже подумал, — бодро ответил Лаи. — А вот Патрик представляет собой проблему. Патрик, ты должен взять напрокат костюм. В гостинице есть специальный сервис.

— Чем тебе не нравится мой костюм? — Коннолли вытащил руки из карманов и расправил фалды пиджака. — Я купил его на Риджент-стрит специально к этому конгрессу!

— Он не годится для конгресса, — невозмутимо пояснил Лаи. — Нужен официальный костюм.

— Куда уж официальнее? Смокинг, что ли?

— Патрик, длинные брюки у нас считаются рабочей одеждой. Тебе нужен наш официальный костюм. Как у меня.

Оба коллеги с Земли посмотрели на барнардца, хотя он и так постоянно находился у них перед глазами. С тех пор, как их доставили из космопорта в гостиницу, Лаи расстался с земным костюмом, в котором делал доклад в Оксфорде, и был одет в ослепительно белую рубашку, тёмную жилетку и очень короткие тёмные шорты. На ногах его оказались высокие шнурованные ботинки почти до колен, на толстой подошве. Наряд довершали яркая красно-жёлтая шапочка и такой же расцветки шейный платок.

— Да? — скептически хмыкнул Коннолли. — А может, мне ещё и голову побрить?

— Это совершенно излишне, — заметил Лаи таким серьёзным тоном, что Лика не удержалась и фыркнула.

Как-то всё слишком просто получается, мысленно упрекнула себя она.

— Вы о чём-то задумались, Лика? — с улыбкой спросил Лаи. — Вас тревожит, не изменится ли генотип Патрика от барнардского костюма?

— Минус десять баллов, Казак, — ответила Лика и сама удивилась себе: с её губ сорвалось прозвище, которым никто из них не называл Лаи после окончания злополучной экспедиции. — Я думаю о том, что впервые в жизни вижу столько барнардцев.

Поток пешеходов, спешивших по своим делам, вселял в неё непривычное ощущение. Там, в марсианской экспедиции, несколько барнардцев казались лишь вариацией землян — чем-то вроде статистической погрешности. Здесь же всё выглядело совсем иначе. Город, в общем-то, не удивлял её — не так много архитектурных форм пригодно для обитания двуногих приматов, и все уже давно были перепробованы на обеих планетах. Но один взгляд на уличную толпу заставлял Лику чувствовать, что она здесь чужая. Повсюду были барнардцы. Невысокие, грациозные, странно одинаковые — ни одного темнокожего или, наоборот, блондина. Большинство мужчин носило длинный локон на выбритой голове, и чуть ли не у всех женщин в ушах болтались огромные серьги из флюоресцирующего стекла. Лика ни разу до этого не видела барнардцев в национальной одежде — она была слишком яркой по меркам земных вкусов и походила на детскую. И они были неприятно шумными — они галдели, хохотали и обнимались на ходу, вне зависимости от пола и возраста. А спокойный аристократичный Лаи, с которым она столько проработала в экспедиции, каким-то образом был одним из них.

— А вы ожидали увидеть зелёных осьминогов с бластерами?

Голос Лаи оторвал её от наблюдений. Лика взглянула на него, слегка сконфузившись, а затем засмеялась. Не читает ли он мысли, чёрт возьми, мелькнуло в её сознании.

— Ха-ха! Оказывается, ты ещё и эксперт по земной фантастике? — произнёс Коннолли. Лаи скромно наклонил голову в цветастой шапочке.

— Ну, до эксперта мне ещё далеко... Там, на Марсе, в локальной сети, была не только научная библиотека. Я кое-что прочёл в онлайне, например, из Шекли...

— Ого, — уважительно отозвался Коннолли. — В администрации узнают — шеи посворачивают библиографам. На размещение ресурсов жёсткий лимит, сам знаешь, как это на Марсе. А что, Азимов там есть?

— Есть и Азимов, — лукаво подмигнул Лаи. — До него я, правда, не добрался. Но вообще, я скажу, земная фантастика не сильно отличается от нашей. У двуногих приматов бедное воображение.

Лика вздрогнула. Это было уж слишком. Неужели барнардцы в самом деле умеют читать мысли? Но об этом никогда не упоминалось ни в одном источнике. Что я несу, подумала она — бред, телепатия всего лишь религиозное понятие конца XX века, в котором не более фактического содержания, чем в "чистилище" или "карме". К тому же его подмигивание было адресовано Коннолли, а не ей.

Она остановила взгляд на руке Лаи, лежащей на перилах эстакады. Изящная, чисто вымытая рука, пять аккуратных (при его-то профессии!) розовых ногтей. Десять процентов разницы в геноме — где они запрятаны, подивилась она. Правда, она же не проводила медобследований барнардцев.

— Я хочу сказать, — разъяснял тем временем Лаи, — что, ввиду нашего сходства, наши представления о фантастике одни и те же. Фантастичным нам кажется то, что слишком на нас непохоже. Я, например, вам фантастичным не кажусь.

— Ну почему же, Вик, — возразил Коннолли, — ты фантастически уделал Мэлори.